Северное сияние - Филип Пулман

— Лира, на твоем месте я бы погасила свет. Ты утомлена, а у нас завтра много дел, — сказала госпожа Коултер.

Лира стремительно запихнула Алетиометр под одеяло.

— Хорошо, госпожа Коултер, — сказала она.

— А теперь, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Она улеглась и выключила свет. Прежде, чем заснуть, она сунула Алетиометр под подушку, на всякий случай.

Глава пять. Вечеринка с коктейлем

Все следующие дни Лира повсюду следовала за миссис Коултер почти так же неотвязно, как если бы сама была ее деймоном. Миссис Коултер знала огромное количество людей, с которыми встречалась в совершенно разнообразных местах: утром они могли отправиться на собрание географов в Королевский Арктический институт, где Лира слушала, усаживаясь рядышком, а потом миссис Коултер могла пойти в шикарный ресторан на обед с какими-нибудь политиками или церковниками, которые приходили от нее в восторг и заказывали особенные блюда, и она узнавала, как едят спаржу или какой вкус у телячьей печени. А днем начиналось хождение по магазинам, ведь миссис Коултер готовилась к экспедиции, и еще нужно было обзавестись мехами, непромокаемой одеждой и обувью, а также спальными мешками, ножами и чертежными инструментами, которые очень занимали Лиру. После этого они иногда отправлялись на чаепитие с какими-то дамами, одетыми не хуже миссис Коултер, если не такими же красивыми и изысканными; женщинами, настолько не похожими на колледжских служанок, женщин-Мудрецов или бродяжьих матерей, словно они вообще относились к другому полу, которому присущи такие силы и свойства, как элегантность, обворожительность и грациозность. В таких случаях Лиру красиво одевали, а дамы баловали ее и вовлекали в свои учтивые изысканные беседы, в которых всегда кого-то обсуждали: такого-то актера, того-то политика или таких-то любовников.

А с приходом вечера миссис Коултер могла взять Лиру в театр, где опять же были толпы сиятельных господ, с которыми нужно было поговорить, а также повосторгаться ими, потому что миссис Коултер, казалось, знала всех важных персон в Лондоне.

В промежутках между этими похождениями миссис Коултер приходилось еще учить ее основам географии и математики. В знаниях этих наук у Лиры были значительные пробелы, словно мыши проели дыры в карте мира, потому что в Джордане этому ее учили урывками и непоследовательно: младшему Мудрецу поручали поймать ее и научить чему-то конкретно, и уроки проводились в течение мерзкой недели или около того, пока однажды, к облегчению Мудреца, она не «забывала» на них явиться. Или, случалось, Мудрец мог запамятовать, чему ее нужно учить, и очень долго растолковывал ей предмет своего текущего исследования. Неудивительно, что после этого ее знания были урывочными. Она знала об атомах и элементарных частицах, ямтаромагнитных зарядах, четырех основных силах и другие урывки и фрагменты из экспериментальной теологии, но ничегошеньки не знала о звездной системе. На самом деле, когда миссис Коултер это выяснила и объяснила, каким образом Земля и остальные пять планет вращаются вокруг Солнца, Лира громко смеялась, приняв это за шутку.

Тем не менее, ей нравилось деймонстрировать свои знания некоторых предметов, и, когда миссис Коултер рассказывала ей об электронах, она с видом знатока сказала:

— Ах да, это негативно заряженные частицы. Типа Пыли, но только Пыль не заряжена.

Как только она это произнесла, деймон миссис Коултер поднял голову и уставился на нее, а его золотистый мех, сверкая, встал дыбом, словно тоже был заряжен. Миссис Коултер опустила руку на его спину.

— Пыль? — спросила она.

— Ага. Ну, знаете, эта Пыль из космоса.

— Что тебе известно о Пыли, Лира?

— А, ну, что она приходит из космоса и освещает людей, если у вас есть специальная камера, чтобы это увидеть. Только детей она не освещает. Она не касается детей.

— Откуда ты этому всему научилась?

К этому моменту Лира успела почувствовать появившееся в комнате огромное напряжение, потому что Пантелеймон в обличье горностая забрался ей на колени и просто дрожал от ярости.

— У кого-то в Джордане, — туманно сказала Лира. — Я забыла, кто это был. Думаю, кто-то из Мудрецов.

— Это было на одном из твоих уроков?

— Да, наверное. Или, может быть, услышала где-то мимоходом. Точно. Кажется, так и было. Какой-то Мудрец, кажется, из Нью-Денмарка, разговаривал о Пыли с мистером Капелланом, а я просто проходила мимо, и это было так интересно, что я не удержалась и остановилась, чтобы послушать. Вот как все было.

