Синеволосая ондео (СИ) - Иолич Ася

– И что будет, если меня найдут?

– Тебя отвезут обратно в Димай и переправят за твой счёт обратно в Фадо. Если денег не будет – пошлют запрос твоей родне, чтобы за тебя заплатили штраф. Потому что такие правила. Тебе надо уехать. В этой части страны тебя будут искать. Тебе надо выехать из земель, которые под наместником крейта. Дальше тебя искать, скорее всего, не будут. Там всё поделено на эйноты, и сам чёрт ногу сломит, что кому подчиняется, да и кирио не будут себе искать новую головную боль.

Аяна громко застонала. Вино мешало ей сосредоточиться и понять точно, о чём идёт речь, но одно она понимала однозначно. Ей снова нужно хватать Кимата и куда-то ехать по этому прекрасному беспросветному Арнаю, серому, бесконечному, под стылым ветром, дующим сразу со всех сторон.

– У меня есть время? Оталли? Что мне делать? – жалобно спросила она. – Что теперь?

– У тебя очень мало времени. Мать рассказывала мне, как однажды кто-то прошёл по поддельным документам в Димай, а потом ограбил одного торговца. Конторщики сделали пометку о том, что документы были подозрительными, и его нашли очень быстро. Опрашивали там всех. Обычно это либо делается долго, либо стражники просто разъезжаются по домам и пересиживают там недельку-другую, чтобы явиться и сказать, что человека найти не удалось. Но в этот раз не повезло. Аяна, я не знаю точно, может быть, это и не тебя ищут, но на всякий случай тебе стоит собраться и уехать как можно скорее. Постарайся найти провожатых. Ну всё, я пошла. Мы купили войлок, нужно садиться за работу. Удачи тебе, милая! Эх, Иллен! Не стыдно спаивать девчонку?

Оталли тяжело вздохнула, укоризненно качая головой.

– Ох, девочка наша. Аяна, мы благодарны тебе за то, что ты рассказывала нам, и за то, чему научила наших детей.

– Не за что... Я попросила Иллен, чтобы она научила ещё кого-то. Можно и тебя попросить?

– Обещаю. Мы соберём тебе немного еды в дорогу.

Аяна сбегала во двор, чтобы снять высохшие штаны Кимата с верёвки, и вернулась в дом.

– Тебе помочь собрать вещи?

– Я пока сбегаю, принесу в дорогу орехов и мяса.

– Давай, Оталли.

– Я сама соберусь, – сказала Аяна. – Спасибо. Иллен, у меня... всё кружится. Это когда пройдёт?

– Не знаю. Вообще-то тебе, конечно, лучше бы поспать, но у тебя времени нет.

Два мешка, сумка, короб кемандже... Дорога кружилась перед глазами, Ташта упорно шёл вперёд, и Аяна поторапливала его. От жалости к себе сжималось сердце. Чем она заслужила это?

Кимат наконец успокоился, но на душе было тяжело. Даже с Айво не получилось попрощаться!

Она придержала Ташту у следующей деревни. Иллен сказала, что нужно двигаться дальше, но ночь в седле ей не продержаться. Ладно. До Калавена два дня пути. У неё есть фора. Можно и поспать, а наутро уже двигаться дальше. Стражники, конечно, обижены, но не настолько, чтобы под этим порывистым ветром преследовать её ночами.

Ворота постоялого двора были прикрыты. Створка тихо скрипнула, и сразу же большая мохнатая собака басом облаяла Аяну из-за сарая, заставив Ташту вздрогнуть.

Заспанный владелец постоялого двора слегка удивился, разглядев голову Кимата в тёплой шапке, торчащую из разреза в плаще, но звон монеток в кошеле подействовал на него успокаивающе.

- Я бы хотела поужинать, - сказала Аяна, оглядывая комнату, небольшую, но на удивление чистую. - Осталось ещё что-то от ужина?

Корчмарь кивнул и ушёл. Аяна выпустила Кимата на пол и уселась на кровать. Он бродил, осматриваясь, и ей внезапно стало грустно.

В долине, наверное, сейчас всё замело сугробами, и в зимних комнатах тихо и тепло, и Сола сидит на своей кровати по утрам и сонно смотрит на падающий снег, а мама с отцом пьют горячий терпкий настой у зимнего очага. Кимат мог расти там, в безопасности, среди родных, любимых людей, играть в детской с Вайдом, Тати, Тилеми и малышом, который родился у Тили.

