Синеволосая ондео (СИ) - Иолич Ася

А ещё ей нужно было решить, что делать с копытами Ташты. Надо выяснить, что там, дальше, за дороги.

– Кимат, хочешь молока? – спросила она, глядя на сына. – Пойдём-ка.

Она быстро накинула голубой халат, завязала пояс, взяла Кимата на руки и спустилась по лестнице в помещение, где подавали еду.

– Кир Хиделл, подскажи, пожалуйста...

Она осеклась, потому что Хиделл смотрел на неё, как на душу, которая вернулась из долины духов, чтобы привидеться ему в кошмаре. Во внезапно наступившей тишине она повернула голову к столам и поняла, что все присутствующие смотрят на неё.

2. Легенда об ондео

– Ондео... – тихо прошептал один из торговцев наконец.

Снова тишина.

Аяна замерла. Торговцы смотрели на неё.

– Ма-ма, – сказал Кимат.

Хиделл очнулся и встряхнул головой.

– Кира, твои волосы...

Аяна перекинула подсохшие пряди со спины и онемела. Её волосы были нежно-голубоватого цвета.

– О! – сказала она. – О.

– Хиделл, старина, что ж ты не сказал, что они уже приехали? – радостно спросил один из постояльцев, отодвигая миску с густой похлёбкой. – Ну ты даёшь. Кира ондео, спой нам или станцуй. Где остальные?

– Кира не из бродячего театра, – сказал Хиделл. – Она не поёт и не танцует. Она проездом.

– Жаль. Ну ладно. Я уже кошелёк было приготовил.

Аяна навострила уши.

– Хиделл, – быстро спросила она шёпотом, наклоняясь к управляющему, – а этим бродячим артистам что, платят?

– Конечно, – удивлённо ответил он. – За песни и представления. Зачем же им иначе колесить по стране? Ты как будто вчера родилась, кира. А почему ты шепчешь?

– Я просто умею петь и играть. А если за это платят...

– А на чём ты играешь?

– На кемандже и на читаре.

– На кемандже?

– Я хорошо играю, – вскинулась Аяна, вспомнив вопли растерзанной души, доносившиеся из её покоев.

– Нет-нет. Просто на ней чаще играют кирио. У меня нет ни кемандже, ни читара.

– У меня есть. Кемандже.

– И ты сыграешь? Перед всеми этими людьми?

– А что?

Хиделл с улыбкой пожал плечами.

– Ничего. Просто обычно девушки стесняются... Те, которые не из театра.

– Я тоже стесняюсь... Очень. Но мне деньги нужны, понимаешь?

– Тогда играй то, что душу рвёт. И мне доход будет, – он недвусмысленно показал взглядом на маленькие бочонки. – Вино, смекаешь?

Она обличающе прищурилась, глядя на него, и кивнула.

– Кира исполнит нам пару песен, – громко сказал Хиделл.

Аяна поставила Кимата на пол рядом с ним и сбегала за коробом с кемандже, вернулась и села на стул. Она скрутила в жгут свои нежно-голубые волосы и завязала их узлом на затылке, потом поставила на ногу небольшую дощечку и примостила на неё острый шпиль, проверила строй, просунула пальцы в смычок, глубоко вдохнула и провела по струнам. Песня, которую она сыграла без слов, была об уходящем лете, которое больше никогда не вернётся. Она играла, закрыв глаза, и тосковала сама, и кемандже тоже тосковала.

– Хиделл, налей-ка мне вина, – сказал грустно один из торговцев.

– И мне.

– Кира ондео, ты хорошо играешь, только печально очень.

Аяна посмотрела на Хиделла, но он еле заметно покачал головой. Аяна кивнула и снова прикоснулась к струнам.

На этот раз она сыграла длинную песню о Монд и Габо, о том, как они светят над пустыней, по которой бредёт усталый странник в надежде догнать свою любимую, которая ускакала прочь на коне. Эту песню ей напел Конда, и Аяна не записала её, поэтому в нескольких местах сымпровизировала.

– Хиделл, и мне налей, пожалуй, – сказал человек со смуглым лицом, который внимательно слушал песню. – О моих краях напомнило.

Хиделл подошёл и налил вина торговцам, а потом поставил на стойку пустую кружку. Торговцы подходили и бросали туда монетку или две.

Аяна сыграла третью мелодию, напевая слова про девушку в платье с зелёными рукавами, которая отвергла влюблённого в неё юношу, несмотря на то, что он потратил на подарки для неё всё, что у него было. Она сыграла бы ещё что-нибудь, но Кимат начал зевать, а торговцы начали бурно обсуждать, права ли была девушка. Аяна поднялась по лестнице как раз в тот момент, когда один из них тряс другого за куртку, спрашивая, любил ли тот когда-нибудь.

