Северное сияние - Филип Пулман

— Подожди минутку… Как тебя зовут?

— Лира.

— Я Адель Старминстер. Журналист. Можно мне поговорить с тобой в укромном месте?

Полагая, что это естественно, если у кого-нибудь возникает желание поговорить с ней, Лира просто ответила, — Да.

Деймон женщины, мотылек, поднялся в воздух, пошнырял направо-налево и опустился, что-то ей шепнув, на что Адель Старминстер сказала, — Пошли, присядем у окна.

Это было любимое место Лиры; с него открывался вид на реку, и в это вечернее время вдоль южного берега реки ярко сияли фонари, отражаясь в темной приливной воде. Вверх по реке медленно тянулась цепочка барж. Адель Старминстер села и подвинулась, освобождая место на диванной подушке.

— Профессор Докер сказал, что у тебя какая-то связь с миссис Коултер?

— Да.

— Что за связь? Ты, случайно, ей не дочь? Думаю, я бы знала…

— Нет! — сказала Лира. — Конечно, нет. Я ее личный ассистент.

— Ее личный ассистент? Ты слегка маловата для этого, тебе не кажется? Я думала, ты приходишься ей родственницей или что-нибудь в этом роде. А какая она?

— Она очень умная, — сказала Лира. До сегодняшнего вечера она сказала бы гораздо больше, но сейчас обстоятельства изменились.

— Да, но какая она в личном отношении? — настаивала Адель Старминстер. — Я имею в виду, какая она — доброжелательная, или нетерпеливая, или какая? Ты живешь здесь, с ней? Какая она в домашней обстановке?

— Очень милая, — бесстрастно ответила Лира.

— И что ты для нее делаешь? Ты помогаешь ей?

— Я делаю для неё вычисления и все такое. Для навигации, например.

— Ага, ясно… А откуда ты сама? Напомни-ка свое имя?

— Лира. Я из Оксфорда.

— Почему миссис Коултер забрала тебя в…

Она вдруг сразу замолчала, потому что совсем рядом появилась собственнолично миссис Коултер. Из того, как Адель Старминстер подняла на нее глаза, а взволнованный деймон запорхал вокруг ее головы, Лира сделала вывод, что этой молодой женщине вообще не полагается быть на этой вечеринке.

— Я не знаю вашего имени, — очень тихо сказала миссис Коултер, — но через пять минут выясню это, и после этого вы уже никогда не сможете найти работу журналистки. А теперь, без лишней суматохи неторопливо поднимитесь, и уйдите. Я могу добавить, что у того, кто вас сюда привел, тоже будут неприятности.

Казалось, миссис Коултер заряжена какой-то ямтарической силой. Даже запах от ее тела исходил другой: это был жаркий запах раскаленного металла. Совсем недавно Лира ощутила эту силу на себе, но теперь наблюдала ее действие на ком-то другом, и у бедняжки Адель Старминстер не было сил сопротивляться. Ее деймон упал ей на плечо и, теряя сознание, пару раз взмахнул пестрыми крылышками, а сама женщина, казалось, не могла полностью выпрямиться. Ссутулившись, она неловкой походкой прошла сквозь толпу шумно разговаривающих гостей и покинула гостиную. Одна ее рука была прижата к плечу, удерживая на месте бесчувственного деймона.

— Ну? — обратилась к Лире миссис Коултер.

— Я не сказал ей ничего важного, — сказала Лира.

— О чем она тебя спрашивала?

— Просто о том, чем я занимаюсь, откуда я и все такое.

Сказав это, Лира заметила, что миссис Коултер одна, без деймона. Как такое может быть? Но через секунду золотая обезьяна появилась рядом, и, нагнувшись, она взяла его руку и с легкостью подняла на свое плечо. Казалось, она сразу почувствовала облегчение.

— Если, милая, ты встретишь еще кого-нибудь, кто совершенно очевидно, не был приглашен, пойди и найди меня, ладно?

Запах горячего металла исчезал. Возможно, Лира просто его вообразила. Она снова почувствовала аромат, исходящий от миссис Коултер, запах роз, сигарного дыма и запахи других женщин. Миссис Коултер улыбнулась Лире так, словно хотела сказать: «Мы же с тобой все понимаем, не так ли?», и ушла поприветствовать других гостей.

Пантелеймон прошептал ей в ухо:

— Пока она была здесь, ее деймон вышел из нашей спальни. Да он шпионит! Он теперь знает об алетиометре!

Лира поняла, что, скорее всего, так и есть, но поделать с этим ничего не могла. Что там сказал о Глакожерах этот профессор? Она огляделась, ища его, но прежде, чем она его увидела, швейцар (одетый в этот вечер в костюм слуги), и еще какой-то человек похлопали профессора по плечу и что-то тихо сказали, после чего он побледнел и прошествовал за ними к выходу. Это заняло не больше пары секунд и было проделано настолько осторожно, что вряд ли кто-нибудь это заметил. Но Лира почувствовала себя разоблаченной и встревожилась.

