Плещут холодные волны - Анатолий Шмелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через неделю Саша вновь навестил Лиду, но уже с букетом красных роз. Встречи стали повторяться все чаще и чаще. И где-то в уголке сердца Лиды нашлось место и для Саши. Наступило время, и он сделал ей предложение. Она не сразу дала ему ответ: плакала, страдала, сомневалась, но... жизнь текла по своим законам и все расставила по своим местам.
Лида с Сашей поженились. Жили дружно, хотя Саша хорошо знал, что сердце жены принадлежит не ему. Родился сын. Его назвали Виктором.
Жизнь, казалось, потекла размеренно, но однажды... с летных испытаний Саша не вернулся.
ГЛАВА 6
-1-Запоздалая зима девяносто шестого года вдруг проявила свой характер. Сначала выпал небольшой снег, а потом ударил мороз. Деревья заиндевели. На окнах появились причудливые рисунки. Вышедшее из-за высотных домов солнце заиграло своими лучами на искристой снежной скатерти бульвара.
Анатолий стоял у окна и любовался зимней красотой. Вдруг раздался телефонный звонок. Он снял трубку и услышал мужской голос:
— Это Анатолий?
— Да.
— Андреев?
— Да, Андреев. Кто вы? Слушаю вас.
В трубке слышалось прерывистое дыхание.
— Дорогой мой друг Анатолий, если я назову себя, ты не поверишь, что это действительно я.
— И все-таки назови, — волнуясь, настаивал Анатолий.
— Ну, если настаиваешь, изволь: говорит твой школьный друг Виктор.
— Казинцев?!
— Да, он самый.
— Ты жив?! Откуда звонишь?! — все сильнее волнуясь, закричал Анатолий.
— Жив. Звоню из Москвы.
— Можем ли мы встретиться?
— Конечно. Что за вопрос? Я поэтому и звоню.
— Тогда в чем же дело? Приезжай ко мне, я живу недалеко, в Королёве, тридцать минут езды от Ярославского вокзала на электричке. Буду ждать тебя с нетерпением. Запиши адрес...
— Адреса не нужно, узнал вместе с телефоном в редакции "Красной Звезды".
— Виктор, ты один или с семьей?
— Один. Подробности при встрече. Выезжаю.
В трубке послышались короткие гудки. Всего несколько мгновений длился разговор, но он буквально ошеломил Анатолия своей внезапной сверхъестественной реальностью. Ведь ему было известно, что Виктор погиб под Харьковом, он даже видел "похоронку", которую прислали из части. И вдруг...
Анатолия била нервная дрожь. В памяти его проносились картины юности, школьные годы, расставание с Виктором, редкая скупая переписка с ним, встреча с сестрами Виктора после войны, поездка в канун 30-летия Победы на места боев, где, по сообщению командования, погиб Виктор, встреча с Машей, которая под диктовку Виктора писала последнее письмо Лиде.
И вот... Виктор жив!.. Но почему об этом не знают ни Лида, ни родные? Этот вопрос тревожил Анатолия и подогревал в нем растущее нетерпение предстоящей встречи. Он ходил по комнате, садился, но сидеть не мог и вновь ходил, пока, наконец, не прозвенел звонок. Анатолий не подошел, подбежал к двери, распахнул ее. Перед ним стоял стройный, несколько выше среднего роста, пожилой мужчина в сером пальто. Из-под шапки выбивался клок совершенно седых волос. Лицо пересечено глубоким шрамом. Мужчина опирался на костыль.
— Виктор! — произнес Анатолий и заключил друга в крепкие объятия.
Они стояли и не решались разжать объятия, будто страшась вновь потерять друг друга. Наконец Анатолий осторожно ввел Виктора в комнату.
...Жена Анатолия Валентина накрыла стол по случаю столь удивительной встречи двух старинных друзей.
— Сколько же лет прошло с момента нашего расставания? — спросил Анатолий.
Виктор задумался, потом вслух начал вспоминать:
— Мы расстались в день начала войны, 22 июня сорок первого, ты уехал в Высшее военно-морское училище. Сейчас девяносто шестой, то есть ровно пятьдесят пять.
Между ними проплыла целая жизнь.
— Два года я провалялся в госпиталях, — тихо со вздохом сказал Виктор. — Сколько со мной возились врачи! И... спасибо им, сделали невозможное, все-таки поставили меня на ноги.
Анатолий искренне сопереживал другу.
— А что у тебя с лицом?
— Как мне удалось впоследствии установить — это последнее ранение, полученное в избе у Маши, меня чем-то шарахнуло по лицу,
Виктор провел рукой по щеке и продолжил:
— Выписали меня инвалидом I группы. Долго думал, куда пойти, кому нужен такой урод, да еще на костылях? Что никогда не встречусь с Лидой, решил сразу.
— А почему, Виктор? Ведь она тебя так любила, приняла бы любого.
Виктор поморщился, будто от страшной боли.
— Она-то, конечно, приняла бы. Но была бы она счастлива со мной? Думаю, что нет. Я слишком любил (да и люблю) ее, чтобы сделать несчастной.
— И ты не поехал в родные места, стал скрываться и от Лиды, и от родных? — произнес Анатолий, и в голосе его можно было уловить скрытый упрек.
— А что же мне оставалось делать? Если бы я дал о себе знать моим родным, обязательно об этом узнала бы Лида.
— На какие же страдания ты обрек и себя, и Лиду, и родных! — Анатолий сочувственно посмотрел на друга. — И как же дальше сложилась твоя жизнь?
— Остался в Челябинске. Поступил в педагогический институт на историко-филологический факультет. Окончил его и стал работать учителем.
— Помню, у тебя педагогические задатки проявлялись еще в школе, — с улыбкой произнес Анатолий.
— Мне нравилось это всегда. Когда же стал учителем, отдавал работе всю душу. Люблю детей, готов быть с ними и день, и ночь.
— Видимо, и они отвечают тебе тем же?
— Да, я чувствую их любовь. Это стало смыслом моей жизни. Многие из моих выпускников стали большими людьми и, что самое главное, настоящими, честными, добрыми и деловыми.
— Пишут? Навещают?
— И пишут, и навещают, и к себе приглашают. Вот и сейчас я остановился в Москве у бывшего своего ученика, ныне руководителя крупного научно-исследовательского института.
— Ну, а в плане личной, семейной жизни? — спросил Анатолий.
Виктор ответил не сразу. Было видно, что вопрос для него непростой, даже больной.
— Видимо, я однолюб. Были в жизни попытки устроить семейную жизнь, но... я считал
