Северное сияние - Филип Пулман

Он налил кофе в оловянную кружку и присел. Он был мощный, темнолицый мужчина, и теперь, глядя на него при дневном свете, Лира видела грусть на его мрачном лице.

— Ладно, — сказал он. — Теперь рассказывай, что ты делала в Лондоне, Лира. Мы думали, что тебя забрали Глакожеры.

— Я жила с одной леди…

Лира неуклюже пересказала свою историю и расставила все по порядку, как бы тасуя колоду карт, готовую к раздаче. Она рассказала им обо всём, кроме алетиометра.

— А потом, прошлой ночью на вечеринке я поняла, что они на самом деле делают. Госпожа Коултер сама была одной из них — Глакожеров, и она хотела использовать меня, чтобы помочь ей поймать больше детей. А то, что они делают…

Ма Коста покинула каюту и вышла в кубрик. Тони подождал, пока дверь закроется, и перебил Лиру:

— Мы знаем, что они делают. По крайней мере, отчасти. Мы знаем, что они не возвращаются. Детей забирают на север, далеко отсюда, и проводят на них разные эксперименты. Сначала мы считали, что они испытывают разные вирусы и лекарства, но в таком случае не было бы никакой причины начинать всё это так внезапно два или три года назад. Потом мы подумали о Татарах, может быть есть какая-нибудь секретная сделка, что они все едут в Сибирь; потому что они хотели продвинуться на север так же? Как и все остальные, за угольным спиртом и огненными шахтами. Ходили слухи о войне, длящейся дольше, чем известно о Глакожерах. И мы подумали, что Глакожеры подкупали вождей Татар, отдавая им детей. Ведь Татары едят их, не так ли? Они готовят детей и едят их.

— Неправда! — сказала Лира.

— Правда. Есть еще много всяких вещей. Ты когда нибудь слышала о Налканийцах?

— Нет, — ответила Лира. — Даже от госпожи Коултер. Кто они?

— Что-то вроде привидений, водящихся в их лесах. Одинакового роста с детьми, у них нет голов. Они ходят по лесу ночью, и если ты заснула в лесу, они соберутся вокруг, и ничто не заставит их уйти. Налканийцы — это северный мир. Есть еще Ветряные Присоски, они тоже опасны. Они дрейфуют в воздухе. Бывает, проходишь мимо их группы, парящей в воздухе, или застрявшей в ежевике. Как только они до тебя дотрагиваются, вся твоя сила покидает тебя. Их нельзя увидеть, только мерцание в воздухе. И еще Бездыханные…

— А это кто?

— Полумертвые воины. Быть живым — это одно, быть мертвым — это другое, но быть наполовину убитым хуже всего. Они просто не могут умереть, и все же они не живы. Они вечно скитаются. Их назвали Бездыханными из-за того, что с ними сделали.

— И что же? — удивленно спросила Лира.

— Северные Татары вскрывают их грудные клетки и вытаскивают легкие. Это целое искусство. Они это делают не убивая, но их легкие больше не могут работать без деймонов, накачивающих их вручную. Так что в итоге они на полпути между дыханием и не дыханием, жизнью и смертью, полумертвые, понимаешь? А их деймоны должны качать и качать воздух день и ночь, иначе погибнут вместе с ними. Я слышал, иногда в лесу можно наткнуться на целый взвод Бездыханных. Потом еще есть панцербьёрны — слышала о них? Это значит боевые медведи. Они огромные, белые, и…

— Да! Я слышала о них! Один человек прошлой ночью сказал, что мой дядя, Лорд Азраэль, находится в крепости, охраняемую боевыми медведями.

— Неужели? И что он там делает?

— Исследует. Но судя по тому, как говорил тот человек, я не думаю, что мой дядя на одной стороне с Глакожерами. Я думаю, они рады, что он в тюрьме.

— Ну, он оттуда не выберется, пока его охраняют медведи. Они как наемники, понимаешь, что я имею в виду? Они как бы продают свою силу тому, кто платит. У них руки, как у людей, и они давным-давно научились обрабатывать железо, по большей части метеоритное железо, и они делают огромные железные листы и пластины из них для своих доспехов. Они совершали набеги на Скраелингов в течение столетий. Они порочные убийцы, абсолютно безжалостные. Но держат слово. Заключив сделку с панцербьёрном, можешь положиться на него.

Лира со страхом слушала эти ужасы.

— Ма не хочет и слышать о Севере, — сказал Тони спустя несколько секунд, — из-за того, что могло случиться с Билли. Мы знаем, что его забрали на Север.

— Откуда вы это знаете?

