На всю жизнь и после (СИ) - Шаталов Роман

О чём ещё мог думать взрослый Боря, сидя на работе? Как же хорошо жилось тогда, когда проблемы были незначительны, жизнь шла своим чередом пока не замкнулась в петлю — то ли в виде верёвки на шее, то ли дорожки под ногами. За стойкой ресепшена он скучал и тлел от обиды.

Виктор вышел из своей комнатки и сказал:

— Борис, зайди сюда и прихвати свою тетрадь.

Хорошо знакомое чувство, когда ты не хочешь, не можешь, не умеешь, но ничего не поделаешь — работодатель сказал, закуси удила и делай.

Он с неохотой встал, волоком стащил тетрадь и направился в комнату. На столе лежал увесистый шмат сала на коричневой упаковочной бумаге, по размеру казалось, отрезали у свиньи целую бочину от ляжки до ляжки. Там были ещё какие-то предметы, но обескураженный взгляд юноши был прикован только к этому куску.

— Раз уж ты мой подмастерье, тебе нужно научиться наносить тату. Подходи ближе, я объясню. Если хочешь, можешь записать, но в принципе ничего сложного.

Улыбка растеклась по лицу Бориса, он стал напротив мастера и приготовился записывать.

— Для начала нужно перенести изображение на листок бумаги, — Виктор взял со стола фиолетовые листки и белую бумажку с маленькими картинками. — Как это делать, тебе известно. Бумагу можешь взять любую, хоть из тетради вырвать. Как перенесёшь, прикладываешь к нужному месту, брызгаешь этим баллончиком, пока не намокнет, разглаживаешь и снимаешь.

Подмастерье составлял из слов Виктора пошаговый список действий. Он чертил схемы, сокращал предложения, рисовал крошечные рисунки взамен слов: делал всё, чтобы ничего не пролетело мимо тетради.

— Я вложил в машинку кассету с иглами и установил выброс иглы на полтора миллиметра, — Татуировщик продемонстрировал красный прибор, который напоминал толстый карманный фонарик, — Как подготавливать место, руки, машину, думаю, ты помнишь. Кожу брить обязательно. Хоть это и кусок сала, будь нежен.

Борис кивнул. Лёгкая улыбка не хотела сходить с его губ.

— Рисунок нужно наносить снизу вверх, непрерывной линией. Краска будет выходить наружу, как начнёт мешать, вытирай её салфеткой. В колпачок с краской макай почаще. Машинку держи под прямым углом, как держишь ручку или маркер. И помни, главное количество, а не качество.

Не успел Виктор выйти, как юноша сразу начал подготовку. Теперь Борис был в роли татуировщика, а кусок сала примерил на себя его роль, только вот змейки на правой лопатке этому шмату не видать. Меньше получаса и все приготовления были завершены. Первые пять тату выходили из-под его иглы кривыми, угловатыми копиями своих оригиналов, будто правша учился рисовать левой, причём ногой.

Змейка, свернувшись калачиком на его правом плече, внимательно и, что немаловажно, молча, наблюдала за каждым движением. Позже на коже начали появляться птички, бабочки, черепа, улыбки, иероглифы и прочие эскизы, которые были неотличимы от оригинала. Подмастерье вертелся вокруг стола, держал машинку под разными углами, менял руки, покусывал губы и язык. Носки поочерёдно отбивали ритм, и, казалось, вот-вот начнут подпрыгивать.

Виктор вошёл в комнату, опёрся ладонями о стол и принялся разглядывать творения Бориса.

— Отлично. Теперь следующее задание, нужно оживить тату, — мастер поставил на стол тюбик с чёрной краской, который будто появился из воздуха.

Борис присмотрелся к пластиковой бутылочке, которая от предыдущей вообще ничем не отличалась. Он даже убрал старый тюбик подальше, чтобы не перепутать.

— Будет сложнее, чем выпустить из своей кожи, но так даже лучше. В этом тюбике сконцентрированы чувства, эмоции и воспоминания других людей, чтобы вытянуть их из кожи нужно притянуть их к себе. Смотрел фильмы, где у космического корабля пробивает обшивку, и воздушная масса вырывается наружу?

Юноша кивнул, у него на лице было написано, что он понял, о чём сейчас пойдёт речь.

— Тот же вакуум нужно образовать в себе, только эмоциональный.

— Так, а с воспоминаниями как быть? Сомневаюсь, что у меня получится всё забыть.

