Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

латынь должны преподаваться детям в раннем возрасте, причем скорее в виде бесед, чем по грамматике. Греческий, иврит и арабский следует оставить профессиональным ученым. Лучше уделить время географии, математике, астрономии и анатомии, затем этике и праву, наконец, философии. "Дело образования не в том, чтобы сделать молодых людей совершенными в какой-либо одной из наук, но в том, чтобы открыть и расположить их ум так, чтобы он был способен к любой из них, когда они приложат к ней свои усилия". И как добродетель должна воспитываться привычкой, так и мысль должна воспитываться многократными рассуждениями:

Ничто не делает этого лучше, чем математика, которую поэтому, я думаю, следует преподавать всем, у кого есть время и возможность, не столько для того, чтобы сделать их математиками, сколько для того, чтобы сделать их разумными существами. . . . Мы рождаемся, чтобы быть, если угодно, разумными существами, но именно использование и упражнение делают нас таковыми, и мы действительно таковы не более, чем промышленность и применение привели нас. ... . . Я упомянул о математике как о способе привить уму привычку рассуждать тщательно и основательно...; чтобы, получив способ рассуждения, к которому это изучение естественным образом приводит ум, они могли бы перенести его на другие части знания, когда им представится случай". 24

Трактат Локка был предназначен для получения "либерального образования", т.е. образования в области искусств, литературы и манер; он должен был воспитать джентльмена, т.е. человека "благородного" происхождения, которому никогда не придется зарабатывать на жизнь трудом.* Учебный план, хотя и допускал некоторые науки, в целом придерживался "гуманитарных наук" - исследований, которые предпочитали гуманисты эпохи Возрождения. В программу также входили танцы, верховая езда, борьба, фехтование и даже "ремесло, а то и два-три", но как помощь здоровью и характеру, а не как средство к существованию. Искусства должны были преподаваться как отдых, а не как профессия; молодой джентльмен не должен был относиться к этим делам очень серьезно; он должен наслаждаться поэзией, но не писать ее, кроме как в качестве развлечения; его следует научить наслаждаться музыкой, но не стремиться к мастерству игры на каком-либо инструменте; это займет слишком много времени, и, кроме того, это приведет юношу в "такую странную компанию". Таким образом, трактат Локка был одновременно консервативным и либеральным. Отрицая схоластическое поглощение древними языками, уменьшая акцент на религии и теологии, делая акцент на здоровье и характере и стремясь подготовить хорошо воспитанную молодежь к общественной жизни и службе, он указывал на будущее и имел огромное влияние в Англии и Америке. Она участвовала в формировании физической и нравственной стороны образования в английских "публичных" школах . Переведенная на французский язык (1695), она выдержала пять изданий за пятьдесят лет и дала много рекомендаций Руссо. Ученик самого Локка, третий граф Шафтсбери, с которым мы еще встретимся, отдавал должное теориям и характеру своего учителя.

III. УЧЕНЫЕ

Несмотря на явную озабоченность умирающими языками и мертвыми дебатами, великие ученые продолжали формировать будущее, освещая прошлое; а некоторые оказались втянуты в борьбу христианства со свободной мыслью.

Некоторые второстепенные почитатели заслуживают мимолетного почтения. Шарль дю Френ, сьер дю Канж, поразил своих современников, которые знали его как юриста Парижского парламента, издав (1678) словарь поздней и средневековой латыни в трех томах, настолько тщательный в научном отношении, что он до сих пор является авторитетом в своей области. Пьер Юэ обнаружил и отредактировал большую рукопись Оригена, изучил сирийский, арабский и химию, сделал восемьсот анатомических вскрытий, писал стихи и беллетристику и вместе с ученой мадам Дасье редактировал для обучения Дофина знаменитое шестидесятитомное "дельфийское" издание латинских классиков; он был сделан епископом Авранша и, умирая, оставил библиотеку, которая сегодня является сокровищницей Национальной библиотеки. Иезуиты-"болландисты" продолжали свою сороконожку Acta Sanctorum. В Париже под руководством Жана Мабильона бенедиктинская конгрегация Сен-Мор составила (1668-1702) двадцатитомную историю бенедиктинских святых; в процессе работы они пролили драгоценный свет на летописи и литературу средневековой Франции. Сам Мабийон придал новую форму латинской палеографии своим "De Re diplomatica" (1681) - не руководством по дипломатии, а трактатом о дате, характере и подлинности старых хартий и манускриптов. Завершая один из своих толстых фолиантов, Мабийон писал: "Да не вменит мне Бог в преступление, что я столько лет изучал деяния святых, но так мало на них похож". 25

Гигантом классической эрудиции в эту эпоху был Ричард Бентли, суровый хозяин Тринити-колледжа в Кембридже на протяжении сорока двух лет. Его юность прошла в поглощении Бодлианской библиотеки; в двадцать девять лет он уже был одним из самых ученых пандитов Европы в области греческой, латинской и древнееврейской литературы и древностей. В том же году (1691) он опубликовал стостраничную Epistola ad Millium, письмо к раннему Джону Миллю, столь точное и изысканное в своей учености, что принесло ему европейскую славу. В тридцать лет он был выбран для чтения первой серии лекций, средства на которые и имя были предусмотрены в завещании благочестивого химика Роберта Бойля. В ответ он убедительно доказывал, что космический порядок, открытый в недавно вышедшей "Principia" Ньютона, доказывает существование Бога. Это было большим утешением для Ньютона, которого обвиняли в атеизме. Бентли был назначен на должность королевского библиотекаря с квартирой в Сент-Джеймсском дворце. Там он часто встречался с Ньютоном, Локком, Ивлином и Реном; из этой цитадели он вел одну из знаменитых битв в британской учености.

Конкурс возник в связи с долей англичан в споре о сравнительных достоинствах древней и современной литературы. Сэр Уильям Темпл открыл огонь, выступив с эссе "О древнем и современном образовании" (1690), защищая античность. Бентли, вероятно, похвалил бы это эссе, если бы оно не восхваляло Фалариса как пример греческого превосходства в литературе. Фаларис был диктатором, правившим Акрагасом (Агридженто) в греческой Сицилии в шестом веке до нашей эры. История или легенда описывает его как человека, зажаривающего своих врагов в брюхе медного быка; но она почитает его как покровителя литературы, и 148 писем спустились в века якобы из-под его пера. Чарльз Бойл, студент колледжа Крайст-Черч в Оксфорде, опубликовал эти письма в 1695 году. Уильям Уоттон, готовящий второе издание (1697) своих "Размышлений о древнем и современном образовании", в котором он выступал против Темпла, попросил Бентли оценить подлинность писем. Бентли ответил, что их приписывание Фаларису было ошибкой, что они были написаны во втором веке н. э.; кстати, он указал на некоторые ошибки в издании Чарльза Бойля. Бойл и его учителя выступили с горячей защитой авторства Фалариса. Джонатан Свифт, секретарь Темпла, вступил в перепалку на стороне своего