Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций - Елена Самоделова

Борис Эйхенбаум подметил общие черты начала XX века, пронизанного идеей рыцарства Средних веков: « Культура нового средневековья , под загадочным знаком которой живет наше поколение…». [1802] Имажинистам в пародийном ключе приписывала идеи западноевропейского средневековья литературная группа: по воспоминаниям И. В. Грузинова, «в 1922 году ничевоки объявили о книге, которая должна была в скором времени выйти в свет: « Тайны Имажинистского Двора ». [1803]

«Мы, верховные мастера ордена имажинистов…»

В. А. Пяст привел выдержку из письма приятеля:

Помните кафе «Пегас»? У Есенина свое особое там было место – два мягких дивана, сдвинутых углом супротив стола, стульями отгороженного от публики. Надпись: «Ложа вольнодумцев». Это все еще они, «орден имажинистов», как окрестили себя его друзья, от которых он уже, несомненно, хоть и незаметно, но вполне удаляется. [1804]

Термин « ложа вольнодумцев» напрямую восходит к масонству, однако в нем заметен и отсвет особо почитаемой имажинистами (особенно А. Б. Мариенгофом) профессиональной драматургической деятельности – сравните: «театральная ложа». Г. Б. Якулов писал в 1924 г.: «Распространено мнение, что я театральный художник, может быть, потому, что отношение к самой жизни у меня как к театру. <…> Вся жизнь народа есть театр, выражающий символику его духа…». [1805] Вспомним: известна дружба литераторов с артистом В. И. Качаловым и даже посвящение Есениным стихотворения «Собаке Качалова»; А. Б. Мариенгоф писал пьесы для Камерного театра, женился на А. Б. Никритиной – актрисе этого театра; бывшая жена Есенина З. Н. Райх стала супругой режиссера В. Э. Мейерхольда; Есенин вступил в творческое состязание с Мариенгофом и написал поэмы-драмы «Пугачев» и «Страна Негодяев», мечтая увидеть их поставленными на сцене театра Мейерхольда и т. д. Термин «ложа» в первые послереволюционные годы был очень распространен; из записей Рюрика Ивнева известна ложа в цирке [1806] .

Эпитет в масонском титуле «верховный мастер» фонетически и ассоциативно отсылает к уважаемому Есениным за деловые качества герою Ф. М. Достоевского: по словам И. И. Старцева, поэт «о Достоевском, разбирая его “Бесы”, говорил: “…Верховенский – замечательный организатор”». [1807] В «Исповеди хулигана» (1920) Есенин писал: «Я пришел, как суровый мастер » (II, 88). Подобную оценку Есенину давали его современники – например, Н. Г. Полетаев: «В этом юноше – ему тогда было двадцать три года – мы сразу увидели большого мастера ». [1808] В. Киршон в 1926 г. характеризовал поэта, процитировав аналогичный термин: «И не случайно в этот период бездорожья Есенин оказался одним из “ гроссмейстеров ” и основателей имажинистского ордена». [1809] Такая терминология являлась типичной для художественной среды тех лет; так, А. Б. Мариенгоф в «Моем веке…» писал: «…Всеволод Мейерхольд, назвавший себя “ мастером ”, привел… и весь подсобный персонал …»; [1810] Есенин в «Стране Негодяев» (1922–1923) сразу под названием пьесы поместил слово « персонал » для обозначения списка действующих лиц (III, 52). «Манифест» 12 сентября 1921 г. с подписями Есенина и Мариенгофа открывался пародированием лексических клише масонских документов и царских указов – по типу их начальных типических формул: «Мы, верховные мастера ордена имажинистов , непрестанно пребывая в тяжких заботах о судьбах нашего стиха российского и болея неразумением красот поэтических форм любезными нам современниками, в тысячный раз громогласно возвещаем чрез тело своих творений о первенстве перед прочим всем в словесном материале силы образа» (VII (1), 309; курсив наш. – Е. С. ).

Этимологически лексема «мастер» восходит к латинскому первоисточнику magister (*mag-is-teros) – «глава», «вождь», «правитель», «начальник», «руководитель», «учитель» (от magis – «больше, в большей степени, сильнее»), попавшее в русский язык через немецкое посредство; «магистр» (с вариантами маистр, мастер, местер ) как исторический титул главы средневекового рыцарского или монашеского ордена известен с древнерусской эпохи. [1811] Слово «мастер» широко применялось и предшественниками имажинистов, особенно символистами. Георгий Чулков в статье «Казни» (из статейной подборки 1905–1911 гг.) возвел термин в эстетическую категорию: « Мастер не будет увенчан, если он не решится принять на себя тяжелую ответственность жреца. И горе жрецу, если он не умеет ладно петь песен и жесты его не ритмичны». [1812] В пролетарской культуре революционной эпохи нашла широкое применение другая смысловая и фонетическая огласовка: «“наш брат-мастеровой” (мастеровой революции)». [1813]