— Воспоминания не настолько яркий элемент, гораздо важнее чувства и эмоции, которые идут рука об руку с моментами из нашей жизни. Память — это же не просто картинки, иначе в воспоминаниях не было смысла. Воспоминания — вспышки чувств и эмоций, которые тебе сейчас нужно подавить.

— Ага.

— Выдохни и войди в состояние, когда ты ничего не чувствуешь, не думаешь и не испытываешь никаких эмоций. Чистый лист с головой, ручками и ножками, — Виктор нажал пальцем на кусок сала. — Только не забудь про тату. Теперь важно качество, а не количество. Выбери один рисунок птицы или бабочки и пусть он станет живым. Так, чтобы в его жизнь любой мог поверить.

— Насчёт чувств. Мне нужно стать слепым, глухим, немым и так далее, чтобы чудо произошло?

— Речь не о той знаменитой пятёрке, а… Пожалуй, нужно провести ликбез, короткий, но дельный. Эмоции — это то, как мир отражается на человеке, то, что, грубо говоря, отражается на его или её лице. Человек плачет по чьей-то вине, а потом виновник смешит его, и вот уже плач постепенно перетекает в хохот. А с чувствами наоборот, они сидят внутри и иногда показывают себя с помощью эмоций или не высовываются вовсе. Например, чувство обиды. Она не покидает человека очень долго и чем чаще он вспоминает об обидчике, тем сильнее она в нём закипает.

— Ну да, закипает, когда вспоминает, — сказал Борис погрубевшим голосом.

— Насчёт того случая в лавке Джона. Я знаю, что поступил жёстко и непривычно для тебя. Но, судя по тому, что запаха сигарет я не чувствую, всё прошло не зря.

Борис слушал и глядел на мастера из-под сведённых бровей. Губы его были слегка надуты, а подбородок напряжён.

— Больше я такие методы использовать не буду, но также надеюсь и на твоё участие. Ты же понял меня? Жизнь унта — жизнь по правилам.

Юноша кивнул, не меняя выражения лица.

— В качестве извинений сегодня после работы сходим тебя приоденем.

«Он точно всё обо мне знает?» — подумал Борис.

— Одеться нужно под настроение заведения, а для нашего салона обычная одежда не подходит. Мы пойдём в ателье, где одежда с иголочки. То есть, персонально для тебя.

У Бориса от радости щёки загорелись румянцем, но он сразу отдёрнул себя и как бы невзначай потёр щёки. Виктору нельзя верить.

— Вы же сто процентов опять что-то задумали и сейчас усыпляете мою бдительность.

— Я же сказал, что больше так жёстко поступать не буду. Я могу поклясться, если этого не достаточно.

— Вы не будете, значит, портной из ателье будет.

— Тут ты от части прав.

— Ага! — юноша выставил вперёд указательный палец и сразу опустил. — В смысле?

— В нашем обществе тоже есть конкуренция, потому что есть свои границы, в частности территориальные, — Виктор замолчал и опустил глаза, — Я думаю, можно озвучить тебе одно из главных правил. Оно идёт под цифрой четыре. «Территорию можно забрать только в честном поединке. В честном поединке допускается смерть проигравшего».

Борис в ответ только промычал что-то невнятное и неприличное.

— Унты достаточно дальновидны, если запугать молодого блудного, будет проще забрать его территорию в будущем. Джон, например, при нашей первой встрече загнал меня в петлю. Я выходил из его лавки и попадал в самые зловонные места. То в кабинку загаженного сортира, то в компостную яму. Выбирался и опять натыкался на него за стойкой.

— И как же вы выбрались из петли?

— Перестал выходить. Расстрелял всё вокруг, кроме Джона. Окружение не разлеталось, как должно было, — оно рассеивалось как дым, а затем снова зарастало. Получается… А давай ты мне скажешь, в чём суть.

Борис нарисовал в уме схему табачной лавки и другой квадратик поменьше по соседству — фантомное зловонное пространство — и погрузился в размышления:

«Если пространство, причём каждый раз другое, появлялось, только когда он выходил, значит, Виктору нужно было вдохнуть дым, которым была затянута лавка».

— Он хотел взять вас измором, но в итоге вы заморили его, потому что поддерживать пространство в виде большого помещения лавки в первозданном состоянии сложнее. Но я думаю, он не был серьёзен, скорее хотел пошутить.