На всю жизнь и после (СИ) - Шаталов Роман

— Готов выдвигаться? — спросил Виктор, когда Борис вошел в приёмную.

— Может одеколоном побрызгаться? А-то мало ли.

Татуировщик не удостоил эту фразу никакой из его фирменных гримас, а просто открыл входную дверь и жестом пригласил пройти на выход.

— Слушай, Борис, постарайся впредь не шуметь. Слышимость во всём здании слишком хорошая. Моя-то рука не дрогнет, но вот клиент может.

— Да, извините. Не справился с эмоциями.

— В дальнейшем тебе нужно будет сохранять состояние, которого ты добился сегодня, в любой момент, даже если он будет экстремальным.

Эту беседу они вели на задних сидениях новенького трамвайчика. Мастер объяснил, что можно пройтись и пешком, но на это уйдёт не меньше часа. В салоне было немного народа, да и пробки к этому времени уже практически рассосались.

— Ещё один важный момент. Я тебя просил найти значение татуировки Каштана. Что-нибудь нашёл?

У Бориса ёкнуло сердце, и выступил холодный пот на спине, но потом резко отпустило.

— Я ничего путного тогда не нашёл. Вы сказали, что уже не надо, и я больше не искал.

— Я тогда сказал «позже». Оно и наступило. Жалко конечно, но ничего страшного. Для этого нужно особое творческое чутьё, чтобы видеть суть предметов искусства. Причём для этого не достаточно лишь уметь рисовать.

— Татуировки — искусство? Что? Разве искусство это не картины, скульптуры, куклы, фильмы? Их можно на выставках показывать, и живут они дольше, чем их создатели. А с татуировками такую кашу не сваришь.

— Сегодня прямо день ликбезов. Искусство — это образное отражение реальности. Реальность Каштана такова, что он недоверчив, как ты мог заметить в тот день. Вот поэтому я посоветовал ему набить именно такую татуировку. Его недоверие — реальность — отражается косвенным образом с помощью тату — искусства.

— Припоминаю, когда я искал значение этого тату, натыкался на что-то подобное.

— Не сомневаюсь. Ты пока не опытен в этом, чутьё разовьётся со временем.

«Да что с ним не так? Наверняка что-то задумал», — промелькнуло в мыслях Бориса.

Они проехали мимо цирка — не высокого, но крупного здания, которое напоминало окаменелую летающую тарелку. По всей окружности натянуты баннеры с рекламой представлений. Само здание было невзрачно бежевым, разбавляли эту серость красками только эти баннеры и разноцветные буквы «ЦИРК» на самой верхушке. Борис с бабушкой ходили в другой цирк, который был похож на этот.

— Выходим на следующей, — сказал Виктор, вставая.

Широкие окна ателье, напротив которого они стояли, выходили на дорогу. В них можно было увидеть манекенов — мужских и женских, — одетых в стильную и дорогую одежду. Само помещение находилось в новом многоэтажном доме — не то чтобы элитного, но точно премиального класса. Пудровые плиты облицовки ателье отличались от тёмно-синих плит основного здания и даже немного подавались вперёд. Над входом висела вывеска, на которой были написаны, — даже скорее изящно нарисованы — ярко-бирюзовые буквы: «Огонёк».

В самом ателье их встретила небольшая приёмная, внутренняя отделка которой по стилю и цвету не отличалась от внешней. Напротив входа стоял чёрный кожаный диван с трёхэтажным кофейным столиком, на котором лежали журналы, а наверху располагался белый чайный сервиз на две персоны. Свободные стены были покрыты обрезками тканей, которые служили своеобразным пробником при заказе. Слева располагалась стойка ресепшена, раза в три больше чем в тату-салоне, за ней стояла молодая девушка в белой блузке, но из-за коротких чёрных волос она напоминала смазливого мальчика. Она улыбалась, держала осанку и сохраняла услужливое выражение лица.

— Добрый день, Консуэла выйдет к вам через несколько минут, — поприветствовала она и указала в сторону дивана. — Прошу, присаживайтесь, пожалуйста. Если желаете, у нас есть чай, кофе и какао.

Борис и Виктор оба хотели выпить чего-нибудь бодрящего после рабочего дня, но они вежливо отказались.

— А эта Консуэла тоже унт? — тихо спросил Борис, прикрывая рот рукой.

— Как и девушка за стойкой. Так что не стесняйся. И ещё, Консуэла — её настоящее имя. Кличек ей никто не осмеливается давать.

