Товстоногов - Елена Владимировна Семёнова

совсем маленькая комнатушка, пол там был скрипучий, поэтому я боялась ступить, когда услышала громкие голоса. Разговор становился все громче и громче и достиг крика. Я замерла от ужаса. Услышала громкие шаги Хоравы и голос Георгия Александровича: “Я вам не мальчишка!” Меня нашли в обмороке. Я призналась потом Георгию Александровичу, что невольно стала свидетельницей скандала. Г. А. рассказал, что Хораве доложили об идее организовать театр. Директор бывшего клуба НКВД помогал Товстоногову, взял на себя все административные хлопоты. Товстоногов хотел забрать с собой весь курс – Чахава, Канчели, Гижимкрели, Урушадзе, Кутателадзе. Туда собирался перенести “Голубое и розовое”, “Время и семья Конвей”, “На всякого мудреца довольно простоты”… <…> Хорава спросил Г. А., как тот посмел действовать за его спиной».

Таким образом, на идее своего театра в Тбилиси был поставлен крест, а масштабному таланту Товстоногова становилось тесно в замкнутом мирке грузинской столицы. Неурядицы личной жизни дополнили меру, и молодой режиссер отбыл искать творческую удачу в Первопрестольную.

В этот период он вновь оказался на волосок от смерти, и вновь недремлющее Провидение спасло его. Дело было в конце 1940-х, уже в Москве. Гогу пригласили поехать на дачу большой компанией, в которой были и какие-то высокие чины, что делало отказ от намеченного пиршества практически невозможным. Но Георгий Александрович… все-таки отказался. Как-то нехорошо было на сердце в тот день, и что-то упрямо не пускало ехать веселиться. Позже выяснилось, что все, кто поехал на дачу, были арестованы. Таких чудесных спасений, по свидетельству режиссера, у него было еще несколько.

Покинув Тбилиси, Товстоногов еще несколько раз пытался найти оказавшееся обманчивым личное счастье. Но оно упорно не хотело задерживаться подле мастера.

Саломе Канчели

Инна Кондратьева

Возглавив в 1949 году ленинградский Театр имени Ленинского комсомола, Георгий Александрович встретил там красавицу-актрису Марию Васильевну Милкову. Мария Васильевна была не только прекрасной драматической актрисой, но и певицей, обладавшей оперным голосом. Роман их был непродолжительным, но плодом его стал третий сын Товстоногова, рожденный в 1950 году. Вадим взял фамилию матери и стал оперным режиссером. С отцом у него всегда были хорошие отношения. Натела Александровна стремилась, чтобы третий племянник чаще бывал в их доме, общался с братьями. Мальчик с юности был увлечен музыкой и любил слушать пластинки в кабинете отца, обсуждая затем с ним услышанное. Обратив внимание на такую явную тягу, тетушка Додо настояла на том, что Вадику необходимо заниматься оперной режиссурой. В этой редкой профессии племяннику, по ее мнению, проще было найти свой путь, нежели в области, к примеру, драматического искусства. Мудрая Натела оказалась права. За практически полувековую творческую деятельность Вадим Георгиевич Милков поставил более семидесяти музыкальных спектаклей, получивших признание критики и зрителей в России и Европе.

Второй официальной женой мэтра стала также актриса – Инна Кондратьева, известная по экранизации спектакля БДТ «Лиса и виноград» («Эзоп»). Став супругой художественного руководителя театра, его «хозяина», амбициозная красавица решила, что может рассчитывать на лучшие роли. Однако Товстоногов никогда и никому не давал ролей «по блату». По воспоминаниям Евгения Лебедева, Гога ни разу не дал ему роль, которую он бы хотел сыграть, хотя знал, например, что Евгений Алексеевич трепетно мечтает о Лире и готовит эту роль. Дело всегда оставалось для Товстоногова выше личных отношений даже с самыми дорогими людьми. В итоге супругов рассорила «Иркутская история». Изначально бездарная, хотя и едва ли не обязательная для советских театров пьеса, стала не только редкой неудачей БДТ, но и «торпедой» в семейную лодку Товстоноговых. Кондратьева стремилась получить роль Вали. Но Георгий Александрович отдал ее приме театра – Татьяне Дорониной. Простить такого «вероломства» Инна не могла. Семейная жизнь вновь потонула в скандалах. Последней каплей стало предложение жены сдать в детский дом пасынков. Больше Товстоногов не женился никогда. «Моя личная жизнь, как талый лед: куда ни наступлю, все проваливается», – с горечью говорил он.

Натела Александровна отмечала, что в браке ее брату «не нужен был диалог, достаточно монолога и чтоб смотрела с восхищением…». Но женщины, которые могут быть подлинными спутницами гениев, растворяясь в них и соответствуя им, – штучный товар. В истории таких примеров можно найти не так уж и много.

Женщины любили Георгия Александровича, восхищались им, но ни одна не смогла остаться рядом с ним надолго. Любовь и восхищение были взаимны. Гога всегда оставался галантным кавалером. Это не было обусловлено какими-то личными отношениями или «видами» на женщину, это было просто отношением к женщине вообще.

Не чужд бывал мэтр и «скоромной» шутки, которая, впрочем, никогда не переходила в пошлость.

«Все начиналось с довольно простенького спектакля “Выпьем за Колумба!”, – вспоминал Олег Борисов. – Тенякова играла не то уборщицу, не то дебилку – сейчас уж не помню. Смешно играла – с такими низами, каких я у моих партнерш не слыхал. На ней Бурлаков и испробовал препарат. На наших глазах должно было произойти превращение в Клеопатру – не меньше. Товстоногов на этот случай привез из-за границы новейшую мигающую лампу, чтобы устроить светопреставление. Очень этим гордясь. “По идее она здесь должна появляться голая! Как вам эта идея?” – обращался он к нам с Аксеновым. Несмотря на то, что мы его решительно поддержали, Наташа все-таки выходила в комбинезоне. Георгий Александрович любил из своей ложи наблюдать за этой сценой, а у меня еще не один раз спросил: “Как вы думаете, Олег, сколько у нее октав?.. Вы когда-нибудь видели у женщины столько секса в трахее?”».

Наталья Тенякова рассказывала, что, несмотря на явный интерес, проявленный к ней главным режиссером, ей довольно было мягко намекнуть на свое замужество, чтобы романтическая тема более не возникала. На профессиональном отношении к актрисе это никак не отразилось – Гога никогда не путал личное с профессиональным и тем более не опускался, как иные его коллеги, до мести «несговорчивым» актрисам, до использования «служебного положения». Даже когда Тенякова грубо нарушила дисциплину (в товстоноговском театре это грозило почти неминуемым увольнением), мэтр воздержался от оргвыводов. Наталья Максимовна играла роль Клеи во второй версии спектакля «Лиса и виноград». Очередной показ должен был состояться 1 января, но актриса к началу представления не явилась. Вот что вспоминает об этом муж Теняковой, Сергей Юрский, игравший Эзопа:

«Праздничный день и тысяча двести человек в зале. Я смываю грим. Публике объявляют замену, публика не расходится, и идет концерт в двух отделениях. В антракте возвращается посланный к Теняковой. “Ну???” – “Стучал двадцать минут, чуть дверь не сломал. Она откликнулась наконец и сказала через дверь – оставьте меня