Хищники - Анатолий Безуглов

– А то, что он перенес сотрясение мозга в результате мотоциклетной аварии?– спросила Ольга Арчиловна.

– Ничего с ним не будет. Наследственность у него крепкая. Сейчас говорят гены. И потом – натаскан. Как хорошая лайка. На границе служил. Момент существенный… Значит, первое: хорошо ориентируется в пространстве. Второе – легко адаптируется в обстановке со многими неожиданностями. Третье – отличная реакция на эти неожиданности и правильная оценка их… Знаете, какие нужны обстоятельства, чтобы разладить такую машину! Я уж не говорю о том, что у него отменное зрение и слух, мои коллеги проверили…

– А алкоголь?…– подсказала Ольга Арчиловна.– Бессонная ночь перед этим?…

– Он утверждает, что выпил немного. А вообще не пьет.

– Тем более. Значит, непривычен.

Мозговая скрестила руки на груди.

– Тут ты права,– сказала Ксения Павловна, подумав.– Реакция на алкоголь – вещь индивидуальная. Одних угнетает, других возбуждает… А что есть наша психика? Череда возбуждений и торможений… Хочешь, проверим Осетрова основательно? Но для этого надо будет положить в больницу…

Дагурова допускала возможность проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Но не теперь.

– Сейчас преждевременно,– сказала она.

– Смотри,– хрипло бросила Мозговая.– Хозяин – барин.

– Ксения Павловна, но в принципе возможно, что Осетров, как вы выразились, неправильно реагировал в тот момент? Вытянутую руку принял за ружье, спокойно идущего человека – за тайком крадущегося? И так далее…

– А ты сама? Не случалось – видишь ветку в окне, а кажется, что-то диковинное, пугающее? Все мы чело-веки… За сорок пять лет практики я такое видывала. Вот скажи, может девочка в тринадцать лет видеть сквозь землю?

– В каком смысле?– Следователь уже привыкла к неожиданностям Мозговой и теперь не ломилась в открытую дверь.

– Даже не видеть… В общем, необъяснимый феномен. Почище, чем Кулешова. Вы, наверное, читали о такой?

– О Кулешовой?– переспросила Дагурова.– Это которая умела читать руками?

– А точнее, обладала так называемым кожным зрением. Помните, ей давали конверт, в котором был запечатан лист бумаги с текстом. Она водила по конверту рукой и читала, что написано на вложенном внутрь листке… Так вот, девочка, о которой я хочу рассказать,– тоже феномен в своем роде.

Ксения Павловна встала из-за стола, вышла на середину кабинета и, указывая на пол обеими руками, начала рассказывать:

– Похоронили ее отца. В гробу. В могилу. Как положено. Проходит день, проходит другой, девочка стала заговариваться. Пристает к взрослым. Твердит, что жив отец, и все тут. Голова у него, говорит, белая-белая! И дышит…

Мозговая замолчала. Ольге Арчиловне стало, честно говоря, не по себе. А Ксения Павловна продолжала:

– Добилась-таки своего. На третий день разрыли могилу. И что же ты думаешь?

– Жив?– подсказала следователь.– Ведь что могло быть невероятнее?

– Совершенно правильно. Но самое главное – действительно седой как лунь… Ну с точки зрения медицины сам по себе случай с мнимой смертью – явление объяснимое. Что-то вроде летаргического сна. И если бы покойника в кавычках осмотрел врач, установил бы, в чем дело. А история произошла в глухомани, родственники поспешили совершить обряд…

– Из местных, что ли?

– Ну да.

– Когда это было?

– Лет двадцать назад… Но какова девочка! Меня этот случай заинтересовал. Встретилась с ней, привезла сюда. Наблюдала… Подготовила доклад на областную конференцию психиатров…

Ксения Павловна вздохнула, села на свое место и ухватилась за мундштук.

– А дальше? – спросила Дагурова. Рассказ ее очень заинтересовал.

– Дальше?– Мозговая хрипло рассмеялась, закашлялась. А потом со странной веселостью произнесла:– Этим докладом заработала себе репутацию ненормальной… Да и ты так считаешь… Предупредили?

– Что вы…– растерялась Дагурова.

– Брось. Ты как вошла, я сразу увидела.– Ксения Павловна лукаво подмигнула следователю: ничего, мол, привыкла к этому. И уже серьезней добавила: – Как ты решилась ко мне обратиться?

– Вы же специалист…

– А мне следователи неохотно поручают проведение судебно-психиатрической экспертизы. А если и поручают, то суды назначают повторную. Кому-нибудь другому… Но диагноз, который ставлю я, всегда совпадает с повторным. И даже выводы московских экспертов ни в чем не расходились с моими,– закончила она с гордостью.

– Ксения Павловна, почему бы вам не опубликовать материалы о той девочке? – спросила Дагурова.– Они сохранились?

