История села Мотовилово. Тетрадь 17 (1932-1934 гг.) - Иван Васильевич Шмелев

— Ладно! — говорит мужик, — согласен на такое условие. А чего ты, когда время придёт урожай делить, из урожая-то себе возьмёшь. Вершки или корешки? — спросил его мужик.

Медведь говорит мужику: — Я себе возьму корешки, с ними хлопот меньше, они в земле находятся: вот я и буду ими всю зиму лакомится, а ты мужик, себе вершки, в случае, забирай! — Ладно, согласен.

На том и порешили. — Для первости, давай посеем пшеницу, — предложил мужик. — Давай, я согласен, — проурчал медведь. Землю вспахали, посеяли заборонили. Пшеница взошла дружно: ровная, густая, как щётка. Выколосилась, отцвела, налилась, поспела. Настало время жать и урожай делить. Мужик сжал свои вершки и на ток снопы свёз, а медведю, по уговору, корешки жниву оставил в поле. Покопался, покопался медведь в пшеничных корешках, пососал землистые корни, и, не найдя в них ничего питательного, забрался в свою берлогу на всю зиму и стал по-прежнему с голоду лапу сосать. Сосёт лапу и думает: «Ну и здорово же надул меня мужик своими корешками. Ну, на следующий год я уж корешки-то ему оставлю, а себе вершки заберу!» К весне медведь снова выбрался из берлоги, и к мужику: — Ну, мужик, ты меня всё же здорово объегорил, своими корешками. Я всю зиму проголодовал. Теперь я поумнее стал и в этом году корешки не возьму, их тебе оставлю, а дай мне, на сей раз, вершки! — Ладно, — говорит мужик. — В этом году мы с тобой посеем для пробы репу, она посочней пшеницы-то и слаще! Да ещё и то сказать, пшеницу после пшеницы, по агрономии, сеять не рекомендуется. Земля истощится! — Давай сделаем по-твоему! — согласился медведь. Посеяли осенью, при разделе урожая мужик согласно уговору, забрал себе корешки, т. е. саму репу, а медведю оставил вершки: пожухлые листья, которые зимой на морозе замёрзли колом и оказались не по зубам медведю. Рассердился медведь на мужика, и в знак возмездия за обман решил у мужика скотину задрать. Выпустит мужик своих овец и телят в стадо, а медведь из-за кустов выскочит да их и цап-царап. С тех пор у мужика с медведем и дружба врозь. А вы разумейте, кто здесь мужик, а кто медведь.

Упорный, закоснелых колхозников-единоличников в сем осталось всего пять хозяйств: Фёдор Крестьянинов, Ананий Петрович, Владыкин, Василий Самойлович Владыкин, Садов Михаил и Пётр Шутов… им выделили землю для посевов в заполице, около посёлка «Баусиха» — в самом отдалённом углу сельской пахотной земли, которая перешла в владение колхоза.

Государство вело жёсткую политику по отношению к единоличникам, всячески ущемляла права их и облагало непосильными налогами, безжалостно вытряхая последние трохи из мужика частного собственника, держа цель полного вымирая частной собственности! Испытывая тяжесть налога, единоличники, иногда с общего уговору, собирались все вместе и шли в сельский совет с целью просить местные власти о скоске непомерно тяжёлых налогов, как денежных, а также и натуральных: хлебом или картофелем. Перед тем, как пойти в совет, единоличники притворно одевались в плохую, ветхую одежду, в надежде невзрачным внешним видом своим размилостивить сердца несговорчивых представителей местной власти. Вот и в этот раз Фёдор нарочно одел худой кафтан, обулся в сильно изношенные лапти, на голову нахлобучил потрёпанный картуз направился к Ананию, где его уже поджидали остальные единоличники. Все впятером они пошли в сельсовет. Войдя в здание совета, который располагался в доме дьякона Константина Порфирьевича Скородумова, из которого его выдворили. Мужики-единоличники встали у порога, осматриваясь и изучая обстановку. В сельсовете толмошился народ, толпясь около секретаря совета Вячеслава Аркадьевича Салакина, выправляя кому какие надобные документы. В углу за отдельным столом финагент принимал от налогоплательщиков деньги в уплату налогов. Чтобы привлечь внимание представителей властей и вызвать в них некоторое сострадание Фёдор, как старший от своих коллег, для начала громко и как-то плаксиво высморкался в полу своего дырявого кафтана и тайно оглядываясь вокруг, ища взором сочувствия со стороны окружающих посетителей помещения сельсовета. Но все были заняты своим делом, и никто не обратил внимания на Фёдоровы заискивания. «Слезам не верят и не внемлют стону!» — подумалось Фёдору и, громко прокашлявшись, он обратился к секретарю:

— Господин Балакин! Вот мы все единоличники, пришли к вашей милости, похлопотать о скоске налогу, уж больно много вы на нас навалились!

— Разговаривать о скоске налога я не уполномочен! — официально и с некоторой высокомерностью сказал Балакин. — На это у нас есть председатель, вон он в своём кабинете и идите к нему!

Из-за дощатой загородки, которой был отгорожен кабинет председателя, едва слышался гуд разговора, видимо председателя и ещё какого-то лица. Просители, открывши дверь кабинета, робко вступили в него.

— Мы к вашей милости, товарищ председатель, — обратился Фёдор к Дыбкову. — насчёт скоски вот с нас со всех единоличников.

— Уж больно много вы на нас навалили, — ввернул своё слово в поддержку Фёдору чуть осмелевший Ананий.

— А я не в силах сбавлять налоги, надо мной есть начальство свыше, вот предо мной сидит зав. райфо товарищ Песикин, к нему и обращайтесь по этому поводу, — деликатно отговорился Дыбков.

В неуверенности и в страхе перед городским начальником, мужики сразу как-то сникли, но Ананий, не утратив жалкий наплыв смелости, стал подталкивать впереди стоящего Фёдора и чуть слышно шепча, Ананий настропаливал Фёдора.

— Фёдор, а ты подойди ближе к городскому-то начальнику и проси, чтобы скостили!

Председатель с зав. райфо переглянулись, у них у обоих видны застывшие на устах усмешки.

— Так как господин хороший из району, будьте-ка столь милостивы, скостите с нас хоть немножко налогу-то, а то уж больно непомерно на нас его наложили. Нам непосильно выплачивать такие суммы денег! — высказался Фёдор.

— А почему в колхоз нейдёте? Вы знаете политику нашей партии, которая взяла курс на сплошную коллективизацию и объявила беспощадную войну с частной собственностью, а вы упёрлись и в колхоз не идёте, так и знайте налога мы с вас скащивать не собираемся, а что наложено, чтоб было уплачено вами в срок и без всяких проволочек, никаких поблажек и попустительств с нашей стороны к вам не будет. Наши советские законы не игнорируйте, и завтра же несите деньги в уплату налога! — вместо снисхождения строго наступил на них зав. райфо Песикин.

— Ну что ж, уплатим, мы не отретчики, по силе возможности по божьей воли выплатим, только