Северное сияние - Филип Пулман

Госпожа Коултер улыбнулась, заметив ее восхищение.

— Да, Лира, — сказала она, — мне надо многое показать тебе! Снимай пальто, и я отведу тебя в ванную. Ты сможешь умыться, и затем мы позавтракаем и пойдем за покупками.

Ванная вызвала новую волну удивления. Лира привыкла мыться с грубым желтым мылом в щербатом тазу, где вода, шедшая из кранов, была в лучшем случае теплой и часто ржавой. А здесь вода была горячей, мыло — розовое и ароматное, полотенца — толстые и мягкие, как облако. А вокруг тонированного зеркала были маленькие розовые лампы, и когда Лира посмотрела в него, она увидела мягко освещенную фигуру, совсем не похожую на Лиру, которую она знала.

Пантелеймон, принявший форму деймона госпожи Коултер, сел на край ванны, строя Лире гримасы. Она столкнула его в мыльную воду и внезапно вспомнила про Алетиометр в кармане пальто. Она оставила пальто на стуле в другой комнате. Она обещала Мастеру сохранить его в тайне от госпожи Коултер…

Лира запуталась. Госпожа Коултер была так добра и мудра, а, если принять во внимание, что Лира видела, как Мастер пытался отравить Дядю Азраэля, то трудно решить, кому из них она должна повиноваться.

Она быстро вытерлась насухо и поспешила назад в гостиную, где, конечно же, всё ещё лежало нетронутым её пальто.

— Ты готова? — Спросила госпожа Коултер. — Я думаю, что мы пойдем на завтрак в Королевский Арктический институт. Я — одна из немногих женщин, его членов, так что я могла бы воспользоваться своими привилегиями.

Двадцатиминутная прогулка привела их к большому зданию с каменным фасадом. Они сидели в широкой столовой с белоснежными скатертями и блестящим серебром на столах и ели телячью печень и бекон.

— Телячья печень — хорошая еда, — рассказывала госпожа Коултер, — а так же печень тюленя, но если в Арктике ты вдруг окажешься без еды, ни в коем случае не ешь печень медведя. Она полна яда, который убьет тебя в считанные минуты.

Пока они ели, госпожа Коултер показывала некоторых членов института, сидевших за другими столами.

— Видишь пожилого джентльмена с красным галстуком? Это — Полковник Карборн. Он первым осуществил полёт на воздушным шаре на Северный полюс. А высокий человек у окна, который только что поднялся — доктор Сломанная Стрела.

— Он — Скраелинг?

— Да. Он нанес на карту океанские потоки в Великом Северном Океане…

Лира смотрела на этих великих людей с любопытством и страхом. Они были Мудрецы, без сомнения, но они были также исследователями. Доктор Сломанная Стрела знает о печени медведя, а Лира сомневалась, знал ли об этом Библиотекарь Колледжа Джордан.

После завтрака госпожа Коултер показала ей некоторые из драгоценных арктических реликвий в библиотеке института: гарпун, которым был убит великий кит Гримссдур; камень с надписью на неизвестном языке, который был найден в руке исследователя Лорда Руха, замерзшего до смерти в своей одинокой палатке; огнеметатель, используемый Капитаном Гудзоном в его знаменитом путешествии на Землю Ван Тирена. Госпожа Коултер рассказала историю каждой реликвии, и Лира почувствовала, как сердце наполняется восхищением этими великими, храбрыми, далекими героями.

Потом они пошли делать покупки. Всё в этот необычный день было новым для Лиры, но посещение магазина было просто головокружительным. Войти в обширное здание, заполненное красивой одеждой, где её позволяют примерять, где можно смотреть на себя в зеркалах… И одежда была такой милой… Одеждой Лиру обеспечивала миссис Лонсдейл, и в основном она была перешитой и штопанной. У Лиры редко бывали новыевещи, a те, что она имела, были выбраны для того, чтобы их носить, а не хорошо в них выглядеть. Лира никогда ничего не выбирала для себя. А теперь госпожа Коултер предлагала одно, хвалила другое и платила за все сразу, и так далее…

Когда они закончили, Лира разрумянилась, и глаза её блестели от усталости. Госпожа Коултер заказала упаковку и доставку большинства одежды и взяла одну или две вещи с собой, когда она и Лира возвращались назад на квартиру.

Потом была ванна с пышной ароматной пеной. Госпожа Коултер зашла в ванную, чтобы вымыть Лире волосы. Она не терла и скребла, как миссис Лонсдейл. Она была нежна. Пантелеймон наблюдал с огромным любопытством, пока госпожа Коултер не взглянула на него, и он понял, что она подразумевала, и отвернулся, скромно отведя глаза от женских тайн, так же, как и золотая обезьяна. Раньше ему никогда не приходилось отворачиваться от Лиры.

После ванны — теплый напиток с молоком и травами и новая фланелевая ночная рубашка с тиснеными цветами, обшитая по низу тюленьим мехом, и овчинные тапочки, окрашенные в нежно-синий цвет; и затем — в постель.

