Сокрушая ночь - Кэтрин Куинн

парализовало потрясение: я не могла ни отреагировать, ни сдвинуться с места, ни предпринять хоть что-нибудь. Должно быть, все это – ночной кошмар, больной, извращенный сон.

Кнут рассек воздух, опустившись на спину капитана, из которой тотчас хлынула кровь. Джуд закричал, и этот звук стал моей погибелью.

– Все прекратится, если ты заговоришь, – пообещал угрюмый страж, державший кнут. Он разочарованно вытер пот со лба. – Просто скажи и избавь себя от боли.

Джуд не вымолвил ни слова.

Языки пламени лизнули мои внутренности, и на этот раз я не смогла понять, было ли дело в магии или же в моей ярости. Я сжала кулаки и шагнула вперед, чувствуя, что снова ощущаю свое тело.

Мне хотелось броситься к Джуду, закрыть его тело своим, стереть из памяти тот пронзительный крик, что слетел с его губ. Но я не могла контролировать свои действия, каждый шаг встречал сопротивление.

Однако мне было все равно. Ничто не могло меня остановить. Никакая потусторонняя магия или промежуточные миры.

Я не понимала, как все это работает, но вид его мучений делал невозможное обыденным. Я приближалась к капитану.

Страж не заметил меня. Никто не бросился ко мне с криками. Я оставалась невидимкой, и мне это претило, поскольку хотелось обхватить руками шею этого здоровяка и заставить его смотреть мне в глаза, пока я отправляю его в мир иной.

Только Джуд побуждал меня двигаться к нему, в воздухе витал тяжелый запах меди.

Я замерла в футе от него, достаточно близко, чтобы видеть, как из его ран струйками сочится кровь. И осторожно протянула руки. Они дрожали. Все вокруг дрожало.

Кнут с шипением прошел сквозь мое тело, тени расступились, как рябь по воде. Я оставалась невидимым и бесплотным фантомом, который не мог ничего предпринять, кроме как наблюдать за творящимся ужасом.

И все же я потянулась к щеке Джуда, желая прикоснуться и сосредоточив все мысли на его защите.

В дюйме от его бледного лица я столкнулась с непреодолимым сопротивлением. Оно пробудило во мне дикое и неистовое отчаяние.

Я колотила по барьеру из плотного воздуха, слезы наворачивались на глаза с каждым тщетным ударом. Спустя несколько мгновений бесполезной борьбы остатки моей брони треснули – и на меня обрушилась реальность. Ярость обернулась печалью, и эта печаль поглотила все, чем я когда-либо являлась. Я опустила руки, едва устояв на ногах.

– Джуд, – прошептала я, слезы обжигали щеки. Во мне не осталось сил, чтобы сдержать их, и капли беззвучно стекали одна за другой по щеке и к губам. – Я здесь, Джуд. Пожалуйста, посмотри на меня.

Голос оставался единственным оружием в моем арсенале, и я презирала то, насколько слабой себя из-за этого чувствовала. На этот раз я не могла использовать ни руки, ни холодное оружие – только… себя. И временами я считала, что меня недостаточно. Но чем дольше я всматривалась в Джуда – сосредоточившись на его ужасных порезах, – тем яснее становилась тюремная камера, и тем больше я сама наполнялась ощущениями. Мне стало казаться, что я действительно стою там, в темнице, но никто не слышит моих криков, пока…

– Киара? – пробормотал Джуд голосом не громче шепота. Он сморгнул бисеринку пота, стекающую со лба в глаза. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. – Ты вернулась.

Страж приостановил наказание, но спустя секунду снова нанес удар. Я закричала; в то время как Джуд молчал, мой рев ярости сотрясал кости, казалось, что от него дрожат даже стены камеры.

Я ощутила привкус желчи, которая грозилась выплеснуться наружу. Когда сглотнула ее, она обожгла горло. Ран было слишком много, агония капитана чересчур очевидна. Я трусливо отодвинулась от его спины.

– Джуд, слушай мой голос, – умоляла я, не сдерживая слез и понимая, что ничего не могу сделать. До чего же бесполезной я себя чувствовала. Поистине никчемной.

Меня не волновали слезы. Они были лишь вырвавшимися наружу частичками наших душ, и я рыдала так, словно это меня хлестали по спине, раздирая кожу.

В каком-то смысле наблюдать за происходящим было еще хуже.

