Долгая зима - Владимир Иванович Петров

«Пообедать пора бы», – подумала Дарья Григорьевна, но есть ей не хотелось, решила ещё немного повозиться на свежем воздухе, аппетит нагнать. Натаскала воды из уличной колонки, напоила скотину. Огляделась. Взгляд её упал на припорошенную снегом горку топочного угля.

– Перенесу-ка его ближе к сараям, чтобы вид двора не портил, – нашла она себе новое занятие, обрадовалась: в работе незаметно проходило время и меньше думалось об одиночестве.

Стала возить уголь на санках в непригодных для воды прохудившихся вёдрах. Быстро выдохлась.

«Чего это я?» – удивилась она, насыпала совковой лопатой очередные четыре ведра угля, с трудом сдвинула неожиданно потяжелевшие донельзя санки. Потемнело в глазах. Стало исчезать солнце.

«Затмение, что ли? Но ведь куры гуляют себе и, как в прошлый раз, когда солнце закрылось, не бегут в сарай, посчитав, что ночь внезапно наступила», – успела подумать она, прежде чем потерять сознание, и медленно повалилась на потемневший от угольной пыли снег.

2

Не шибко морозный, украшенный порхающими снежинками вечер был настолько хорош, что Виктор Ярцев на две остановки раньше вышел из автобуса, чтобы пройтись, отойти немного от своей заводской беспокойной работы.

Как бы удачно ни складывался рабочий день, обязательно находилась пресловутая ложечка дёгтя, портящая бочку мёда. Вот и сегодня уже в конце смены маневровый тепловоз столкнулся с другим, подготовленным к отправке заказчику после заводского ремонта. В итоге – сход маневрового с рельсов, серьёзные повреждения на отремонтированном, срывы манёвров… И всё это за считаные недели до конца года, когда каждый день на счету. Пусть с недавних пор и не возглавляет он тепловозное производство – поменялся креслами с коллегой по изготовлению запасных частей, – всё же обидно за такое…

Неспешно шагал он мимо броских витрин и вывесок закончивших продажу магазинов, мимо церкви, приятно неожиданной среди новеньких девяти- и шестнадцатиэтажных домов, на самой престижной улице, отдалённой от промышленных районов города.

Далековато было ездить на работу, но он не жалел об этом и отказался от предложенного начальством выгодного, с расширением площади, обмена квартиры на другую, в заводском городке. Дальняя дорога сполна компенсировалась близостью к природе. Из окон его квартиры хорошо просматривалась пойма Урала. Сейчас она белела снегами. Весной же наполнялась буйной водой пробуждённой от зимней спячки реки, вплотную подступающей в половодье к городу. Долго плескалось пойменное море, привычным становилось для глаз, и жаль было расставаться с ним, когда отбуянившая река постепенно возвращалась в своё русло, оставляя на память о себе в углублениях небольшие озёрца, не высыхающие даже жарким летом.

Припозднился сегодня Ярцев. Старый Устиныч, обычно допоздна прогуливающийся у подъезда, успел уже укатить на лифте на свой последний, девятый этаж, как говаривал он, ближе к Богу.

Прогулка по бодрящему морозцу и выработанная с годами привычка при входе в свою квартиру оставлять за порогом все производственные неурядицы сделали доброе дело. Он радостно вошёл, быстренько переоделся, послушал сына, студента музыкального училища, разучивающего на баяне «Полёт шмеля», прошёл на кухню, чмокнул в шею колдующую у газовой плиты жену, погладил её чуть округлившийся живот:

– Как наш себя чувствует?

– Холоднющий какой! Застудишь, – отстранилась она от мужа, стала накрывать стол.

– Закалочка не помешает ему, мамусенька, – сказал он, сделав ударение на третьем слове. – В консультацию ходила?

– Была. Со дня на день профессора отличного ждут, хотят показать меня. Страхуются. Наверное, не всё ладно со мной?

– Не волнуйся. Всё наилучшим образом сложится, – обнял он жену. – Подаришь мне скоро второго Викторовича, продолжателя славного рода Ярцевых.

Хорошее настроение мужа передалось и Валентине:

– А вот возьму и девочкой награжу. Мне же помощница нужна. Не возражаешь?

– Нет, конечно, но лучше бы…

Он не договорил. Резко зазвонили в дверь.

– Ты ешь, – поднялась Валентина. – Пойду открою. Это соседка, наверное. Обещалась зайти поболтать.

Вернулась она заплаканная.

– Что случилось? – встревожился он.

– С мамой плохо. – Она протянула ему телеграмму. – Не успели отца схоронить, как новая напасть.

«Срочно выезжайте. Мать в тяжёлом состоянии. Маришкины», – прочитал он, стал утирать ладошкой слёзы жены.

– Успокойся. Тебе же нельзя волноваться. Может, ничего страшного. Я поеду, разберусь.

Он глянул на часы:

– Пожалуй, успею на восемьдесят пятый. Собери мне сумку.

– Я тоже еду.

– Нет, – твёрдо сказал Виктор. – Тебе к профессору на днях. Это же очень важно… Думаю, и с матерью всё обойдётся. В случае чего немедленно вызову. Годится?

Он созвонился со своим начальником и скоро трясся уже в плацкартном вагоне ночного поезда, чтобы через пять часов сойти с него на пробуждающейся станции и первым маршрутным автобусом отправиться до тёщи.

3

Супруги Ярцевы были родом из одной деревни – Ромашкино. Даже жили неподалёку. Однако до своей шестнадцатой весны Виктор как-то не знался с Валентиной, хотя с её подругами общался с детских лет.

Валя, единственная дочь в семье, росла под строгим приглядом матери. Очень к тому же ещё робкая, она больше находилась дома, редко с девчонками хороводила, не говоря уже о дружбе с мальчишками. Но к четырнадцати годам неожиданно так расцвела, что на Пасху, увидев её в кругу подружек, бойкий Витя Ярцев оробел перед кареглазой кудрявой красавицей, влюбился в неё, как говорится, с первого взгляда и навсегда. К счастью, он тоже глянулся Вале. Вскоре она позволила ему проводить её после вечернего сеанса от клуба домой, до калитки, которую сейчас, двадцать с лишним лет спустя, открыл он, приехав по срочной телеграмме.

На двери тёщиной избы висел замок. Виктор прошёлся по двору, почти угадал, что между санками с углём и телеграммой самая прямая связь:

– Не смогла дотянуть, не успела…

По дороге к отбившим телеграмму Маришкиным он завернул к отцу, проведать его и гостинцы отдать, наскоро приготовленные женой.

– А-а, сынок, – обрадовался отец, что-то готовивший себе на завтрак, поспешно вытер руки, к сыну от стола шагнул. Обнялись. – Приехал, значит.

– Приехал, батя. Как сам-то?

– Живу потихоньку. Куда мне теперь торопиться? Всё ничего бы, и на здоровье пока не жалуюсь, глазами только вот мучиться стал. В район к врачу ездил провериться. Сказал, хирургическое вмешательство требуется, к вам в областную больницу рекомендует. Как присоветуешь?

– А почему бы и не поехать. Больница славится глазным отделением, и рядышком она с нами. У меня или у Тоньки остановишься, как пожелаешь. Бери направление, вместе и поедем.

– А ты надолго в деревню?

– Точно не знаю. По телеграмме я приехал. Что с тёщей?

– Разве случилось что? Не слыхал. Проездил вчера, наломался в дороге, с вечера спать завалился. Намедни же виделись с нею в магазине, хлеб покупали. Перебросились словами. Ни на что не жаловалась она… Да