Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Роуз, милая! Жаль, что тебе так тяжело. И прости, что я все только усугубила. – Мама встает с кресла и садится рядом со мной на диван. – Мне бы хотелось повернуть время вспять и лучше к тебе прислушиваться. Вот бы я могла все исправить…
Эти слова… Я целую вечность ждала от мамы чего-то подобного.
– Я боюсь потерять Люка из-за всего этого, мам.
На спину мне ложится рука и начинает поглаживать.
– Милая, – произносит мама успокаивающим голосом, которым говорила со мной, когда я в детстве разбивала локоть или коленку. Она всегда говорит так, когда я расстроена. – Я рядом. Я всегда с тобой, несмотря ни на что. – Ее слова окутывают меня одеялом. – Я так люблю тебя, моя милая Роуз. И буду любить всегда. А если Люк не понимает, какая невероятная женщина стала его женой, что ж… Ему же хуже.
Мама говорит – и я выпрямляюсь и сижу, впитывая ее голос и то, как она на меня смотрит.
– Ты цельная личность, Роуз, и я тобой горжусь.
– Гордишься?
– О, милая. Конечно! Ты добилась так много. Кто бы мог подумать, что у нашей дочери будет докторская степень? Наверное, я редко об этом говорю.
Мама достает салфетку из коробки на столе и шумно сморкается. Промакивает глаза, а потом начинает смеяться и отпивает белого вина.
– Если хорошенько поразмыслить, наверное, тебе и впрямь лучше не заводить детей. Столько проблем… Столько провалов!
– Мама…
– Ну правда, Роуз. Я подвела тебя именно в тот момент, когда больше всего была тебе нужна. Я ужасная!
– Не говори так! Вовсе не ужасная! Ты – моя опора.
– Ох, Роуз… Ты правда так думаешь?
– Да. – Я начинаю плакать, но и смеюсь сквозь слезы. Мама достает еще одну салфетку и вручает мне.
Мы замолкаем. В тишине мама вдруг кажется такой маленькой и хрупкой, даже в своем нелепом свитере. Брюки словно бы слишком ей велики, руки изрезаны морщинами, на тыльной стороне – яркие синие вены. Заметив все это, я начинаю грустить и волноваться, будто могу потерять маму в любую минуту. С ней я не чувствовала себя одинокой. Пока мама ходит по этой земле – я не одна.
И тут на пороге появляется папа.
– Как поживают мои любимые девочки? – Он в рабочей одежде, к рубахе пристали опилки и кудрявые стружки. Заметив, что наши щеки блестят от слез, папа добавляет: – Ого.
– Все хорошо, – успокаивает его мама. – Просто мы разговаривали…
– И поняли друг друга, – подключаюсь я.
– Рад слышать. – Отец наклоняется, чтобы поцеловать маму, а потом и меня в щеку. – Наслаждайтесь общением…
ГЛАВА 11
19 января 2009 года
Роуз, жизнь 2
Слышу, как открывается и закрывается дверь в квартиру.
– Я зде-е-есь, – эротично зову я из спальни.
По крайней мере, стараюсь, чтобы мой голос звучал соблазнительно. Но вряд ли добиваюсь желаемого эффекта, тем более сексуальной себя не чувствую.
Скорее встревоженной и сердитой. У меня даже нижнее белье яростное. Оно ярко-красное, это цвет пламени, цвет злости. Я – сердитая женщина в нижнем белье.
По квартире разносится вопросительный голос Люка:
– Роуз?
– Я здесь, в спальне! Иди сюда – не пожалеешь.
А сама невольно закатываю глаза. Видимо, это конец. Конец всему. И мне тоже.
– Минуту! – кричит в ответ Люк, не обращая внимания на ожидающее его в постели сексуальное наслаждение в лице собственной жены, которая прямо сейчас закутана в вязаный в разноцветную полоску шерстяной плед бабушки.
План таков: сбросить плед до того, как Люк войдет в комнату, будто мне нравится валяться на кровати почти голышом посреди января. В доме чертовски холодно! Надо было включить отопление, прежде чем Люк вернулся, но теперь уже поздно. Я не собираюсь в таком виде мчаться к термостату в гостиной. И вообще, это испортит весь сюрприз.
Слышу, как муж проверяет почту, бросает вещи на кухонный стол, открывает конверт, достает бумаги. Затем наступает тишина: он читает. Потом все повторяется. Так Люк может сюда и не прийти. Возьмет и останется спать на диване и вовсе не явится в спальню.
Неужели все и правда будет так ужасно?
Я стараюсь об этом не думать, переключаясь на другое. Скоро начало семестра, а у меня еще не готов учебный план. В декабрьские каникулы я всегда собираюсь составить его немедленно, но никогда не выполняю обещание. Как только заканчиваю выставлять оценки, уже через пять минут вхожу в режим отдыха. В нынешнем декабре и январе я почти не занималась исследованиями и статьями.
Подозрения в измене вредят эффективной академической деятельности.
Слышу, как разрывается еще один конверт, разворачивается очередное письмо, затем наступает тишина: Люк молча изучает то, что у него в руках. Я кутаюсь в плед плотнее.
Секса у нас давно не было. Долгие месяцы. Когда Люк перестал настаивать на ребенке, во мне загорелась надежда, что мы начинаем новую жизнь, лучшие времена не за горами. Но как выяснилось, мы пошли в разных направлениях, все дальше и дальше. Нас разделило это, а еще – обычные будни. Преподавание, исследовательская деятельность, ужины с друзьями. Люк все чаще уезжал в рабочие поездки. И не то чтобы муж перестал просить секса, не то чтобы мне приходилось ему отказывать. Он давно уже ничего не хотел. Возможно, потому, что получал секс где-то еще.
Или ждал, что именно я сделаю первый шаг, верну страсть в нашу жизнь, замечу, как мы отдалились друг от друга, и все исправлю. Поставлю мужа и секс во главу угла. Люк перестал давить на меня из-за детей – теперь моя очередь сделать шаг навстречу. Навстречу Люку. Навстречу нам.
В моей половине спальни на стене висит наша свадебная фотография. Я прижалась к Люку, чтобы поцеловать, его глаза сияют. Мы такие счастливые. Из-за этого счастья мне тяжело смотреть на свадебное фото. Больно думать о том, какой путь мы прошли с того момента до нынешнего дня. Я точно помню, как сделали тот кадр. Его сняли после показа слайд-шоу для гостей, прямо перед тем, как мы разрезали торт. Слайд-шоу Люк, конечно же, сделал сам, ведь он – официальный фотограф нашей жизни.
Муж подвел меня к паре стульев в центре танцпола, которые установили, чтобы мы могли наблюдать за шоу, а гости – за нами. Подбежали два юных кузена Люка и помогли мне расправить шлейф платья, они этим весь день занимались. Кто-то включил музыку, и когда на экране стали появляться кадры, Люк прошептал:
