Сестры Шред - Бетси Лернер

к позднему, который превратился в самую грустную часть дня. Раньше мама говорила, что это ее самое любимое время: когда она чистит картошку или морковь у кухонной раковины, глядя, как небо понемногу темнеет, а деревья сверкают медью в лучах зимнего закатного солнца. Она называла это «время вот-вот». Дети вот-вот доделают уроки, ужин вот-вот будет готов, папа вот-вот будет дома. Теперь примерно в это время я обычно звонила матери. Она называла это «контрольный звонок», правда, я не очень понимаю, кто кого контролировал. Возможно, помимо прочего, мы таким образом изливали свое беспокойство о пропадавшей неизвестно где Олли.

– Эх, вот бы сейчас поучиться опять в колледже, – время от времени говорила мама.

– Так почему бы не поучиться годик-другой? – подшучивала я.

– Теперь уже поздно.

– Может, тебе стоит попробовать заняться чем-то новым?

Но моя мать не хотела ничего нового. Ей хотелось жить по-старому, как раньше. Разговаривая со мной по телефону, она часто слушала вполуха, параллельно разгадывая кроссворд из утренней газеты.

– Пышка, как будет «небольшой музыкальный ансамбль» из шести букв?

Насколько я теперь понимаю, папин роман с Анитой Вормер начался, когда я заканчивала седьмой класс. Последний день занятий был укороченным, и отец обещал сводить меня пообедать вдвоем. Но когда к машине подошла Анита, одетая в шифоновую блузку с шарфиком в тон, повязанным вокруг шеи, как у стюардессы, с сумочкой в одной руке и кардиганом, переброшенным через другую, я поняла, что она поедет с нами. Я неохотно уступила ей переднее сиденье. Папа велел мне вести себя хорошо, хотя я уже и так перебралась назад.

Ресторан «Ланчи от Луи», расположенный в маленьком обветшалом кирпичном здании с красной дверью и красными ставнями, славился в Нью-Хейвене тем, что там изобрели гамбургер. Там всегда было полно посетителей. Пришлось немного подождать, но папа с Анитой решили, что оно того стоит. Когда отец вспомнил, что там принимают только наличные, Анита достала кошелек со словами: «И вот так каждый раз». Каждый раз? Во время еды несколько капель соуса из гамбургера вытекло папе на подбородок, и Анита у меня на глазах вытерла их салфеткой.

Остаток дня до возвращения домой я провела у отца на работе. Он сидел за своим столом и просматривал проекты, а Анита, примостившись на краешке, подавала ему бумаги на подпись. После ее прихода в бизнес доходы выросли в четыре раза; папа приписывал это ее энергии и креативности. «Эта женщина работает как лошадь, – говорил он. – А какая дальновидная!» Анита предложила мне посмотреть новые витрины, но я отказалась, устроилась на табурете за кассой и принялась в третий раз читать прихваченную с собой книгу Диккенса «Большие надежды».

Вскоре через служебный вход в офис ввалился Мэнни, один из водителей папиных грузовиков, и сказал мне, что я скоро ослепну. Очень смешная шутка. Мэнни отсидел в тюрьме за кражу с лесосклада, но папа дал ему второй шанс. «Вот такой у тебя отец», – с гордостью повторяла мама. А еще он оплатил секретарше лечение от рака. Когда один из продавцов проигрался на ипподроме, папа предоставил ему беспроцентную ссуду, чтобы тот мог выплатить долги. А когда у одного из водителей умер пятимесячный ребенок, папа оплатил похороны, поехал на кладбище и смотрел, как опускают в землю крошечный гробик. Я относилась к своему отцу как к богу, вплоть до того самого дня, когда Анита Вормер стерла у него с подбородка соус от гамбургера.

Мэнни спросил, не хочу ли я помочь ему вымыть грузовик. Я была рада выбраться на солнечный свет и как-нибудь развеяться. Грузовик был доверху загружен досками два на четыре дюйма, скрепленными огромными ремнями. Колеса, покрытые коркой грязи, были высотой с Мэнни. Проходивший мимо другой водитель пошутил, мол, у Мэнни новая подружка. Я густо покраснела. Мэнни размотал огромный шланг, направил его на шины и открыл кран. Вода ударила по резине со взрывной силой, комья грязи разлетались во все стороны, как метеоритный дождь.

Мэнни спросил, не хочу ли я подержать шланг.

– Да как-то не очень.

– Давай попробуй.

Напор в этом шланге был в миллион раз мощнее, чем у нашего садового, и он выскочил у меня из рук, разбрызгивая воду во все стороны. Мэнни, обняв меня, помог мне удержать его. Мой топ промок, и я боялась, что он увидит лифчик у меня под футболкой. Мы вместе нацелили шланг на большие комья грязи, как заливают воду в рот клоуну на окружной ярмарке – игра, в которой Олли никогда не проигрывала. Она садилась на табурет, клала доллар на прилавок, упиралась каблуками и не двигалась с места. В этом и был секрет. Она не отшатывалась, и я сияла от гордости, когда раздавался сигнал и ведущий объявлял: «У нас есть победитель!»

Мне в спину упиралось что-то твердое, настойчиво и неприятно. Папин менеджер Майк, случайно выйдя во двор, увидел, что Мэнни меня обнимает. Майк был одним из тех молодых людей, которым с детства не хватало отца и с годами они привязывались к моему – мужчине, которому не хватало сыновей. Он выключил воду и оттолкнул Мэнни.

– С тобой все в порядке, девочка?

Член Мэнни был первым, но не последним мужским хозяйством, приложенным ко мне сзади. В зрелом возрасте меня это даже смешило: как в дверь постучались. Майк загнал меня в офис, и я обсушилась как смогла в дамской комнате.

Когда мы вернулись домой, мама устроила мне допрос по поводу забрызганной грязью одежды. Я сказала, что помогала Мэнни мыть грузовик. Мать отругала меня и велела никогда и ни под каким предлогом не ходить ни с ним, ни с каким другим мужчиной; и доброта моего отца, принявшего Мэнни обратно на работу, вдруг предстала неким безрассудством. Папа, наливая себе вечерний стаканчик, удивился, из-за чего шум. Он сказал, что Мэнни – один из самых трудолюбивых и порядочных мужчин на этой планете.

Мама заставила меня немедленно переодеться и принять душ. Она хотела зайти со мной в ванную, чтобы забрать одежду, но я заставила ее подождать за дверью.

– Не понимаю, что за стыдливость такая!

Все она прекрасно понимала. Я никогда не видела своих родителей даже в нижнем белье, не говоря уже о том, чтобы голыми. Сама она всегда надевала поверх ночной рубашки домашний халат, отец – поверх пижамы; тело обязательно должно быть прикрыто. А Олли легко снимала топ на пляже. В общей примерочной магазина «Леман» она так же запросто скидывала джинсы, даже если под ними не было нижнего