Я – рысь. Время одиночества - Ева Шембекова

— С чего ты так решил? — недоверчиво хмыкнул он.

— В Круге, когда он не смог меня даже достать, я видел в его глазах отчаяние. Такое, знаешь, когда у тебя на руках друг умирает или ребёнок, а ты ничего не можешь сделать. В такую минуту, на что угодно пойдёшь, если это вернёт жизнь. Любую клятву дашь и любой приговор подпишешь. Вот и он решил, что лучше позор пережить, чем смерть того, кто дороже жизни. И потом, когда я удавку на него накинул, он очень грамотно замер. Ровно так, чтобы не затягивать петлю. Такое было ощущение, что он в такой удавке всю жизнь проходил. И жить он остался, потому что его там, где-то, ждут. Жена, две дочки. А, может, уже и три.

— Однако! — хмыкнул Улар и задумался, садясь в машину. А потом нахмурился. — Но, постой. Все клятвы теряют силу после его смерти. Разве нет?

— Ну, дядя, есть же и такие, что не теряют силы, а переходят по наследству, — я рухнул рядом с ним на переднее, пристегнулся и укоризненно посмотрел. — Ты ж сам объяснял. И Верес тоже, когда про обряд рассказывал. Есть и посмертные клятвы, что работают до исполнения обещанного независимо от смерти носителя. Например, если обещание было связано с его смертью или с его родичами. Вот, под такой и был он, — я ткнул пальцем в потолок машины.

— Я понял, — дядя помрачнел ещё больше и взрыкнул двигателем, разворачиваясь. — Значит, я не зря беспокоюсь. Ещё неизвестно, сколько Тьери таких закладок пооставлял! Чтоб ему на том свете покоя не было! — он немного помолчал, а потом спросил. — Так, что, ты решил что-нибудь? Уйдёшь обратно в тайгу или останешься?

— Не, хорош, уже нагулялся, — улыбнулся я.

12. Брат

Москва встретила меня проливным дождём. Впрочем, несмотря на осадки, самолёт приземлился нормально. Автобус, отвозивший пассажиров от трапа к вокзалу, подогнали максимально близко, так что можно было сразу нырнуть в него. Из автобуса тоже сразу попал под крышу. Зато на выходе пришлось задуматься. Переждать ливень или рискнуть? Правда, мама обещала, что Матвей меня встретит, но мой мобильник во время пути приказал долго жить и связаться с ним я не мог. Благо, над входом была раскинута приличная, такая, крыша и можно было спокойно встать в стороне от выхода, никому не мешая. Неожиданно я уловил сквозь шум толпы и ливня знакомое ворчание волка и обрадовался, обшаривая взглядом улицу. Точно! Вон внедорожник Матвея! Я подошёл к краю дождевой завесы и помахал рукой, в надежде, что меня заметят. Сидевший в машине волк ворчать перестал, завёл машину и подогнал прямиком ко мне, так что я смог нырнуть прямо в салон, закинув туда же рюкзак.

— Ну, и погодка у вас! — с чувством глубокого облегчения выдохнул я, захлопнув дверь.

— Нормальная погодка! У вас, небось, и не такая случается! — смеётся с водительского места Матвей, выруливая к выезду из аэропорта. — А ты вымахал, прямо не узнать! Кабы рукой не махнул, я б ещё долго соображал. Сколько тебе уже?

— Двадцать шесть было зимой, — улыбаюсь я. — В прошлом году вторая линька была.

— А к нам, как я понял, на призыв? — прищурился Матвей. — Небось, уже в курсе, что в армию вся ваша банда уходит?

— В курсе, — улыбаюсь я. — Сборы уже завтра, верно? Матвей, можно я у вас переночую? Дом дядя кому-то сдал и не хочется вторгаться из-за одной ночёвки. Заодно с братишкой познакомлюсь. Уже, ведь, можно?

— Можно, — кивает волк. — А я все думаю, спросишь или нет. Да, брат, странно как все вышло. Веришь, я тебя как родича ощущаю. Как часть стаи. Что-то вроде племянника.

— Представь себе, очень даже верю! — проворчал я. — У самого такое же. Даже интересно, как на меня мелкий отреагирует?

— Зуб даю, с ходу признает! — смеётся Матвей. — Тем более что мать ему твои фотки чуть не каждый день показывает! Да, что там фотки, когда… — он резко умолк и хитро прищурился. — Не, не скажу. Сам увидишь. Ты мне лучше расскажи, сколько правды во вранье Улара? Он такие кружева выплетал, что и с моим чутьём не разобрать! — он слегка посерьёзнел. — Признавайся, кто порвал Тьери?

— Которого из двух? — невинно спрашиваю я.

— Оба-на! Там ещё и второй был? — крякнул с досадой Матвей.

— Я теперь каратель, так что много сказать не смогу, — уже серьёзно отвечаю, любуясь через зеркало заднего вида вытянутым лицом волка. — Только то, что и так известно посторонним. Этьена Тьери действительно убил я. По официальной версии я уже был к тому времени карателем. Не стал Вожак афишировать, что на самом деле его грохнул несовершеннолетний сопляк, толком не вошедший в силу. Второго тоже я. Но убивать не стал. Ему и так хватило.

— Значит, не померещилось мне тогда, — вздохнул Матвей. — Дар Улеша в тебе раскрылся.

Спустя пару довольно нервных часов мы, наконец, въехали в ворота частной территории закрытого посёлка, где обитала стая Черных. Двое стражей на въезде кивнули Матвею, обнюхали меня и зависли с обалдевшими лицами. Видимо, родич-рысь никак не желал укладываться в привычную картину мира. Одно дело теоретически знать, что где-то там, в далёкой тайге есть я — сын женщины, вошедшей в их род. И совсем другое, когда глаза и нос видят кота, а внутреннее чутье говорит, что это дальний родственник! Матвей только усмехнулся и проехал, крикнув, чтобы закрыли ворота, припарковал машину под навес недалеко от ворот и заглушил мотор. Ливень остался позади, в Москве, сюда ещё не добравшись. Я вылез из машины, вытащил рюкзак с вещами и с любопытством осмотрелся. Посёлок был самым обычным, с похожими друг на друга коттеджами, собранными по одному проекту. Не то, что у нас, где каждый строил дом по своему разумению и достраивал под личные хотелки! Наверное, не найдётся двух одинаковых домов, даже если обойти все поселения рода!

— Юрка! Наконец-то! — я не успел отойти от машины и двух шагов, как на меня налетела мама. Обняла, потрепала по волосам и обнюхала, как настоящая волчица. — Какой же ты стал! Взрослый!

Ничеси я вырос! Мама оказалась даже чуть ниже меня! От нее, как и прежде пахнет красками, булочками с корицей и волком. Даже двумя. Второй, вон он, мчится следом за матерью со всех лап! Он ещё серый, этот пушистый, неуклюжий комок шерсти. Сколько ему? Кажется, четыре? Или уже пять? Пока у него нет даже собственного имени. Это просто мелкий. Щенок. Имя он обретёт