В отличие от действительных членов всякого рода «закрытых обществ», имажинисты, наоборот, стремились достичь самой широкой популярности у народа – вплоть до мирового признания. Отсюда проистекают лозунги и прочие словесные клише имажинистов, являющиеся шутовской переделкой официальных революционных слоганов, призывающих к всемирному объединению: «Имажинисты всех стран, соединяйтесь!» и «Кто не с нами, тот против нас!» (12 июня 1921 г. – VII (2), 555). Свидетельством пародирования догм и правил «тайного общества» является также нарочитое озорничанье имажинистов при их публичных выступлениях, выставление напоказ воинственного духа в афишах. Так, 3 апреля 1919 г. в Политехническом музее в Москве устраивалась «Выставка стихов и картин имажинистов», на которой В. Шершеневич должен был выступить с речью «Мы кто и как нас оплевывают», А. Мариенгоф – «Бунт нас (нота имажинистов миру)» и др., а на 3-м отделении предполагалась «СЛОВОПРЯ: бомбы критики, очередная бестолочь, дружеское против шерсти, последнее слово, как всегда, за ИМАЖИНИСТАМИ» (VII (2), 544); в ноябре 1921 г. «Ассоциация вольнодумцев в Стойле Пегаса организует МИТИНГ ИСКУССТВ в целях выявления позиции современного искусства и ЕГО ВРАГОВ» (VII (2), 557). Современник поэта Н. Н. Никитин сообщал о есенинских правилах проведения литературных вечеров, похожих на стремительную атаку: «Он не любил прю, то есть прений. Длинных разговоров. Его вполне устраивали короткие реплики, и больше всего – эмоциональное отношение слушателя». [1814]

Обрядность имажинистов

Имажинисты были очень склонны к проведению обрядов, вовлекая в них даже «сочувствующих» имажинизму. Обладание собственной обрядностью является важнейшим реальным показателем или намеренно ложным постулированием «древности» учения, свидетельством его исконности и традиционности. Вновь возникающие учения (каковым оказался имажинизм) используют привычную обрядовую канву и лексику, приспосабливая ее для своих нужд и иногда чуть-чуть переделывая ее. В революционном духе ожидания нового Мессии и провозглашения Третьего Завета применялся библейский лексикон: сравните стилистику «маленьких поэм» С. А. Есенина 1917–1918 гг. и строки В. Г. Шершеневича «Ты внесешься в новую библию // Великомученицей и святой», («Слезы кулак зажать», 1919), А. Б. Мариенгофа «Толп вал, // Пощади, во имя Новейшего Завета » («Развратничаю с вдохновеньем», 1919–1920). [1815] Так, по словам И. Г. Эренбурга, «“имажинизм” подавался не как одно из многочисленных литературных направлений, но как скрижали завета ». [1816] По воспоминанию И. В. Грузинова, «Хлебников в Харькове всенародно был помазан миром имажинизма ». [1817]

Известно, что в православии миром отмечали (и отмечают по сей день) простых смертных единственный раз в жизни – при совершении таинства миропомазания (после крещения), и только государей при возведении на царство вторично помазывали миром. Священник наносит освященное миро кисточкой на определенные части тела и произносит: «Печать дара Духа Святого», – в ознаменование того, что в таинстве крещения человеческая плоть стала вместилищем Божьей благодати. Миро варят в первые три дня Страстной седмицы в Москве и Киеве при чтении Евангелия из 28 (53–55 в XVII веке) благовонных веществ символического значения: из оливкового масла (для заживления ран телесных и язв духовных), белого виноградного вина (для увеселения сердца человека и дарования радости), смирны (то есть благовонной мази из растений – для противодействия греховному разрушению плоти и смерти духовной), эфирных масел (в качестве тонких духовных энергий) и множества других ароматических и минеральных веществ. [1818] В Великий четверг миро освящается архиереем и вливается несколько капель благовонного состава прежнего освящения, затем развозится по епархиям.

Введение Велимира Хлебникова в ранг Председателя Земного Шара произошло 19 апреля 1920 г. А. Б. Мариенгоф так описывал это событие:

Есенин говорит: «Велимир Викторович, вы ведь Председатель Земного Шара. Мы хотим в городском Харьковском театре всенародно и торжественным церемониалом упрочить ваше избрание. <…> Хлебников, в холщовой рясе, босой и со скрещенными на груди руками, выслушивает читаемые Есениным и мной акафисты посвящения его в Председатели. После каждого четверостишия, как условлено, он произносит: „Верую“. <…> В заключение, как символ Земного Шара, надеваем ему на палец кольцо, взятое на минуточку у четвертого участника вечера – Бориса Глубоковского. [1819]