Бездомные девяностые. Разговор с великим бомжом. Подлинная история ЦБФ «Ночлежка», рассказанная ее основателем - Валерий Анатольевич Соколов

решением проблем для города. Они это сделали сами в надежде, что мы это пробьем, а они станут основными подрядчиками. Идея тогда казалась массовой: в городе 22 района, один комплекс вмещает в себя 60 бездомных, а сколько их вообще?.. Они придумали это первыми в мире.

На дне

Каждому нужна крыша над головой

…Благодаря небольшой массе и разборности конструкций здание при необходимости легко переносится на другую территорию. Общая площадь ночлежного дома – 1209 м2, полезная – 1118 м2. Затраты на строительство с учетом стоимости материалов, расходов на доставку блок-контейнеров, зарплаты строителям и выплаты налогов 230 000 долларов.

Ночлежный дом состоит из двухэтажной основной части и одноэтажной пристройки. На первом этаже основной части размещены санитарно-гигиенический и административно-хозяйственный блоки, работает медицинская служба, в том числе изолятор (с отдельным входом).

На втором этаже находится спальный блок с 2–3‑местными комнатами. Одна из комнат отведена под кухню самообслуживания. В небольшой одноэтажной пристройке расположена столовая, рассчитанная на двухразовый режим питания (утром и вечером). Она может работать, используя готовые обеды или концентраты.

При необходимости размеры обеденного зала на 30 посадочных мест увеличиваются за счет присоединения новых блок-контейнеров.

Ночлежный дом будет размещен в микрорайоне, где есть возможность создания рабочих мест для бездомных.

Тогда, перед поездкой, Петя Охта нарисовал нам открытку с бабушкой, и мы сверстали буклет про блок-контейнеры. Заказали печать у Евгения Кузьминского, который сидел на «Пушкинской» и издавал журнал «Петербургские чтения», где, собственно говоря, и была опубликована первая статья про бездомных. Кузьминский нам сказал, что, конечно, отпечатаем все в цвете, на английском и немецком, мол, все будет. Прихожу накануне вылета, а все сырое, несфальцованное (не сложено по сгибам). С Кузьминским так всегда получалось.

В итоге я весь день разрабатывал мелкую моторику, чтобы набить целую сумку этих брошюр, сесть в «Красную стрелу» и продолжить это увлекательное занятие. Плюс на ризографе на итальянском, английском и немецком языках мы сделали листовки о «Ночлежке». В сумку я сложил все это, плюс фотоаппарат и диктофон, – короче, все, что нужно для захвата мира.

На следующий день в Шереметьево я встретил всех: Якова Ильича, Витю Резункова с «Радио Свобода»[7], бабушку русского феминизма Олю Липовскую. Мне выдают паспорт с визой. В Шереметьево меня заставили сдать всю мою ценную ручную кладь – всю технику в багаж. И я остался без ничего.

С Витей Резунковым мы выпили немного вина в самолете, и после приземления все вместе отправились получать багаж. Мне показали на несколько ждущих нас автобусов. Только вот моей сумки все нет и нет. Как класса! Я начал судорожно бегать в панике – у меня же там фототехника, у меня же там диктофон, инструменты, листовки, самое главное – брошюры. Как же я вообще без портфеля? Пока я там бегал с криками «Где мой багаж?», все автобусы уехали. Как потом выяснилось, эти подумали, что я в том автобусе, а те подумали, что я в другом автобусе. Багаж, к моему удивлению, нашелся через полчаса, почему-то он затерялся. Мне-то что, господи, у меня же деньги есть – две тысячи немецких марок! Чего мне бояться? «Русско-немецкий обмен» перед вылетом дал мне деньги на покупку билета «Люфтганзы» из Рима до Мюнхена. Моя задача была очень простая – я должен был в Риме пойти в немецкое посольство, получить визу и купить билет.

Я не растерялся, ведь название улицы я знаю – Виа Аурелия. Приехал я из европейского города под названием Санкт-Петербург, где этих гостинец международных пять основных – «Астория», «Европейская», «Прибалтийская», «Пулковская» и «Октябрьская». Заблужусь, что ли? Улица известна – любой таксист довезет. И тут водитель задает мне вопрос: «А в какую гостиницу?» – «В международную, – говорю. – Ты что, не понимаешь, что ли? В международную… Интернешнл, мать его, хотел». А у них все «хотелы» – интернешнл! Потом я выяснил, что длина этой улицы 35 километров – и повсюду отели, даже хостелы – междунардные. Я понял, что попал… Таксист стал выпытывать, куда я приехал. «На конгресс Транснациональной радикальной партии!» – бравирую. А он в недоразумении – что за партия такая. «Какой народ дикий!» – думаю. Если у нас проходит конгресс какой-нибудь партии, так все об этом знают, везде растяжки. А здесь он не знает, что в его городе творится. Я вспоминаю фамилии – Марко Панелла, Эмма Бонино… Европейский парламент… Так он наконец понял, куда меня везти. Захожу – там все стоят, регистрируются, улыбаются.

Но дальше настало другое приключение – получение немецкой визы. На следующий день с утра было пленарное заседание, а потом перерыв, и мы пошли в центр Рима прогуляться. Вдруг я вижу, вот он, офис «Люфтганза». И на всякий случай решаю купить билет, мне его запросто продают. «А виза, что ли, не нужна?» – удивляюсь. – «Нужна. А у вас что, нет? В любом случае, вы ж билет хотели – мы вам его продали». Билет, естественно, был самым дешевым и невозвратным. Дела… Но все равно в немецкое посольство надо идти. С трудом я нашел его среди запутанных улочек старого Рима, карты которого у меня даже не было, а там анкеты – только на немецком и итальянском. Я тычу барышне факсом: она кивает, мол, да-да, получили, анкету-то заполняйте. До сих пор не знаю, что там была за половина вопросов, правильные ли я на нее дал ответы… Но с трудом заполнил. И спустя день на руках у меня была виза.

А помимо визы, в Риме я преследовал и личную цель. Наша регистратор Ксюша на тот момент уже стала моей женой, и когда я полетел, то хотел привезти молодой возлюбленной очень хороший подарок. По моим советским стереотипам женщине нужны были сапоги, тем более по телевизору шла реклама «Купи жене сапоги!», и я нашел, бордовые, на высоком каблуке, очень элегантные. А потом всю дорогу носился с ними и со своим агитационным набором.

Так я полетел в Мюнхен, где меня от «Русско-немецкого обмена» встретила Штефани Шиффер, закончившая факультет славистики. Она меня сопровождала и была моим кошельком, очень бережливым кошельком. Приезд спонсировал Фонд Генриха Бёлля.

В первый же вечер мы поехали в гостиницу, там бросили вещи и затем пытались найти, где бы поужинать. В это время оставались открыты только совсем рестораны или кебабные, работавшие за кэш, который нужно было снять с карточки Штефани. Полночи мы ходили по Мюнхену, где банкоматы тогда были еще большой редкостью, но стоило нам что-то найти,