— Ясно, — сказала миссис Коултер.

— А он все рассказал правильно? Или я поняла что-то не так?

— Вообще-то, я не знаю. Я уверена, тебе известно об этом гораздо больше, чем мне. Давай-ка вернемся к нашим электронам…

Позже Пантелеймон сказал:

— Помнишь, как у ее деймона мех встал дыбом? Так вот, я был позади него, а она так сильно схватила его за шерсть, что аж костяшки пальцев побелели. Ты не могла видеть. Она долго так держала, пока у него мех не опустился. Я думал, он вознамерился на тебя броситься.

Несомненно, это было странно, но они оба не знали, что с этим делать.

И, наконец, были и другие уроки, преподанные так мягко и ненавязчиво, что вовсе и не воспринимались как уроки. Как промывать кому-нибудь мозги; как определить, какие тона кому идут; как говорить «нет» в такой очаровательной манере, чтобы это не звучало, как отказ; как наносить помаду, пудру, духи. Последнему миссис Коултер не учила Лиру напрямую, но она знала, что Лира наблюдает, как она красится, и, для пущей уверенности, позаботилась о том, чтобы Лира увидела, где она хранит косметику, и предоставила ей свободное время — разобраться и попробовать все это на себе.

Шло время, и осень начала сменяться зимой. Иногда Лире вспоминался колледж Джордан, но в сравнении с насыщенной жизнью, которую она здесь вела, он казался маленьким и тихим. Время от времени она думала и о Роджере и чувствовала себя неуютно, но всегда можно было сходить в оперу, или примерить новое платье, или посетить Королевский Арктический институт — и она снова о нем забывала.

Лира успела прожить так уже шесть недель, когда миссис Коултер решила устроить вечеринку с коктейлями. У Лиры сложилось впечатление, что повод для празднования был, хотя миссис Коултер ничего о нем не упоминала. Она заказала цветы, обсудила с поставщиком виды бутербродов и напитков, и они с Лирой потратили целый вечер, решая, кого пригласить.

— Обязательно должен быть архиепископ. Я не могу допустить, чтобы он остался в стороне, хоть он и самый зловредный старый сноб. В городе сейчас лорд Норд, он бы нас позабавил. И, конечно, княгиня Постникова. Как ты думаешь, мы правильно поступим, если пригласим Эрика Андерссона? Интересно, подходящее ли время, чтобы захватить его…

Эрик Андерссон был новомодным танцором. Лира не имела представления, что означает «захватить его», но все равно рада была дать совет. Она покорно записывала все имена, которые предлагала миссис Коултер, коряво их выводя, и вычеркивая, когда миссис Коултер в конце концов их отбрасывала.

Когда Лира отправилась спать, Пантелеймон пробормотал с подушки:

— Она никогда не отправится на север! Собирается держать нас здесь вечно. Когда ты собираешься дать отсюда деру?

— Она отправится, — прошептала Лира в ответ. — Просто она тебе не нравится. Что ж, это плохо. А мне нравится. И потом, зачем ей учить нас навигации и всему такому, если она не собирается брать нас на север?

— Чтобы охладить твое нетерпение, вот зачем. Ты же не собираешься в самом деле околачиваться на этой вечеринке, прикидываясь хорошенькой и милой? Она делает из тебя домашнюю собачку.

Лира повернулась к нему спиной и закрыла глаза. Но Пантелеймон сказал правду. Она чувствовала себя ограниченной и стесненной всей этой светской жизнью, какой бы роскошной она ни была. Она бы все отдала за один день, проведенный в Оксфорде с Роджером и своими друзьями-оборванцами, за битву на глинище или гонки на канале. Единственным, что заставляло ее быть вежливой и предупредительной с миссис Коултер, была мучительная надежда отправиться на север. Возможно, они встретят там лорда Азраэля. И, может быть, они с миссис Коултер влюбятся друг в друга, поженятся и удочерят Лиру, и спасут Роджера от Глакожеров.

В день вечеринки миссис Коултер отвела Лиру к модному парикмахеру, где ее жесткие темно-русые волосы смягчили и завили, а ногти подпилили и отшлифовали, и где ей на глаза и губы нанесли немного грима, чтобы показать, как это делается. Потом они отправились забрать платье миссис Коултер и то, которое заказали для нее, затем — купить лакированные туфли, а затем пришло время отправляться домой, проверить, все ли в порядке с цветами и переодеться.

— Только не надо заплечной сумки, дорогая, — промолвила миссис Коултер, когда она появилась из спальни, сияя от сознания своей привлекательности.