Нездоровые люди - Вячеслав Игоревич Мешков

Напротив меня в обнимку сидели женщина и её сын. Женщина гладила его по голове, а он в это время смотрел в пол, сильно опустив плечи. Его маме было на вид лет 40, или, может быть, больше, я всё же не могу определить возраст на глаз, её завитые волосы лежали неровно, а отсутствие макияжа на лице говорило о том, что поездка в больницу для неё то ещё испытание.

Больше меня, конечно же, поразил её сын, который был очень бледным, что особо подчеркивали его тёмные волосы и карие глаза. Но ещё более меня удивила его неестественная худоба. Я и раньше встречал худых людей, но чтобы настолько сильно, как мой нынешний сосед по комнате, я видел впервые.

Мать продолжала гладить сына по голове, а он всё так же смотрел в пол и едва дышал. Я поймал на себе взгляд его матери и кивнул ей головой, она же в ответ просто тяжело вздохнула и поспешила извиниться за то, что они меня разбудили.

– Да ладно, я уже собирался просыпаться, – подавляя зевоту, ответил я и потянулся.

– Вы тут который день, как тут в целом? – с выраженным интересом спросила моя собеседница.

– Я тут второй день, меня вчера привезли из Химок. У меня плановый медицинский осмотр, не могут выяснить точный диагноз.

– А у нас, – в этот момент мама похлопала сына по спине и приобняла его, – плановая операция.

Сын как-то нехотя начал растворяться в её объятиях, но никаких эмоций на его лице не было.

– Понимаю, – кивая ответил я и вышел в коридор, направившись в сторону туалета, который уже был забит другими детьми, и я решил вернуться обратно в палату.

Мои новые соседи так же продолжали сидеть в обнимку, я же сел на свою койку и начал разглядывать потолок в надежде увидеть там что-то интересное, но в этот момент дверь в палату открылась и вошла медицинская сестра, растерянно обратившись к матери Димы:

– Вам необходимо покинуть палату. Скоро начнется утренний осмотр, и следовательно, посторонних в палате быть не должно. Так что попрошу вас.

– Ну всё, давай, – целуя сына в щёку, мама встала и направилась к выходу, сын же не проявил никаких эмоций и только посмотрел ей вслед, не сказав ни слова.

– Ну что, давай знакомиться, – сказал я, встав с кровати и подойдя к своему новому другу.

Он перевёл на меня взгляд, слегка вопросительно посмотрел в мою сторону и тихо ответил:

– Давай.

Я подошёл ближе, протянул руку и пожал её Дмитрию. Его руки были сильно холодными, а рукопожатие очень мягким, эмоций каких-либо он не проявил, а просто продолжил молчать дальше. Я как-то попытался его разговорить, но понял, что это дело не особо перспективное, и решил всё же пойти умыться и почистить зубы в туалете, благо времени уже прошло достаточно и я надеялся, что он свободен.

После всех процедур я вернулся в палату, мои сосед положения своего не изменил и продолжал смотреть в пол… Я заправил кровать и чуть-чуть приоткрыл створку форточки, чтобы в палате стало легче дышать. Мне было как-то неуютно, когда я смотрел в сторону соседа, он напоминал мне чем-то отдалённо одинокую ворону на кладбище. Сгорбленный, худой, чёрный, с белыми пятнами у глаз и в одежде тёмных тонов. Он так же продолжал сидеть не двигаясь, периодически тяжело вздыхая. Мне хотелось его морально подержать, я тоже был бы не особо весел при слове «операция», но что-то внутри подсказывало мне, что этого делать не нужно и я сделаю только хуже.

За этими мыслями дверь в палату открылась, и я увидел своего нового соседа, который сидел в инвалидной коляске.

– Аккуратно, аккуратно, – говорил он, когда медсестра не совсем верно рассчитала параметры дверного проёма, въезжая в наш скромный номер.

– Так, – обращалась медсестра к парню, сидящему на кресле, – какую кровать тебе хочется выбрать? Эту? – указывая пальцем на кровать рядом с окном. – Или вот эту? – указывая на соседнюю кровать с моей и разворачивая своего пассажира по направлению движения, продолжала медсестра.

– Эту, – показывая указательным парнем в сторону кровати у окна, ответил парень и сам поехал, активно перебирая руками колеса.

– Вам, может, помочь? – учтиво спросил я, смотря в этот момент на новенького и медсестру.

– Нет, спасибо, – одёрнул мой собеседник, спрыгнув с кресла, и спокойно самостоятельно чуть ли не по-пластунски начал залезать на кровать. Я смотрел на его самостоятельные действия, и понимал, что это человек, по всей видимости, крепкого духа, который знает, что такое трудности, ибо одной ноги у него не было.

– Завтра тебе будут новый протез примерять, а пока отдыхай, – закрывая дверь, напоследок сказала медсестра и ушла.

В комнате стало очень тихо и спокойно. Я лежал на кровати и решил лечь на бок, смотря в стену напротив меня. Ничего такого в ней не было, она была одного монотонного цвета, а мне почему-то хотелось каких-то красок или яркого цвета. Соседи также продолжали молчать, и ничего интересного в таком положении явно не было.

Спустя короткое время нам в палату принесли еду. Больничная еда, конечно же, не мёд. Обычно завтрак состоит из пустой каши, хлеба с маслом и стакана чая. Я было попробовал помочь поднести еду соседу без ноги, но он запретил мне это делать и сам решил проблему с доставкой еды на свою кровать.

Мы ели молча, разве что Дмитрий делал это очень медленно, как будто кто-то поставил его на паузу или заморозил время.

После того как я закончил со своей кашей, я пошёл помыть посуду и хотел помочь с этим соседу без ноги, но он несколько раздражённо ответил, что сможет сделать это сам и в моей помощи не нуждается.

И действительно, мой сосед без ноги всё сделал сам: добрался до туалета, сам помыл тарелку и кружку и смог самостоятельно вернуться в палату. Без колебаний взобравшись на кровать опять же по-пластунски.

– Ловко ты это делаешь, – глядя на соседа в момент его заползания, резюмировал я.

– Ха-ха, ну да, – ответил он улыбаясь. – В моей ситуации иначе и нельзя. Завтра, вроде, протез должны поставить, может, избавлюсь от этой чёртовой рухляди, – глядя на инвалидное кресло, ответил он, не убирая с лица улыбки.

– Меня, кстати, Семёном звать, а тебя как?

– Меня Максимом, вот и познакомились, – кивая, ответил мой собеседник, уже сев на кровати и свесив одну ногу к полу.

Я подошёл к нему и пожал ему руку, на моё удивление, или же он сделал это специально, он