– Я здесь. Я рядом. И я приду за тобой. – Тени обвили кончики моих пальцев, когда еще одна неумолимая атака кнутом обрушилась на его кожу. Тени злобно вспыхнули серебристым цветом и заискрились, напомнив мне молнию во время грозы. Мое горе ширилось, а воля к борьбе с невозможным расцветала, как пробившийся сквозь камень сорняк.

Всю его жизнь люди отказывались от него. Но я никогда не откажусь.

– Джуд? – Я давилась всхлипами и боролась за глоток воздуха. – Ты со мной?

Тело капитана задрожало, будто от моего ласкового прикосновения.

– Я скучаю по тебе, – пробормотал он, опустив голову между плеч. Он даже не смог поднять ее и встретить мой взгляд. – Никогда не думал, что буду по кому-то скучать. От этого осознания становится еще хуже.

Мое сердце разрывалось на части – я чувствовала то же самое, и он прав: так все становилось еще хуже, еще тяжелее.

– Даже не смей сдаваться, – отрезала я, желая схватить его за подбородок и заставить поднять голову. – Потому что, как только я спасу твою задницу и испепелю каждого, кто посмел причинить тебе боль, ты позволишь мне наконец позаботиться о тебе, глупый, глупый упрямец.

Из-за слез я не могла нормально дышать.

– Джуд, я… То, что я чувствую к тебе… Наблюдать за этим меня убивает. – Я не врала, у меня болели части тела, о существовании которых я и не подозревала, а в груди зияла огромная пустота, которая с жадностью поглощала разумные мысли. Я никогда не ощущала подобного – такого внутреннего опустошения, причинявшего нестерпимую боль.

Джуд застонал, приподняв голову и вздернув подбородок. Я увидела его правый глаз, в котором больше не осталось того тепла, к которому я привыкла.

От сего зрелища по спине прокатилась волна ярости.

– Киара, возможно, ты всего лишь плод моего воображения, но мне все равно. Просто хочу, чтобы ты знала… – Он закашлялся и сплюнул кровь, пока его тело сотрясала мелкая дрожь. Я зашипела, сжимая кулаки. Джуд продолжал, не громче шепота: – Знаю, ты не любишь эмоциональные речи, но если мне суждено умереть, то я должен это сказать.

К черту.

– Ты не умрешь…

– Думаю, я начал влюбляться в тебя с того момента, как увидел в Силе. И окончательно влюбился, когда ты поцеловала мои шрамы на той поляне и позволила увидеть тебя всю. Я видел перед собой девушку, которая боролась со смертью и восстала из пепла. Я в-видел… я видел тебя так же отчетливо, как и ты меня, и в-впервые мое отражение меня не пугало.

В тот день, когда я поцеловала его шрамы, а он – мои, я сорвалась вниз, нырнув в место, откуда нет возврата. И да видят боги, я никогда не хотела оттуда возвращаться. Именно тогда Джуд стал ощущаться как дом.

И мой дом медленно разрушался, кирпичик за кирпичиком.

– Н-не смей, – зашипела я, захлебываясь слезами. – Никаких прощальных речей. Я не позволю тебе умереть. – Джуд пытался протестовать, но я не дала ему вставить и слова. – Нет. Я не остановлюсь, пока ты не окажешься со мной плечом к плечу. Целым и моим, – пообещала я, и в его глазах вспыхнуло золото. Затем я произнесла слова, которые чувствовала уже некоторое время, слова, которые раньше испугали бы меня, но теперь легко соскользнули с языка: – Я тоже влюбилась в тебя, Джуд Мэддокс.

Как только признание сорвалось с губ, серая дымка, затуманившая зрение, рассеялась.

От неожиданности я отшатнулась, а Джуд дернулся, заставив меня взглянуть на чудовищные порезы, избороздившие его спину.

Свет просачивался сквозь высокое окно камеры, позолоченные лучи струились по грязным камням и плясали по огрубевшей коже Джуда. Словно кто-то зажег тысячу факелов и поднял их над головой, озаряя мир золотистым свечением.

Невероятно… Должно быть, мне все это мерещится, потому что подобному свету существовало только одно объяснение.

Я ахнула, как и стражник, который тут же выронил кнут и издал пронзительный тревожный крик.

Рот мужчины комично открылся, и его взгляд впервые остановился на мне. Он моргнул, яростно вытирая