Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последние восемнадцать месяцев я ходила на свидания – или по крайней мере пыталась. Некоторое время встречалась с Оливером, но ничего не вышло. Я оказалась не готова, вела себя слишком навязчиво, к тому же ему все равно предстояло вернуться в Лондон. После его отъезда я опустилась на самое дно. Затем, проведя еще несколько месяцев в одиночестве, я снова начала ходить на свидания, но все шло не очень хорошо. Как-то вечером, после особенно унылой встречи с эгоцентриком по имени Марк, я брела домой и по пути позвонила Фрэнки.
Она ответила после первого же гудка.
– Привет! – воскликнула Фрэнки. Ее энтузиазм ощущался даже через океан. Обычно она до поздней ночи писала картины, потому и не спала, несмотря на разницу во времени. Фрэнки заверила, что я не потревожу их с Хави поздним звонком, даже если наберу, когда они уже лягут спать: на ночь телефон отключают.
– Я рада, что ты взяла трубку, – сказала я.
– Еще бы я не взяла!
– Просто уже так поздно.
– Я долго не ложусь, ты же знаешь.
– Работаешь?
Фрэнки засмеялась.
– Я всегда работаю, так что ты удачно позвонила. Пора сделать перерыв. Как дела?
Посмотрев направо и налево, я шагнула с бордюра, чтобы перейти улицу.
– Свидание опять не задалось.
– Правда?
– Ага.
– Ох, Роуз. Все наладится.
– Неужели?
– Да, поверь.
– Ловлю тебя на слове, Фрэнки.
– Вот и прекрасно.
Я замедлила шаг, не спеша возвращаться, – меня ждала только пустая квартира.
– У меня есть один щекотливый вопрос…
– Люблю такие. Спрашивай о чем угодно.
– Вы с Хави не жалеете, что не завели детей, вы счастливы?
Послышался скрип стула Фрэнки по полу – это моя тетя устраивалась поудобнее для более обстоятельной беседы. Вот бы лучше представлять себе ее студию! Я видела фотографии, но ни разу не была у Фрэнки в гостях, хотя та постоянно приглашала меня в Барселону. Мы с Люком подумывали о том, чтобы поехать туда на медовый месяц. Хорошо, что мы этого не сделали. Мне нравилась мысль, что в городе, где живет моя тетя, у меня все еще впереди, он не запятнан общими с Люком воспоминаниями.
– Мы счастливы, Роуз. Но это легко сказать сейчас, когда наше решение осталось далеко позади.
Я повернула налево и пошла вниз по кварталу, освещенному витринами дорогих бутиков, рассматривая по пути элегантные платья.
– Звучит так, будто ты не всегда была твердо уверена. Я думала, вы с самого начала знали, что не хотите детей.
– Да, знали. Но это не значит, что мы с Хави не сомневались. Нелегко сделать непохожий на других выбор. Мы прошли через все это и все время думали, не пожалеем ли о своем решении, не совершаем ли ошибку. Наверное, ни одна женщина не застрахована от подобных вопросов.
Я остановилась напротив витрины, где было выставлено длинное платье, все в ярко-розовых цветах. Внезапно мне захотелось его купить. Я постаралась удержать это ощущение. Последнее время мне редко чего-то хотелось.
– Завидую твоему «мы», Фрэнки.
Тетя вздохнула.
– Мне повезло, что мы с Хави мыслили одинаково. Знаю, должно быть, очень трудно принять такое решение в одиночку. Это так смело с твоей стороны.
Я зашагала дальше.
– Не уверена, что смелость – это хорошо. Из-за своей смелости я развелась. Из-за смелости я осталась одна. Из-за смелости мой муж… – я помедлила и перефразировала: – Бывший муж живет с другой женщиной, которая, наверное, вот-вот забеременеет. Или уже беременна.
– Роуз, со временем все это покажется таким далеким. – Голос Фрэнки звучал громче, набирая силу. – Я еще кое-что не сказала, а между тем тебе нужно это услышать больше всего: теперь, когда мы с Хави больше не можем иметь детей, это такое облегчение! Мы любим нашу жизнь. Рождение детей – прекрасный выбор для кого-то, возможно для большинства, но их отсутствие тоже замечательно, даже если все вокруг сомневаются в твоем решении. Уверена, и в твоей жизни наступит момент, когда ты испытаешь то же облегчение, что и я. Хотелось бы мне взять и перенести тебя туда, вжух – и готово!
– И мне, Фрэнки, – улыбнулась я.
– Я люблю тебя, милая, – ответила она.
Фрэнки часто говорила, что любит меня, оживляя наши разговоры словами о своей любви ко мне, к жизни, к миру, к Хави и ее работе. Любовь Фрэнки тянулась ко мне из-за океана, сочилась из телефона, и я старалась впитать это чувство.
Во время таких ночных разговоров я обнаружила, что мне нравится, как Фрэнки рассказывает о своем творчестве, описывает, что делает и зачем. Когда она говорила о работе, ее голос звучал напевно, становился вдруг мелодичным, в нем сквозила страсть. Ненадолго я забывала о грусти.
Но было в этом нечто такое, что возвращало меня в другие времена моей жизни, времена до Люка, когда я была сама по себе, когда мои интересы и разговоры не вращались вокруг него и того, стоит ли заводить ребенка или как жить дальше после развода. Иногда эти беседы с тетей я представляла как хвост, за который можно ухватиться и перенестись в будущее, где окажется, что прежняя Роуз еще жива во мне, словно давно потерянный друг.
Рассказы Фрэнки о цвете и композиции, мазках кисти и образах обладали способностью снова вытащить эту Роуз наружу и выпустить в жизнь, напоминая ей, что целый мир ждет, когда она будет готова.
Раньше мне нравилось быть одной.
Когда растешь единственным ребенком в семье, привыкаешь играть в одиночестве, есть в одиночестве, гулять в одиночестве. Потом влюбляешься и начинаешь с кем-то жить, выходишь замуж – и это будто отменяет тебя прежнюю, отделяет ее, словно она исчезла. С тех пор как мы с Люком развелись, я возненавидела одиночество, стала его бояться, плакала из-за него, гадала: смогу ли наслаждаться им когда-нибудь вновь? Я так старалась держать себя в руках. Но как только начинала думать, что все в порядке, грусть наваливалась снова.
* * *
Я доедаю последний кусочек торта и смотрю, как входят в кафе люди и выходят группами и поодиночке, унося высокие стаканы с кофе и лакомства в картонных пакетах.
Подходит официантка, бросает взгляд на крошки у меня на тарелке.
– Не хотите еще кусочек?
Острые желания, прежде редкие и мимолетные, стали посещать меня все чаще и чаще.
– Хочу.
Хочу! Я буду есть торт! Лечебный постразводный торт. Больше, больше торта!
– Вам он на пользу, – говорит она и направляется к симпатичной витрине с десертами.
На пользу!
Я откладываю книгу и беру телефон. Набираю номер, раздается два гудка.
– Роуз! – Мама всегда радуется, если я звоню первой. Обычно она сама меня набирает.