— Ух, неужели она круче вас, Виктор?

Мастер оставил этот вопрос без ответа, а только пожал плечами.

Розовая портьера за стойкой буйно распахнулась, и слова ворвались в помещение раньше, чем их хозяйка:

— Виктор, я же просила больше не посылать ко мне своих тварей!

Борис и Виктор встали.

Молодая женщина шла твёрдой, но элегантной походкой прямо к мастеру и его ученику. Она производила впечатление пожара, который распространялся по комнате, — из-за поведения и алого платья. Вьющиеся густые волосы до плеч пружинили при ходьбе. Бронзовый цвет кожи. Большие тёмно-зелёные глаза, полыхающие недовольством. Слегка подрагивающие пухлые губы и аккуратный носик. Спортивное телосложение. Следит за собой, можно сказать, следит за всем, чем можно следить. Одним словом, красавица.

— Сама понимаешь, наша информация не для людских ушей. Поэтому бросать её в телефонную линию небезопасно.

— Крысу-то зачем посылать?! Ты хотел, чтобы я эту мерзость к уху поднесла?

— Сообщение не получено?

— А как сам думаешь?! Она сгорела раньше, чем приблизилась ко мне. Фу, вспоминать тошно! Как ты додумался послать девушке почтовую крысу?

Консуэла распалялась всё сильнее и сильнее, а Виктор, как обычно, был холоднее льда.

— Сейчас день. Нужно, чтобы гонец двигался под землёй, а канал… — Виктор резко оборвал свой рассказ.

Консуэла, которая сверлила его взглядом, сменила гнев на милость.

— Надеюсь, ты меня понял, — она демонстративно вздохнула и уже спокойно продолжила: — Что эта гадость должна была мне передать?

— Нужен комплект одежды: рубашка, жилетка, брюки. Стиль как у меня. Ткань должна пропускать тату, но при этом подстраиваться под погоду. Комфорт и…

— Бесишь, Виктор! — опять зажглась Консуэла. — Так сложно было позвонить и сказать: «Нужен костюм на парня, такой же как у меня»?!

— Я же не знаю, что тебе известно, поэтому прислал детальный запрос.

— Повезло тебе, что всё в наличии, — Консуэла повернулась к Борису и мгновенно переключилась на доброжелательность. — Как вас зовут, молодой человек?

Юноша от такой резкой перемены немного растерялся, забегал глазами, но сразу ответил:

— Борис.

Консуэла положила ладонь на слегка выпирающую грудь.

— Меня зовут Консуэла. Я хозяйка этого ателье. Девушку за стойкой зовут Ирина — мой подмастерье. Пошивом на данный момент занимаюсь я. Так понимаю, вы, Борис, — блудный сын Виктора?

— Ну да, он меня так всем представляет. В такие моменты мне кажется, что… — его нижняя губа задрожала, а челюсть свело. Он закрыл рот ладонью и выдохнул через нос.

Виктор положил ему на плечо ладонь и слабо сжал.

— Что такое?

Борис пришёл в себя, убрал руку и закрыл рот.

— Да ничего, — тихо ответил он, отвернулся и судорожно вдохнул, подавляя в себе позыв расплакаться.

— Ой, ну что ты, — Консуэла протянула к нему руки, чтобы обнять. Её объятия были крепкие. Борис чувствовал сладкий запах духов и тепло тела, казалось, что у неё жар. От такого внимания он и вправду хотел расплакаться. Его спина пару раз дрогнула, но юноша смог сдержаться после пары глубоких вдохов.

Консуэла ослабила объятия и сделала шаг назад, попутно взяв Бориса за кончики пальцев. У него глаза на мокром месте. Лёгкое ощущение стыда от того, что она в них смотрит и от такого первого впечатления.

— Сп-спасибо вам. Наверное, это от тренировок.

— Всегда, пожалуйста, дорогуша, — она запустила пальцы в его шевелюру, именно в красную прядь. — Эх, жалко, что ты не попал ко мне. Мы бы органично смотрелись вместе, — она потрепала его волосы, убрала руку и сразу бросила Виктору: — Но вас постоянно тянет к этим любителям крыс.

— Борис, ты, конечно, извини меня за такие слова, — вмешался Виктор, игнорируя слова Консуэлы, — Они сказаны не вовремя. Но впредь постарайся не поддаваться эмоциям. Иначе в будущем ты можешь стать одержимым.