Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

сделан перерыв между спектаклями, возбужденный своими строительными планами Гитлер внезапно решил устроить поездку на место строительства нового здания для партийных съездов в Нюрнберге. Эту многолюдную экскурсию пришлось готовить в страшной спешке, в связи с чем Лизелотте писала: «На следующее утро прибыли вагоны из Берлина и Лейпцига, и из них составили специальный поезд. Нам пришлось оповестить всех участников, в том числе весь персонал из 800 мужчин и женщин – от дирижеров до последнего рабочего сцены и уборщицы. Это было в самом деле чудесное единение народа». Несколько сотен гостей фестиваля доставили на автобусах от вокзала к месту строительства в Луитпольдхайне. Затем самые почетные гости обедали с фюрером в гостинице «Дойчер Хоф», причем, по словам Лизелотте, наелись и напились так, что «не вынесли воздействия слишком крепкого вина и необузданного наслаждения всем, что им было предложено. Это было сильное переживание, и до сих пор ни в одном скоплении людей не наблюдалось столько счастливых и сияющих лиц». На следующий день Гитлер снова прибыл в Байройт, хотя там его не ждали. На сей раз он решил приобщить к искусству Вагнера Альфреда Розенберга. Сомнительно, чтобы руководитель идеологического надзорного ведомства стал в результате этого визита вагнерианцем, однако много лет спустя Винифред вспоминала, что он преподнес ей «гору роз» и она восприняла это как знак одобрения постановки Заката богов.

Не меньше хлопот было у нее во время состоявшегося сразу после фестиваля съезда НСДАП, так как Гитлер прислал в Байройт высокого гостя из Японии – брата императора Хирохито принца Титибу. Поскольку в то время Япония оккупировала часть Китая и уже выстраивалась ось Берлин – Рим – Токио, Гитлер был заинтересован в том, чтобы гость остался доволен поездкой, и Винифред пришлось на протяжении трех дней развлекать принца и его огромную свиту. При этом ей приходилось общаться без переводчика с гостем, который не знал немецкого и едва говорил по-английски, и эти дни были для нее сплошным мучением. Однако она, как всегда, отлично справилась со своей задачей, заслужила благодарность фюрера и по прошествии трех дней присутствовала на заключительном заседании съезда. Гитлер был в восторге как от фестиваля, так и от последующего политического мероприятия, которые слились в его сознании в один большой праздник. Уже через пять лет он вспоминал: «День после завершения фестиваля и вторник в Нюрнберге были для меня так печальны, как будто сняли игрушки с новогодней елки!»

* * *

В начале сентября Фриделинда осуществила свою мечту: поднакопив денег, она поехала в Париж. Там она сначала поселилась у французского композитора Гюстава Самазёя (Samazeuilh), который был также писателем-музыковедом и перевел на французский язык либретто вагнеровского Тристана, а потом сняла через агентство Кука «номер в небольшой гостинице неподалеку от улицы Риволи». Винифред получила приглашение посетить вместе со всеми детьми Парижскую выставку в составе немецкой делегации, однако, к огромному облегчению старшей дочери, от него отказалась, так что Фриделинда была в эти дни совершенно свободна. Она много общалась с солистами Берлинской государственной оперы: «…когда Государственная опера с шумным успехом выступала в Париже, я проводила все время с участниками ее труппы, ела с ними в немецком павильоне выставки и слушала новейшие сплетни о последних интригах и преследованиях. Фрида выступила великолепно, и в тот момент казалось, что у нее все должно быть в порядке».

С кем ей не удалось пообщаться, так это с Фуртвенглером: «Титьен предупредил меня, чтобы я была с ним поосторожнее. И ему удалось сорвать нашу встречу. Насколько я себе представляла, дирижеру хотелось откровенно поговорить со мной о тех событиях, которые разыгрывались в Байройте и, как мне все рассказывали, протекали необычайно бурно. Фуртвенглер был очень несчастным человеком. Хотя власти и вернули ему заграничный паспорт, отобранный в преддверии возможного в свое время выступления с Нью-Йоркским филармоническим оркестром, за границей он уже был дискредитирован как пособник нацистов, а в Германии его преследовали за то, что он нацистом не был».

В то время Фуртвенглер в самом деле пытался закрепиться в Байройте, чему решительно препятствовала Винифред и поддержавший ее Титьен; он объявил, что в 1938 году будет дирижировать Кольцом сам. Сомнительно, однако, чтобы в этом деле «Фу» надеялся на помощь Фриделинды. Единственным человеком, который мог ему помочь, был фюрер, поэтому, когда он направил отчаянное письмо Винифред, его копии получили также Гитлер и Геббельс: «Вы лишили меня возможности сделать то, что раньше было само собой разумеющимся, а именно компетентно, образцово, в лучшем смысле этого слова традиционно заботиться, находясь в Байройте, о воздействии искусства Вагнера на весь остальной мир. Вы на полном серьезе продемонстрировали, что ведущий музыкант первого ранга для Байройта – ничто. Вы очень мало знаете о том, какую роль играет музыкальная составляющая, а тем самым и дирижер в совокупном произведении искусства Вагнера. Вам также почти ничего не известно о том, какой урон нанесен сегодняшнему положению Байройта в мире, и о том, что для обеспечения Байройту права на существование именно здесь нужно использовать все самое лучшее». На этот раз Винифред и Титьен одержали верх, и Фуртвенглера не только не сделали музыкальным руководителем фестивалей, но и не приглашали в Байройт на протяжении еще пяти лет. В последний раз он дирижировал там Мейстерзингерами на так называемых «фестивалях военного времени» 1943 и 1944 годов.

Вместе с участниками гастролей Фриделинда посетила также павильон Германии на Всемирной выставке, где, разумеется, присутствовали Фуртвенглер и Титьен. Хотя ни тот ни другой не были членами НСДАП, во время приема, устроенного для представителей прессы, им нужно было вместе с прочими нацистами выполнить нацистское приветствие. По словам Фриделинды, Титьен проделал это охотно, а Фуртвенглер предпочел засунуть руку за пазуху. После того как немецкая делегация отбыла на родину, Фриделинда провела в Париже еще несколько дней, осматривая со своими английскими друзьями город в соответствии с рекомендациями книги Е. В. Лукаса Путешественник в Париже. В своих воспоминаниях она хвалилась тем, что сумела превзойти своих спутников, неспособных за ней угнаться, и успела посмотреть значительно больше, чем они: «Встав пораньше, мне удавалось достичь бо́льших успехов, чем моим английским друзьям, которых я часто встречала во время обеда… Потом они предавались в течение одного-двух часов послеобеденному отдыху, в то время как я продолжала свои познавательные прогулки до самого вечера».

Вернувшись в Англию, Фриделинда бросила школу и поселилась в лондонском квартале Хэмпстед. У нее не было определенных планов, но Винифред и не торопила ее с возвращением; по-видимому, она предпочитала, чтобы