Тебе, моя единственная любовь - Мидзуна Кувабара

Такая медленно покачал головой и тихо сказал:

— Незачем.

Косака приподнял бровь.

— Наримаса уйдёт вслед за Саюри, — пробормотал Такая в ответ на его удивлённое молчание, и странная уверенность прозвучала в этих словах. Косака как будто хотел что-то возразить, взгляд его на мгновение стал острым, но Такая не обращал на него внимания, и Косака так ничего и не сказал.

Такая, обхватив руками безжизненное тело Наримасы, перевёл взгляд в сторону реки и уставился, не мигая, в её темные воды, как будто следил за течением. Наоэ у него за спиной на секунду прикрыл глаза.

«Если бы это было моё мёртвое тело у него в объятиях…»

Умереть от его руки — есть ли на свете большее счастье? Сколь угодно жестокая пытка, исходящая от него, должна обернуться неземным наслаждением — разве может быть иначе?..

Это лучший способ покончить с затянувшейся жизнью, да вот только позволят ли небеса… Наступит ли такой день однажды? Наоэ не знал, и мертвое лицо Наримасы казалось сейчас счастливым, должно быть, только ему одному.

Звук текущей воды эхом отдавался в тишине ночи. Симозума Райрэн подошёл к ним, застывшим в молчании, и остановился рядом. Такая, чувствуя, как в нём закипает гнев, поднял голову и злобно посмотрел на монаха:

— По-моему, кто-то здесь должен составить Наримасе компанию. А то нечестно…

— Не горячитесь. Я не намерен сражаться с вами сейчас.

— Вы напали первыми!

— Райсё сделал это по собственному почину. Охранять местных жителей я поручил ему, но он не справился с заданием.

— Уходишь от ответственности?

— Я лишь говорю о том, что Райсё ослушался приказа. Думаю, он с самого начала намеревался вас убить. Что ж, он переоценил свои возможности. Что касается меня, я не собирался сражаться с вами, даже если вы вмешаетесь. Райсё сам напросился, чтобы его изгнали, и тут уж ничего не поделаешь — так я считаю.

Такая, в ярости, начал подниматься, когда Косака пробормотал у него за спиной:

— Ну, сказать-то можно что угодно, после того как дело сделано…

Райрэн наградил Косаку убийственным взглядом, но ему понадобился ровно один вздох, чтобы вернуть лицу прежнее спокойное выражение.

— Нам всё равно предстоит поединок, рано или поздно. Когда мы встретимся в следующий раз, я буду полностью к вашим услугам, — сказал Райрэн и, считая разговор оконченным, развернулся, чтобы уйти.

— А ну стой. Думаешь, я отпущу тебя так просто?

Райрэн обернулся через плечо. Такая опустил тело Наримасы на землю и выпрямился, высвобождая силу.

— Никуда ты отсюда не пойдёшь.

— Обязательно доводить дело до драки?

Такая посмотрел на него, как тигр на добычу, и прошептал:

— Мне почему-то кажется, что я буду сильно жалеть, если этого не сделаю.

— Хотите отомстить за Наримасу?

— Нет, — отрезал Такая. — Хочу проучить тебя, за то, что использовал его прошлое, как затравку для своей интриги.

Наоэ вздрогнул при этих словах, но не Райрэн — тот оставался невозмутимым. Во взгляде его на секунду мелькнуло странное умиротворение, и он спокойным голосом сказал:

— Наримаса умер не оттого, что кто-то использовал против него прошлое.

— Как?.. — Такая выглядел сбитым с толку.

— Он по собственной воле расплатился с долгами. Только и всего.

И, оставив потрясённого Такаю стоять на месте, Райрэн зашагал вдоль набережной; окружавшие реку часовые скрылись вслед за ним. Монахи Иккосю ушли, никем не остановленные, и вокруг снова стало тихо.

Наоэ подошел к телу Наримасы и, бережно отерев кровь с его лица носовым платком, повернулся к Косаке:

— Ты хотел стравить нас друг с другом. За этим сюда и пожаловал. Верно?

Таким образом, Такэда могли одним махом обескровить командование сразу двух вражеских кланов. Самим им при этом даже не надо было пачкать руки. Если таков был план…

Но Косака только усмехнулся.

— Прежде чем подозревать меня, подумай лучше о Райрэне. Может Райсё на самом деле поступил в полном соответствии с приказом.

— Что?..

— Например, вот таким: «Пока Саюри будет с ними забавляться, улучи момент и убей».

Наоэ нахмурился; Такая поднял на Косаку потяжелевший взгляд. Косака ответил им неопределенной улыбкой и повернулся на пятках.

— Приготовьте какие-нибудь объяснения для полиции. Что угодно сгодится — это тело наверняка числится пропавшим без вести. Они его подвергнут вскрытию и сами придумают подходящую причину… «Смерть в результате драки в нетрезвом состоянии» — что-нибудь такое.

Такая смотрел на него с каменным лицом. Косака улыбнулся краешком рта и сказал:

— В следующий раз встретимся врагами, дорогие мои Уэсуги.

С этими словами король интриги из клана Такэда спустился к воде и исчез во мраке, пока Такая и Наоэ в молчаливой ярости смотрели ему вслед.

Наконец, они остались одни в Приречном проулке. Такая снова мог слышать шум реки, и это заставило его опять посмотреть на Наримасу.

— Наоэ, — позвал он и, когда Наоэ ответил, прошептал, не сводя глаз с мёртвого тела:

— Обещай мне, что с тобой такого не случится.

Ощутив укол в сердце, Наоэ поднял к Такае удивлённое лицо:

— Кагэтора-сама?..

— А то ты можешь, я знаю… Полезешь защищать меня и погибнешь первым… — Такая зажмурился и опустил лицо. Снова стать свидетелем чьей-то смерти было, наверное, слишком тяжело для него.

— Нечестно, что кому-то позволено вот так обманывать судьбу. Ведь смерть — это точка. После неё уже ничего не исправить, не искупить, а вот поди ж ты…

— Кагэтора-сама…

— Только не это. Нет. Что угодно, только не такой конец. Поклянись мне, Наоэ. Ведь ты же не умрёшь, правда?.. Что бы ни случилось… Поклянись, что никому не дашь себя убить!..

Наоэ посмотрел на него молча, потом протянул руку, и разум не успел вмешаться. Пальцами, вымазанными в крови Наримасы, он приподнял опущенный подбородок своего диктатора, чтобы встретить его смятенный, непонимающий взгляд.

Остановить его было некому. Глаза в глаза, Наоэ начал медленно приближать лицо… И замер в нескольких сантиметрах. С минуту длилось напряжённое молчание, а потом Наоэ так же медленно, через силу отстранился. Такая, забыв выдохнуть, смотрел на него расширенными глазами.

— …Привяжите меня, — выдавил, наконец, Наоэ, — прикуйте меня вашими цепями. Так, чтобы я больше не мог освободиться, и тогда… смерть не возьмёт меня. Я не умру, пока вы сами меня не убьёте.

Такая не шевелился и, казалось, вообще не дышал.

Наоэ еле заставил себя проглотить просившиеся на язык слова и до крови прикусил губу, чтобы отогнать слезы. Такая смотрел на него, потеряв дар речи. Наоэ вдруг охватило непонятное беспокойство; стоило Такае открыть рот, чтобы что-то сказать, как он быстро, словно желая помешать этому, снова сжал