Долгая зима - Владимир Иванович Петров

заманчивые предложения на очередное замужество не находили в ней отклика. О тайных любовных связях и слышать она не желала…

И вдруг словно подменили её. За собой стала следить, чаще в обществе мужчин появляться, под видом ремонта квартиры наиболее привлекательных из них домой приводить, иногда и на ночь оставляя.

Токаревское сарафанное радио быстро сработало. Дивились многие.

– Бесится баба, – говорили о ней одни. – Свихнулась к старости…

– Не скажите, – перечили им другие. – Ей всего-то ещё ничего… В самом соку! Понимать надо…

Она и сама-то не понимала происходящего с нею. То ли жалко стало одиноко прожитых лет и наверстать упущенное взялась, то ли решила доказать заносчивым первым районным дамам, что при желании она добьётся большего, чем они?

Виктор сразу приглянулся ей. Привыкшая уже к постоянному вниманию мужчин к своей особе, она удивилась его спокойствию, если не сказать равнодушию, в отношении к ней как к женщине. Ошибки не могло быть. Уж чему-чему, а читать по глазам она научилась. Это сильно задело её, вызвало желание завладеть им. Она с трудом сдерживала себя в нетерпеливом желании, продумывала варианты приглашения его к себе домой. Очень кстати вспомнила про люстру, подаренную ей давно, но до сих пор не подвешенную…

…Сейчас Анне Трофимовне было покойно. Казалось бы, огорчиться ей оттого, что Виктор Ярцев тактично и умно отказался от неё. Такое вообще женщинами не прощается. Но, удивительное дело, она теперь даже благодарна была Виктору за преподанный урок и верность жене.

«Если бы мой любимый был таким и устоял тогда перед потаскушкой», – подумала она о своём первом муже. Ей вспомнились его ласки. Вернее, они никогда не забывались ею и ни в какое сравнение не шли с её нынешней краденной ради минутной услады любовью. Она с новой силой осознавала, что любила и любит только своего первого мужчину. Нестерпимо захотелось ей поехать к нему, издали хотя бы одним глазком глянуть на него, желанного…

Незаметно она задремала. Очнулась от пронзительного телефонного звонка.

– Нет, нет… – сказала она в трубку. – Я занята.

Часы пробили четыре раза.

– Всего четыре? – спросонья она с трудом сообразила, что день ещё, а потемнело в квартире от разгулявшейся вьюги.

Она прошла на кухню, долго стояла у окна. Крутило так, что не просматривался противоположный коттедж.

– Ого! – испугалась она за Виктора. – Как же он в степи?

Налила коньяку, выпила:

– Помоги, Боже, ему живым и здоровым домой добраться.

Не спеша убралась. Позвонила в больницу дежурной сестре, удостоверилась, что там всё в порядке. Долго ещё стояла у окна.

– Не дай бог беде случиться, – тревожилась она не на шутку, ругала себя: – Не задержись он у меня, до бурана успел бы добраться.

Её зазнобило. Она разобрала постель, сбросила накинутый на голое тело халат, забралась под одеяло.

Зазвонил телефон. Снова набивались в гости.

– Нет, ни в коем случае, – твёрдо отказала она звонившему. – И, знаете, не звоните больше по такому поводу.

Но тот, на другом конце провода, не хотел понимать её, настаивал на своём.

– Я же сказала: всё! Незачем потому что! – рассердилась она и отключила телефон. – Ишь раззвонились! Обычно позже звонили, ждали, когда стемнеет. Словно воры, непогоде рады…

11

– Успеет ли? – переживала Валентина за мужа, напуганная начавшейся пургой. – Должен бы. Давно ведь уехал.

Зашевелилась мать, быстро и непонятно заговорила.

Валентина отошла от окна, присела к ней на койку.

– Что, мама?

Глаза матери были закрыты. Бредила она.

Пурга усиливалась, хлестала снегом по стёклам окна, скрежетала оторванной жестью оконного карниза. Заметно потемнело.

Вновь зашевелилась мать. Валентина догадалась о причине её беспокойства, достала из тумбочки простынку, чтобы сменить подмоченную. Одной ей сделать это было не под силу. Обычно ей помогали. Но сейчас в палате кроме них двоих никого не было. Лену где-то носило, остальные перед Новым годом выписались. Пришлось Валентине одной ворочать грузную мать. Кое-как справилась, сильно натрудила живот, легла на свою койку передохнуть. Боль ослабла, но не проходила. Не дождавшись Лены, Валентина сама доковыляла до закрытого кабинета Василия Васильевича. Вернулась в палату, полежала, ещё раз сходила. Безрезультатно.

Скоро явилась Лена, очень весёлая, защебетала. Казалось, от неё и спиртным попахивало.

– Найди, пожалуйста, Василия Васильевича, – попросила её Валентина. – Плохо мне что-то…

– А он только что домой ушёл, – через силу приглушила Лена свою весёлость. – Сказать бы надо… раньше чуть.

– Дважды ходила. Закрыто было.

– А-а… В главный корпус его вызывали, – заметно сконфузилась Лена. – К нему должны были подойти. Просил встретить. Вот я и караулила внизу… Надо же какая незадача! А ведь забегал он перед уходом к себе. Наверное, из-за бурана ожидаемый товарищ не пришёл, и Василь Василич сам к нему подался. Видно, нужная очень встреча… Крутит-то как!

– Да, не на шутку пурга разыгралась.

– Что случилось-то? Может, помогу. А серьёзно если, найдём Василь Василича.

– Мамке простынку меняла, схватило до колик.

– Меня бы подождала.

– Взялась вот себе во вред… Говоришь, можешь его найти?

– Есть у меня телефоны кое-какие. Так поискать Василь Василича?

– Поищи. Мало ли что… Хотя, знаешь, не надо. Перетерплю. Негоже в такой буран человека гонять. Обойдётся всё, будем надеяться… За мужа больше волнуюсь, как бы в дороге не прихватило, – Валентина подошла к окну. – Метёт-то как!

– Может, не поехал он, переждать пургу решил у Ангелиночки, – поспешила успокоить его Лена. – Василь Василич слышал, как она люстру просила твоего мужа подвесить…

– Какую ещё люстру? – перебила её Валентина, побледнела от неожиданно возникшего ревностного чувства.

– Обыкновенную, с лампочками, – без каких-либо задних мыслей продолжила явно глуповатая Лена. – Ангелиночка, она такая, вечно что-нибудь придумывает.

Валентина уже не слышала её. Она еле добралась до койки, повалилась в слезах.

12

Старая заброшенная дорога от райцентра, чуть разогнавшись по равнинке, неспешно брала долгий подъём. Ровным рядом, словно бывалые солдаты, взявшие равный интервал, по ней вышагивали деревянные телеграфные столбы с провисшими служебными проводами. По сторонам дороги непрерывно тянулись неухоженные кленовые посадки.

Трассу, чувствовалось, расчищали не так давно, но тут и там уже бугрились на ней свежие снежные перемёты, растущие буквально на глазах. В такой ситуации рассчитывать на скорую попутку не приходилось, и чтобы не стынуть на всё усиливающемся ветру и не тратить в ожидании драгоценное время, Виктор решился на продолжение пути по старой дороге. Конечно же, не будь в деревне оставленной скотины и предстоящих годовых помин тестя, не стал бы он пытать судьбу, а вернулся бы в Токаревку, уже еле-еле просматриваемую. Не к Анне Трофимовне зайти, чему она, как он понимал, обрадовалась бы, а к другу, районному архитектору,