— Мы поймали одного из Глакожеров и заставили его разговориться. Вот как мы узнали немного об их делах. Те двое прошлой ночью были не Глакожеры: слишком неуклюжи. Если бы это были Глакожеры, мы бы взяли их живыми. Знаешь, мы, бродяжий народ, больше всех пострадали от этих Глакожеров, вот и собираемся вместе, чтобы решить, что теперь делать. Поэтому мы были в бухте прошлой ночью, делая припасы, так как мы устраиваем большой сбор на болотах, который мы называем Вереницей. И я полагаю, мы пошлём спасательную экспедицию после того, как объединим знания всех бродяжников. Вот, что бы я сделал, будь я Джон Фаа.

— Кто такой Джон Фаа?

— Король бродяжников.

— И вы правда собираетесь освободить всех детей? Как насчет Роджера?

— Кто такой Роджер?

— Мальчик с кухни колледжа Джордан. Его украли в тот же день, что и Билли, перед тем как я ушла с госпожой Коултер. Я уверена, если бы меня украли, он бы меня спас. Если вы хотите спасти Билли, я пойду с вами, и спасу Роджера.

И дядю Азраэля, подумала она, но не сказала вслух.

Глава семь. Джон Фаа

Теперь, когда у Лиры была цель, она чувствовала себя намного лучше. Помогать миссис Коултер было конечно очень здорово, но Пантелеймон был прав: на самом деле она ни чем не занималась там, была просто привлекательной малышкой. Вот на судне бродяжников была настоящая работа, и Ма Коста следила за её выполнением. Лира мыла и подметала, чистила картофель и делала чай, смазывала опоры гребного вала, содержала в чистоте ловушку для водорослей над винтом, мыла тарелки, открывала запертые ворота, пришвартовывала лодку у причалов, и через несколько дней она чувствовала себя здесь как дома, как будто родилась бродяжником.

Правда она не замечала того, что Косты каждую секунду были настороже из-за необычного проявления интереса к Лире со стороны людей с берегов. Она даже не представляла себе, насколько была важна: и миссис Коултер и Коллегия Жертвенников искали её повсюду. От сплетников в трактирах, встречающихся на пути, Тони слышал, что полиция делает набеги на дома, фермы, дворы и фабрики без всякого объяснения, хотя ходит слух, что они ищут пропавшую девочку. И это само по себе странно, учитывая, что за другими пропавшими детьми никаких поисков не устраивалось. Из-за этого Бродяжники, как впрочем и остальной народ с берегов, становились нервными и раздражительными. Но была и другая причина заинтересованности Костов в Лире, но она пока не знала её.

Так что они продолжали держать её под палубами, когда проходили коттедж ключника, бассейн канала или любое другое место, где вероятно могли ошиваться бездельники. Однажды они проходили через город, где полиция обыскивала все проплывающие мимо лодки, сдерживая движение в обоих направлениях. Но Косты были готовы к этому: под койкой Ма было секретное отделение, где и теснилась Лира в течение двух часов, пока полиция безуспешно простукивала всё судно вдоль и поперёк.

«А почему, однако, их деймоны не нашли меня?» — спросила она потом, и Ма показала ей обшивку секретного места: кедровое дерево, имеющее усыпляющий эффект на деймонов, что было правдой, потому как Пантелеймон всё это время мирно спал на голове у Лиры.

Медленно, с большим количеством остановок и обходов, судно Костов подходило к топям: обширной и ни разу не нанесённой на карту целиком дикости громадных небес и бесконечных болот в восточной Энглии. Дальний их край смутно смешивался с притоками и узкими заливами мелкого моря, а другая сторона моря смутно смешивалась с Голландией. Часть болот была осушена голландцами, некоторые из которых поселились здесь, так что язык болот был густо насыщен голландским[1]. Но другая их часть никогда не была ни осушена, ни заселена. Самые дикие центральные регионы, где ползали угри и собирались водные птицы, где мерцали жуткие болотные огни и легкомысленные путешественники, искушенные люркерами, находили свою смерть, бродяжники считали безопасным местом для своих сборов.

И теперь, тысячей извилистых каналов, притоков и течений, судна бродяжников двигались к баяновым землям, единственному клочку чуть возвышающейся почвы на сотни квадратных миль болот и трясин. Здесь был древний деревянный зал встреч с кучей неизменных построек вокруг него: набережными, пристанями и рынком угрей.

Когда бродяжники созывали баянову вереницу, так называемый сбор семей, так много лодок заполняло водный путь, что вы могли пройти милю в любом направлении, шагая по их палубам; во всяком случае, так говорят. Бродяжники правили в этих болотах. Никто больше не осмеливался войти сюда, и пока бродяжники хранили мир и благополучно торговали, отступники закрывали глаза на непрерывный контрабандизм и возможные междоусобицы. Если тело бродяжника прибивалось к берегу или попадалось в рыболовных сетях, что ж — это был всего лишь бродяжник.