Марат - Валерия Ангелос

- Держи эту тему под прицелом, - бросаю я. – Он может сорваться. Позаботься обо всем. Не хочу для него проблем. Пусть его жизнь будет лучше моей. Не стоит ему гнев отца накликать.

- Понял, - кивает. – Парень под контролем. Хотя… не пойму, чего ты паришься. По мне, так пусть бы Рустам эту бабенку выдрал и пар спустил. Тогда все целее будут. А она может и кайф словит. Твой брат смазливый пацан. Может, она в него еще по уши втрескается?

- Нет, - обрываю. – Сделай все, лишь бы он и пальцем до нее не дотянулся.

- Ха, - смеется. – Предлагаешь самому ее выкрасть и развлечься?

Затыкается. Затихает. Мой взгляд остужает его пыл. Быстро. В секунду.

- Ладно, про твою ба… хм, женщину я еще понимаю, - замечает хмуро. – Но в ту костлявую деваху ты точно втюриться не мог. Тогда в чем дело? Чего трясешься? Натурально как заботливая мамка. Ну бред же. Трындец. Не просекаю фишку.

- Ты работу выполняй, - отвечаю. – Не надо в деталях копаться.

Татарин уходит. А я думаю, что и правда нет резона оберегать девчонку Стрелецких. Разве только моя царица расстроится, если с ней беда приключится.

Ладно. Не важно. Рустам не ослушается отца. Он не я. Всегда проще относился к приказам, иначе бы уже давно свою принцессу в берлогу утащил.

Я оглядываю комнату. Пора начинать. Пора излечить мою женщину от кошмаров.

Раз и навсегда. Показать ей настоящую реальность.

Марат - 2

- Меня волнует твой брат, - говорит Царица.

- Пора ревновать? – хмыкаю.

- Марат, - бросает с явным осуждением, хлопает своими невозможными ресницами, губы округляет. – Я о другом. Меня беспокоит его поведение, намерения относительно Юли.

Обалдеть.

А меня беспокоит стояк. Всякий раз, когда смотрю на нее, член штаны рвет, на волю жаждет. Кровь в живот бьет. Яйца распирает. Башка вырубается.

Вика-Виктория. В мозгах. Нараспев. Гребаный ад. Как я умудрился влипнуть? Точно реальный слюнтяй втрескался. Взглядом свое сокровище ласкаю, не рискую тронуть. Любуюсь, как святыней. Охренеть. Вот она. Моя новая религия. Единственная.

- Марат, - бормочет. – Ты вообще слушаешь?

Киваю. Да. Наверное. Слушаю, только ни черта не слышу. Все мысли в кучу. Ничего не разобрать. Забыл, зачем пришел. Стою перед ней и мнусь, как сопливый мальчишка.

- Я понимаю, ты поручил Татарину следить за Рустамом, контролировать издалека. Но сколько продлится это наблюдение? Месяц? Полгода? Вряд ли он будет заниматься этим дольше такого срока, - тяжелый вздох. – А твой брат… он… не обижайся, пожалуйста, однако твой брат абсолютно безумен. Его действия непредсказуемы. Ужасны. И черт, я очень стараюсь не вспоминать о его прошлом, о том, что произошло в лесах.

- Повелась на бред своего журналюги? – кривлюсь.

- Ты мне ничего не рассказал, - роняет тихо. – Не опроверг. Как я должна относится к смерти невинной девушки? Юля в опасности. С одной стороны твой одержимый брат. Долговые обязательства. С другой – твой отец, помешанный на кровной мести. Бедная девочка оказалась между двух огней. Сейчас она в безопасности, никто ничего от нее не требует. Но как дальше? Вдруг твоя семья снова пожелает взыскать долг?

- На это поколение долг закрыт, - отрезаю. – Никто девчонку не тронет.

- Откуда такая уверенность?

Ее голос срывается. Глаза блестят. Губы дрожат.

Проклятье. Рыдать собралась?

- Стрелецкая под защитой, - чеканю. – Татарин позаботится. Год. Два года. Сколько надо, столько и будет ее пасти. Не дергайся. Ничего с ней не произойдет.

- Поклянись, - требует, за руки меня хватает, ногтями царапает. – Марат, поклянись. Я прошу тебя. Пообещай, что ей дурное не грозит, что твой брат до нее не доберется.

Марат - 3

- Я разберусь, - бросаю и подхожу к ней вплотную. – Стрелецкая будет в безопасности, не дергайся. Прослежу. Если Татарин не вывезет, найду кого еще приставить.

- Прости, - шепчет. – Я не уверена, что у тебя получится. Особенно теперь, еще и на расстоянии.

- Кольцо уничтожено, - говорю. – Не будет никакого долга.

- Думаешь, все закончится настолько просто? – вздыхает. – Думаешь, твой отец прекратит кошмар только потому что нет знака, которым принято отмечать жертву? Нет, он найдет другой способ, вот и все.

- Поглядим, - кривлюсь. – Но тебе об этом точно не надо беспокоиться.

- А о чем надо? – брови сдвигает, взглядом меня продирает.

Ведьма. Глаза колючие. Невозможные. Как шипы. В глотку вонзаются, выдирают кадык.

Подхватываю Царицу, перебрасываю через плечо. Без лишних слов. Задолбало болтать. Действовать пора. Давно.

- Марат! – кричит. – Ты что творишь?

Оставляю вопрос без ответа. Сюрприз. Сама скоро просечет.

Вниз по лестнице. Сквозь мрак. На первый этаж. Тут уже дожидается ванна. Вода дымиться. Изнывает. Прямо как я. Так и тянет взять свое по праву, но еще рано.

Нужно действовать медленно. Осторожно. Некуда спешить.

Сдергиваю шмотки. Срываю. Сдираю. Ткань трещит по швам, расползается, оголяя нежную плоть. Желанная женщина. Моя. До капли.

Дьявол. Зубы скрипят. До безумия хочу ее сожрать. Вонзиться вглубь. Вбиться толчком. Одержимо трахать. Дико. Челюсти сжимаются. Член тверже камня. В яйцах копится расплавленный свинец. Еще толком не начал, а уже готов взорваться.

- Марат, что ты, - испуганно бормочет она. – Что ты делаешь?

- Тише, - обрываю. – Расслабься.

- Я не... напряжена, - сглатывает. – Я в порядке.

Как же она пахнет. Вкусно. Сладко. Кровь и мед. Голод разыгрывается дикий. Похоть ничем не насытить. Мало ее. Всегда мало. Такую часами можно драть. Никогда не наскучит.

И я деру. Выдираю ее каждую гребаную ночь. День. Каждое долбаное утро. Без перебоя. Объезжаю. Далеко со своего хрена не отпускаю. Вгоняю на славу. Чтобы выла и орала, чтобы выгибалась подо мной как дикая кошка. Только этого мало. Ничтожно мало. Мне хочется иначе. Больше. Круче. До мозга добраться. Выдолбить память о прошлом. Жутком. Гнетущем. Чудовищном. С мясом вырвать. Лично выжрать все те чертовы кошмары.

Я должен исправить. Как могу. Как умею. Должен показать, что навсегда останусь единственным. Первым. Там, где она никогда меня не хотела. Должен подарить ей такой кайф, чтобы напрочь ужас отшибло. Пусть желает. Пусть жаждет. Пусть вычеркнет страх. Сотрет. Пусть вопит. Дуреет и