– Лежит папочка.– Врач похлопала по маленькому сейфу, стоящему на тумбочке в углу.– Только стара я теперь высовываться. Пока докажешь… Комиссии всякие, консилиумы. Да и не знаю, где эта девочка сейчас… Кучумова ее фамилия. Может, замуж вышла, сменила фамилию… И еще почему не хочется ворошить. Бывает, в детстве вундеркинд, а вырастет – превращается в обыкновенного индивидуума. Как мы с тобой…

– Ну а как вы, психиатр, объясните феноменальные способности Кулешовой или той девочки, Кучумовой? – спросила Дагурова.– Для меня все это мистика. Как хиромантия, астрология, графология…

– Кое-что объяснить можно. Но во многом такие явления пока что остаются загадкой для науки.

– А может быть, просто шарлатанство?

– Нет, далеко не всегда! – воскликнула Ксения Павловна.– Легко сказать: этого нет, потому что не может быть! По-моему, отрицать вещи, до смысла которых наш разум просто еще не дошел, тоже в своем роде невежество… Да, многое еще требует научного осмысления. Организм человека, а главное – его психика – это целый космос, невиданные возможности которого нам еще открывать и открывать. И поражаться.– Ксения Павловна спохватилась: – Ой, заговорила я тебя…

– Ну почему же,– улыбнулась Ольга Арчиловна.– Мнение специалиста всегда интересно… Да, у меня еще один вопрос. Отец Осетрова погиб трагически при задержании браконьера. Как это могло повлиять на Нила? И имеется ли связь с событиями в заповеднике, когда Осетров стрелял в Авдонина?

– Конечно, смерть отца, именно такая смерть, отложила отпечаток на сознание парня. Это, по-моему, скажет даже неспециалист,– чуть усмехнулась Мозговая.– Идея фикс, что ли. Мстить. Но вот о прямой связи…– Ксения Павловна развела руками.– Я бы не взялась утверждать что-либо определенное. Ведь все зависит от индивидуальности. Один более впечатлительный, другой менее… Но на вашем месте в оценке личности Осетрова я бы учитывала сам факт.

Шамаюн был тихим зеленым городком, расположившимся между невысоких пологих сопок, покрытых редким лесом. Сохранилось много деревянных домов, рубленных из крепких лиственничных бревен.

До райотдела милиции рукой подать. И Ольга Арчиловна добралась до него не спеша, за каких-нибудь восемь-десять минут.

Размышляя о разговоре с Мозговой, она все больше приходила к выводу, что Осетров не мог ошибиться там, в распадке, вечером. Вернее, такой парень, как он,– охотник, пограничник, с зорким глазом и верным слухом – вряд ли бы что-то напутал. Выходит, или врал, или все произошло так, как он показал на допросах.

Райотдел внутренних дел находился на первом этаже трехэтажного кирпичного дома. У крыльца следователь столкнулась со старым знакомым – под сенью молодой пихты сидел на земле Рекс и внимательно смотрел на зарешеченные окна. Заметив Дагурову, он вдруг оскалил зубы и зарычал. Что-то грустное шевельнулось в душе Ольги Арчиловны. Она подумала: «Можем ли мы, люди, быть такими преданными и верными? А что будет, когда Нилу дадут срок?…»

Дежурный проводил ее к начальнику райотдела майору Иргынову. В кабинете находилась заплаканная женщина.

– Заходите, заходите, товарищ Дагурова… Присаживайтесь. Я буквально еще минуту…

Ольга Арчиловна села на один из стульев, стоящих вдоль стены.

– Что же мне с тобой делать, Степанова?– обратился к женщине Иргынов. Он был коренаст, смугл, нос приплюснут и широковат в ноздрях, что выдавало в нем аборигена.

– Да на кой ляд они мне, век соболей не носила…– осипшим голосом оправдывалась женщина, кивая на лежавшие перед майором на столе две шкурки.– Вам и Тонька может подтвердить… Хотела только проверить и убедиться… Честное слово, товарищ начальник!…

– Это мы уже слышали!– сурово сказал Иргынов и устало махнул рукой.– Ладно, иди, Степанова… И запиши на бумаге все, как было. Поняла?

– Поняла, товарищ начальник,– обрадованно проговорила женщина, утирая ладонью глаза.

– Но мы еще проверим,– как бы упреждая преждевременную радость, сказал начальник райотдела и попросил дежурного дать ей бумагу и ручку для объяснения.

– Она сказочки рассказывает, а мы слушай,– покачал головой майор, когда они остались со следователем одни.– Иргынов сам умеет такие небылицы рассказывать, что никакой писатель не выдумает.– Он сузил свои и без того узкие глаза и довольно засмеялся.– Уверяет, что за два соболя две бутылки… И в это Иргынов поверит, с трудом, но поверит. Алкоголик родную маму отдаст за бутылку… Клянется, мол, эти два соболя понесла к скорняку убедиться, что действительно это соболь, а потом отнести их к нам… Такое и моя бабушка сочинить бы не могла.– Майор перестал смеяться и бережно взял со стола шкурку, запустил в нее растопыренную руку и медленно, с наслаждением провел против шерсти. Она мягко облегла его пальцы, блеснув серебристой подпушью.