Она тихо заплакала. У него не было даже своей кроватки. Ни одного дня в его жизни у него не было собственного угла. Какому миру он принадлежал?

А сама она какому миру теперь принадлежала?

Девушка постучала в комнату, и она открыла дверь. Ужин был обильный и хороший. Негустая, но сытная похлёбка, которая пахла пряными травами и луком, жареная говядина с овощами и зерном и большой ломоть хлеба, ещё не зачерствевшего, ноздреватого, ароматного, с хрустящей корочкой. Кимат поел всего понемногу, и Аяна с удовольствием съела оставшееся.

Катьонте забрала посуду и вежливо пожелала ей спокойной ночи. Аяна задула светильник и лежала в темноте, слушая фырканье лошадей во дворе и негромкие голоса людей, шаги по коридору, скрипы дверей, тихое дыхание Кимата.

6. Кадиар

Утро было хмурым, всё тело болело после вчерашнего перехода, а ещё голова трещала так, будто ею всю ночь били об стену. Каждый звук отдавался в висках как удар кочергой по жестяному ведру, натянутому на уши.

Кимат сидел на широкой кровати и играл с лошадкой, и Аяна в который раз удивилась.

– Ты моё сокровище. Если бы все дети умели так тихонько играть сами с собой, как ты!

Он потянулся к ней, и Аяна посадила его на колени и обняла.

– Опять в путь, мой хороший. Надо нам с тобой ехать дальше.

Она поцеловала его в макушку, вдыхая запах его мягких волос и кожи, потом зажмурилась и прижалась щекой к его виску.

– Ну-ка, милый, пойдём вниз. Хочешь молока?

Она, морщась, поглядела на ненавистное платье с узкими рукавами, спустила Кимата на пол и вытащила из мешка голубой халат. В конце концов, тут тепло и сухо. Ничего не случится с этим нарядом. Да и случится... Ну и что? Какое это имеет значение?

Лестница немного скрипела под её ногами, когда она спускалась, постепенно погружаясь, как в тёплую воду купальни в гроте, в густой, насыщенный запах каши, кипячёного молока и тушёных овощей с мясом. Голова отозвалась на этот запах, раскалываясь на кусочки, а шум, создаваемый другими постояльцами, заставил зажмуриться. Откуда тут столько народа в это время дня?

Хозяин трактира сидел у стойки и вежливо улыбался ей, разглядывая волосы.

– Что тебе подать, кира? Юный кир желает что-то на завтрак?

Аяна сдержанно улыбнулась. Она заметила, что её называли кирой, когда она была в халате из седы, но никогда – если она была в зелёном местном платье.

– Кашу и полстакана молока с ложкой мёда. И кусок хлеба с сыром.

Местный сыр был просто неописуемо вкусным. Она попробовала его у Айво, и та смеялась над выражением лица Аяны, которая чуть не плакала от восторга.

– Четыре гроша.

– Дороговато у вас.

– Ну, что ж поделать, кира. Без сыра и мёда будет дешевле.

– Нет, нет. Не надо. Оставь.

Она сидела и кормила Кимата с ложки, жевала ароматный сыр с ноздреватым свежим хлебом с хрустящей корочкой и отстранённо, через боль, стучащую в висках, думала о Верделле, Конде и о том, как нелепо иногда складывается её путь к нему в Ордалл.

– Ну, здравствуй, кира ондео.

Аяна удивленно подняла глаза. К ней за стол с улыбкой подсел высокий, крупный широкоплечий мужчина в коричневой потёртой курке, и она непонимающе наклонила голову.

– Я-то думал, когда мы уже встретимся. Приятно познакомиться. Я Айол. Про тебя много разговоров.

Она пару раз моргнула, глядя на него, потом прижала Кимата поближе к своему боку.

– Ты кто? – спросила она напряжённо. – Откуда?

Кимат забрал у неё из руки ложку и попробовал сам зачерпнуть кашу из высокой миски, но чуть не уронил её, и Аяна повернулась к сыну.

– Ты опередила нас. Мы ехали за тобой и везде слышали про твои песни. Мы из труппы Кадиара. Ты, наверное, тоже слышала о нас?

Аяну осенило.

– Так вы бродячие артисты! Да, меня постоянно спрашивали о вас.

– Ну так вот пришло время познакомиться! – неожиданно громким и звучным голосом сказал он, торжественно указывая на неё рукой. – Господа! Таинственная кира ондео пред вашими очами!