Товстоногов - Елена Владимировна Семёнова

class="p1">Он умел изысканно ухаживать, и его женщины всегда отличались красотой. Его сестра Натела в одном из интервью даже назвала брата бабником. При этом Георгий Александрович оставался очень закрытым человеком, и о его личной жизни известно крайне мало. Ему никогда бы не пришло в голову составлять «донжуанский список» и писать, как некоторые режиссеры из высокопоставленных семей, объемные мемуары о своих дамах. Последнее не допускает самый кодекс чести, обязательный для благородного человека. В сущности, он был одинок. Любовь с театром, семья сестры, которая стала единственной его семьей – уникальной семьей-трио (он, Додо и Лебедев), все же не могли полностью возместить отсутствие постоянной и верной спутницы. Ибо человеку, как известно, всегда нужен человек. Свой человек.

По возвращении из Москвы Георгию показалось, что такого человека он нашел – в своей ученице Саломе Канчели. В эту пору он ставит самые романтичные свои спектакли, озаренные чувством первой юношеской восторженной любви и внушаемыми ею надеждами. Как пишет театровед Раиса Беньяш, «он утверждал романтику реального мира в “Парне из нашего города”, стремительно расплетал сюжетный клубок причудливой “Ночи ошибок”, туго натягивал струну конфликта “Офицера флота”, завораживал почти романсной лирикой “Давным-давно”. Основная сцена, на которой работал молодой режиссер, не умещала всех его замыслов. Он переносил многие из них в Грузинский театральный институт имени Руставели, где вел мастерскую. Там родился звонкий искристый спектакль “Много шума из ничего”. В нем соединились сверкающая ироничность и праздничность».

Поначалу все шло как нельзя лучше. Молодой режиссер ставил спектакль за спектаклем, молодая актриса играла роль за ролью, пользуясь все большей популярностью. Оба страстные и темпераментные, они буквально купались в любви. В 1944 году на свет появился их первенец, названный в честь деда Александром, Сандро. Из родительского дома молодая семья перебралась на отдельную жилплощадь. Вскоре родился и второй сын, Николай, Нико. И вот тут что-то сломалось, сломалось резко и непоправимо.

Оказалось, что красавица-актриса отнюдь не готова к роли матери семейства. Семья, как казалось ей, мешала ее карьере. Ей нужна была сцена, публика, слава, а не пеленки и писк детей. Начались скандалы, которые Георгий терпел, надеясь, вероятно, что вызванный вторыми родами «психоз» пройдет, дети подрастут и жена остепенится. Однако Саломе решила идти до конца. Она изменила мужу, и уж этого тот простить не смог.

«У нее были романы, и не один, – свидетельствует Елена Иоселиани. – Это и стало причиной развода. Георгий Александрович долго не верил в измены Саломе. Он мне говорил, что абсолютно доверял ей, в ответ на сплетни и слухи возражал: она так наивна, так непосредственна, мол, все это светская ложь. Он был потрясен, когда выяснилась правда. Я советовала ему все ей простить: ведь у них было двое детей, они любили друг друга. Но он в этих делах был непримирим».

В суде «мать» бестрепетно объявила, что оставляет обоих сыновей отцу. Георгий был потрясен. Младшему, Нико, родившемуся болезненным и нежизнеспособным, было всего четыре месяца! Товстоногов умолял бывшую жену хотя бы докормить младенца, но жестокая мать отказалась, не дорожа даже жизнью собственного ребенка.

Спасать племянника из Орджоникидзе[2] срочно примчалась Додо, учившаяся там в медицинском институте. Николая она застала уже практически при смерти. Ребенку требовалось срочное переливание крови. Нужная группа была у отца, и Георгий Александрович две недели провел с сыном в больнице. Ребенка удалось спасти, но болезненный организм необходимо было постоянно поддерживать. Хотя бы одной чашкой крепкого мясного бульона в день. В военное время мясо стало дефицитом даже в Тбилиси. Но Додо каждый день самоотверженно отправлялась на базар и просила взвесить ей 200 граммов мяса. Продавцы смеялись, уже лишь завидя энергичную девушку. Но смеясь, отрезали ей и по 300, и по 400 граммов. В итоге полуторагодовалый Сандро получал мясо, а его брат – бульон.

Все время борьбы за жизнь своего сына Саломе не принимала в этом никакого участия. Однажды во время отъезда Додо бывшая свекровь, преодолевая обиду, все же обратилась к блудной матери с единственной просьбой – купить в аптеке лекарство для Нико. Саломе ответила, что занята на репетиции… Это стало последней каплей, такого женщина, в свое время отказавшаяся ради семьи от карьеры оперной певицы, ни понять, ни простить не могла. Для Тамары Григорьевны Саломе перестала существовать.

Несколько лет спустя БДТ гастролировал в Риге. С театром поехала и Натела Александровна с племянниками. По стечению обстоятельств в то же время в Риге оказалась и Саломе с подругой. Мальчики, учившиеся в то время в начальных классах школы, завороженно разглядывали двух незнакомых женщин и просили тетку показать им, которая из двух их мама. Додо показала. Сама «мать» желания пообщаться с сыновьями ни тогда, ни после не проявила.

Крушение семейной жизни, к тому же обросшее сплетнями и обсуждениями по всему Тбилиси, подтолкнуло Георгия Александровича покинуть родной город и вновь отправиться в Москву. Это решение ускорили ещё два события. Первое было также связано с личной жизнью режиссера, которому после развода приписала роман со студенткой, в результате чего ревнивый поклонник девушки влепил учителю пощечину. По утверждению хорошо знавшей эту историю Елены Иоселиани, «никакого романа с Леной Кипшидзе, из-за которой Эроси Манджгаладзе дал ему пощечину, у него не было. Он мне объяснял, что это просто плебейская ложь. О Саломе – “светская” ложь, а о Лене – “плебейская”. Когда Лена узнала, что Георгий Александрович разошелся с женой, она начала с ним кокетничать. Иногда она опаздывала на занятия, а Георгий Александрович не пускал на репетиции тех, кто опаздывал… <…> Лена просто навязывалась Товстоногову. Однажды мы шли домой, и я спросила, правда ли, что у него роман с Леной Кипшидзе, все об этом говорят. Он начал издалека. Сказал, что тот парень, который за мной ухаживал, мне не пара. Надо искать настоящего друга. Жена и муж должны быть друзьями. Что же касается Лены, то она попросила проводить ее до дома, потому что было темно и страшно. Он проводил, а Эроси изложили это в другом свете».

Но главным поводом к отъезду стала конфликтная ситуация, сложившаяся в собственно театральной среде. Товстоногов уже тогда мечтал организовать свой театр, а худрук Театра имени Ш. Руставели и ректор Тбилисского театрального института Акакий Хорава, узнав об этом, счел намерения молодого коллеги интригой против себя.

«Один из курсовых спектаклей – “На всякого мудреца довольно простоты” – был замечательным, – вспоминает Елена Иоселиани. – Но Хорава закрыл его и требовал доработать, хотя никаких конкретных замечаний не сделал… <…> Когда репетиция закончилась, я застряла в кулисах, снимала юбку. Сначала невольно, а потом от страха я не успела уйти. За кулисами была