Какая мягкая эта постель! Какой мягкий ямтарический свет на прикроватном столике! И какая уютная спальня, с небольшими шкафчиками, туалетным столиком, комодом, куда вошла бы ее новая одежда, ковром от одной стены до другой, симпатичными занавесками в звездах, месяцах и планетах! Лира лежала, одеревеневшая, слишком усталая, чтобы спать, слишком восхищенная, чтобы думать о чем-нибудь.

Когда госпожа Коултер пожелала ей спокойной ночи и вышла, Пантелеймон дернул Лиру за волосы. Лира отпихнула его в сторону, но он прошептал:

— Где вещь?

Лира поняла сразу, что он имел в виду. Её старое потертое пальто висело в платяном шкафу. Спустя несколько секунд, она была уже снова в кровати, сидя со скрещенными ногами при свете лампы. Пантелеймон внимательно наблюдал, как она разворачивает черный бархат и смотрит на вещь, которую дал ей Мастер.

— Как он это назвал? — прошептала она.

— Алетиометр.

Не имело смысла выяснять, что это означает. Это тяжело лежало в ее руках, сверкая стеклом циферблата, золотой корпус был изящно обработан. Это очень напоминало часы, или компас. У этого были стрелки, показывающие на места на лимбе, но вместо цифр или точек компаса там были несколько маленьких картинок, каждая из них была прорисована с необыкновенной точностью, как будто бы самой лучшей и тонкой соболиной кисточкой на слоновой кости. Она повернула лимб, чтобы разглядеть картинки. Там был якорь, песочные часы, увенчанные черепом, хамелеон, бык, улей… Всего — тридцать шесть, Лира даже не могла предположить, что они могли означать.

— Там колесико, посмотри, — сказал Пантелеймон, — попробуй, можешь ли ты повернуть его.

Действительно, там было три маленьких рифленых колесика, и каждое из них приводило в движение одну из трех коротких стрелок, которые передвигались по лимбу, мягко пощелкивая. Их можно было установить так, чтобы они указывали на любую из картинок. И как только они щелкали, вставая в позицию, указывающую точно в центре картинки, они больше не двигались.

Четвертая стрелка была более длинной и тонкой, и, казалось, была сделана из более тусклого металла, чем остальные три. Лира не могла управлять ее движением вообще; она вращалась, как хотела, подобно игле компаса, за исключением того, что она не останавливалась.

— Метр означает измеряющий, — сказал Пантелеймон. — Как термометр. Так сказал намКапеллан.

— Да, но об этом можно легко догадаться, — шепнула она назад. — Как ты думаешь, для чего это?

Но они так и не смогли понять. Лира потратила бездну времени, вращая стрелки, чтобы указать на тот или другой символ (ангел, шлем, дельфин; глобус, лютня, компас, свеча, молния, лошадь), и наблюдая вращение длинной иглы в её непрекращающемся беспорядочном пути, и, хотя она ничего не поняла ничего, она была заинтересована и восхищена сложностью и детальностью. Пантелеймон стал мышью, чтобы подобраться поближе, и встал своими крошечными лапами на край Алетиометра, его чёрные глаза-кнопки сверкали любопытством, когда он наблюдал колебание иглы.

— Как ты думаешь, что Мастер хотел сказать о Дяде Азраэле? — спросила Лира.

— Возможно, мы должны сохранить это и отдать ему.

— Но Мастер собирался отравить его! Возможно — наоборот. Возможно, он хотел сказать — не отдавать это ему.

— Нет, — сказал Пантелеймон, — это от неё мы были должны его прятать.

Раздался мягкий стук в дверь.

— Лира, на твоем месте я бы погасила свет. Ты утомлена, а у нас завтра много дел, — сказала госпожа Коултер.

Лира стремительно запихнула Алетиометр под одеяло.

— Хорошо, госпожа Коултер, — сказала она.

— А теперь, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Она улеглась и выключила свет. Прежде, чем заснуть, она сунула Алетиометр под подушку, на всякий случай.

Глава пять. Вечеринка с коктейлем

Все следующие дни Лира повсюду следовала за миссис Коултер почти так же неотвязно, как если бы сама была ее деймоном. Миссис Коултер знала огромное количество людей, с которыми встречалась в совершенно разнообразных местах: утром они могли отправиться на собрание географов в Королевский Арктический институт, где Лира слушала, усаживаясь рядышком, а потом миссис Коултер могла пойти в шикарный ресторан на обед с какими-нибудь политиками или церковниками, которые приходили от нее в восторг и заказывали особенные блюда, и она узнавала, как едят спаржу или какой вкус у телячьей печени. А днем начиналось хождение по магазинам, ведь миссис Коултер готовилась к экспедиции, и еще нужно было обзавестись мехами, непромокаемой одеждой и обувью, а также спальными мешками, ножами и чертежными инструментами, которые очень занимали Лиру. После этого они иногда отправлялись на чаепитие с какими-то дамами, одетыми не хуже миссис Коултер, если не такими же красивыми и изысканными; женщинами, настолько не похожими на колледжских служанок, женщин-Мудрецов или бродяжьих матерей, словно они вообще относились к другому полу, которому присущи такие силы и свойства, как элегантность, обворожительность и грациозность. В таких случаях Лиру красиво одевали, а дамы баловали ее и вовлекали в свои учтивые изысканные беседы, в которых всегда кого-то обсуждали: такого-то актера, того-то политика или таких-то любовников.