Чуть позже, когда она уже уложила Кимата, к ней пришёл Хиделл и высыпал содержимое кружки на стол. Аяна пересчитала деньги. Девять медяков! За три песни! У неё округлились глаза. Она только что почти вернула деньги, потраченные на постоялый двор и воду для купания.

Купание... Она снова осмотрела волосы. Что же случилось с ними? Пока они были мокрыми, голубой цвет не был заметен. Пао говорила, что цвет будет держаться пару недель, если мыть голову. На её светлых волосах, значит, он будет держаться гораздо, гораздо дольше. В день побега ей было не до этого... Ну ладно. Это сейчас не главное. Ей нужно наконец как следует поспать. И только потом думать, что принесёт следующий день, который придёт взамен того, что каплей мыльной воды стечёт с кончиков её голубых волос за дверью купальни.

– Хиделл, я вчера спустилась к тебе по другому делу, – сказала Аяна с утра, пока кормила Кимата кашей. – Вообще я хотела узнать, как мне лучше добраться до Ордалла. По карте выходило, что мне нужно просто следовать на запад. Это так?

– Будь сейчас весна, я бы посоветовал тебе сесть на корабль до Ровалла, а оттуда уже найти корабль до Ордалла. От Ровалла до Ордалла меньше полутора месяцев морем. Но сейчас конец осени, высокие приливы и шторма во всём проливе южнее начала пустыни. Там сейчас не ходят.

– А если добраться до Ровалла верхом?

– Там же пустыня. Туда не добираются верхом. Она огромна. Она тянется примерно как отсюда до Чирде. Так, по крайней мере, мне рассказывали. В общем, та карта, которую ты видела, была верна.

– А что с дорогами?

– Если ты про свою дикую зверюгу, то его, наверное, стоит подковать. Но не раньше Кайде. После Кайде дороги твёрдые и каменистые.

– А сколько отсюда до Кайде?

– Месяц где-то. Ты же поедешь на повозке?

– Верхом.

Хиделл помолчал, потом внимательно посмотрел на неё.

– Кира, тебе нужно нанять повозку и провожатого. В пути будет холодно, а еще попадаются нехорошие люди. Эти земли давно присоединились к Арнаю, но до Ордалла далеко, так что тут всё совсем по-другому. В южном краю сохранились и дикие обычаи похищать невест, например. Ордалл пока не в силах это искоренить. Честно говоря, вряд ли и сможет когда-нибудь, учитывая расстояние. У тебя светлая кожа, и здесь твоя внешность может привлечь внимание заезжих парней с юга, которые как раз скоро будут возвращаться с северных торгов. У них такие девушки – редкость. Никто не посмотрит, что ты уже замужем. Тебя могут похитить и сделать незаконной второй женой, или приписать к роду и выдать замуж, и ты никогда не покинешь пределы двора и не увидишь прежнего мужа.

Аяна застонала. Снова за забор, под замок. Нет...

– А где найти провожатого?

– Я посоветовал бы тебе присоединиться к обозу какого-нибудь торговца, который едет на запад. Отдельный вооружённый провожатый стоит дорого. Два серебра за день пути.

– А сколько стоят перекладные лошади?

– Это не у меня. Перекладные тут на двух западных дворах. Шесть серебра до следующего постоялого двора. На перекладных ты добралась бы за полтора месяца... или чуть дольше.

– Это слишком дорого.

– Да я понял. Ты вчера так и сказала.

– Да. Хиделл, у меня последний вопрос. Что значит «ондео»?

– Ох, кира, – улыбнулся он. – Прости. Ты разве не знаешь эту легенду?

Аяна покачала головой.

– В общем, она о девушке, которая любила парня, а он бросил её и женился на другой. Тогда она с горя утопилась, прыгнув со скалы в озеро, и её душа не нашла покоя в оуране из-за этого, но и в лейпон не сошла, и стала преследовать того парня и его жену. Она ходила за ним, и на руках носила душу ребёнка, который должен был у неё родиться, показывая ему, пока он не сошёл с ума и тоже не утопился. Она прыгнула в Голубое Озеро, что у Эдеры. По этой легенде, когда она коснулась воды, её волосы и одежды стали голубыми. Она стала водным духом, ондео. В общем, когда говорят «ондео», имеют в виду не любого духа, а именно ту девушку. Говорят, она так и ходит по земле со своим нерождённым малышом и губит мужчин своим пронзительным взглядом, а слова её убивают на месте, разрывая сердце.