Она бродила по двум большим комнатам, в которых проходила вечеринка, наполовину слушая окружающую болтовню, наполовину раздумывая о вкусе коктейлей, которые ей не разрешалось пить, и чувствуя себя все больше раздраженной. Она и не подозревала, что за ней наблюдают, пока рядом с ней не появился швейцар и с поклоном произнес:

— Мисс Лира, тот джентльмен у камина хотел бы с вами поговорить. Если вы не знаете его — это лорд Норд.

Лира посмотрела на противоположный конец комнаты. Прямо на нее смотрел с виду сильный седовласый мужчина, и как только их глаза встретились, он кивнул ей и поманил к себе.

Она подошла неохотно, но уже более заинтересованно.

— Добрый вечер, дитя, — сказал он. Голос у него был командный и ровный. Чешуйчатая голова и изумрудные глаза его деймона-змеи сверкали в свете лампы с граненым плафоном на стене.

— Добрый вечер, — ответила Лира.

— Как поживает мой старый друг, Мастер Джордана?

— Спасибо, отлично.

— Думаю, им всем было жаль отпускать тебя?

— Да, это так.

— А чем вы занимаетесь с миссис Коултер? Чему она тебя учит?

Пребывая в мятежном и беспокойном настроении, она ответила на этот покровительственный вопрос не правдой, и не какой-нибудь нафантазированной историей. Вместо этого она сказала:

— Я изучаю частицы Русакова, и еще Комитет Жертвенников.

Казалось, он вмиг сконцентрировался, наподобие того, как можно сконцентрировать луч ямтарического фонаря. Все его внимание вмиг было направлено на неё.

— Может быть, расскажешь о том, что знаешь, — промолвил он.

— Они проводят на севере эксперименты, — сказала Лира. Сейчас она чувствовала безрассудство. — Как доктор Грамман.

— Продолжай.

— Есть специальные фотограммы, на которых видна Пыль, а еще мужчина, на которого как бы направлен весь свет, а на ребенка — нет. По, крайней мере, не так сильно.

— Это миссис Коултер показывала тебе такую картинку?

Лира растерялась, потому что требовалось солгать, а это она умела плохо.

— Нет, — ответила она через секунду. — Я видела ее в колледже Джордан.

— Кто ее тебе показал?

— На самом деле, ее показывали не мне, — уточнила Лира. — Я просто проходила мимо и увидела ее. А потом Коллегия Жертвенников забрала моего друга Роджера. Но…

— Кто показал тебе эту картинку?

— Мой дядя Азраэль.

— Когда?

— Когда в последний раз был в Джордане.

— Понятно. А чему тебя еще научили? Кажется, я слышал что-то о Коллегии Жертвенников?

— Да. Но о них я услышала не от него. Я узнала о них здесь.

Она подумала, что это была истинная правда.

Он пристально на нее посмотрел. Она в ответ взглянула на него со всей наивностью, какая у нее была. Наконец, он кивнул.

— Значит, миссис Коултер, должно быть, решила, что ты уже готова для такой работы. Интересно. Ты уже принимала в этом участие.

— Нет, — ответила Лира. О чем это он? Пантелеймон предусмотрительно принял свою самую бесстрастную форму, иначе его чувства выдали бы её; а в том, что сможет сохранить наивность на своем лице, Лира была уверена.

— А она говорила тебе, что происходит с детьми?

— Нет, этого она не говорила. Я только знаю, что это связано с Пылью, и все это похоже на пожертвование.

И опять же, она решила, что это не совсем ложь; она ведь не говорила, что об этом ей рассказала миссис Коултер.

— Пожертвование — это скорее, драматический взгляд на вещи. Все, что происходит, идет в пользу как нам, так и им. И, разумеется, они все идут за миссис Коултер добровольно. Вот почему она столь важна. Они должны захотеть принять во всем этом участие, а какой ребенок может противиться ей? И если она собирается использовать тебя для того, чтобы их привлекать, это к лучшему. Я очень доволен.

Он улыбнулся ей точно так же, как миссис Коултер: словно они оба знали один секрет. Она ответила вежливой улыбкой, и он отвернулся поговорить с кем-то еще.

Они с Пантелеймоном чувствовали ужас друг друга. Ей хотелось уйти и поговорить с ним наедине; она хотела убраться из этой квартиры; она хотела вернуться в колледж Джордан, в свою убогонькую маленькую спальню на Двенадцатой Лестнице; она хотела найти лорда Азраэля…

И, словно в ответ на свое последнее желание, она услышала упоминание его имени и подошла к разговаривающей рядом группе под предлогом того, что хочет взять из тарелки на столе бутерброд. Мужчина в пурпурной одежде епископа говорил: