Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Карманному вору – нет, не поставили. И самому поэту Владимиру Семеновичу Высоцкому советский народ не поставил, хоть может и хотел – да кто б народ послушал? А «дорогие россияне» Высоцкого увековечили, и как раз там, где мечталось его герою. О художественных достоинствах творения скульптора Г. Распопова, что установлено в 1995 году на Страстном бульваре у Петровских Ворот, мы говорить не будем. Об этом лучше всего сказал сам Высоцкий в рефрене «Песни-сказки о нечисти».
Владимирская больница
Больница как пример
Вот все говорят, что Россия в XIX веке была отсталая страна. Только и знала, что хлебом всех снабжала. Ан нет. Например, на Всемирной выставке 1878 года в Париже детская больница в Москве была признана образцовой. А как ей не быть образцовой, ежели проектировали ее не только архитектор Гедике, но и педиатр Раухфус. Построили больницу на Покровской Дворцовой улице, на месте бывшего дворца Михаила Федоровича (сейчас – Рубцовско-Дворцовая улица, церковь в названии улицы заменили на село, а дворец оставили, хотя церковь, единственная из этой тройки, сохранилась, но это все – к специфике московской топонимики), на пожертвования промышленника Павла Григорьевича фон Дервиза. Дервиз разбогател на строительстве Московско-Рязанской железной дороги, но проживал состояние не только сам – был известным меценатом. Традиции меценатства сохранились и после его скоропостижной кончины (ушел из жизни, получив известие о смерти дочери Варвары): вдова была попечительницей приюта и основала женскую гимназию, сын приобрел оргáн для Большого зала Московской консерватории.
Но вернемся к больнице. Названная при основании именем Святого Владимира, в советские времена этого имени, естественно, была лишена. В наименование ей досталась фамилия Ивана Васильевича Русакова. С именем больнице, считайте, повезло. Ведь завотделом народного образования, член МК РКП(б) и президиума Моссовета был все же врачом по специальности. Когда он погиб при ликвидации Кронштадтского мятежа, фамилию больнице и передали. Сейчас она вновь Святого Владимира, или попросту Владимирская. И церковь Троицы Живоначальной, выстроенную в свое время на средства фон Дервиза, отреставрировали и вновь освятили. Там в семейном склепе и упокоены сам меценат, его супруга, дочь Варвара и сын Владимир. Тот самый, в чью память фон Дервиз возвел Владимирскую больницу.
Водоотводный канал
Остров без названия
Почти до самого конца XVIII века никакого канала в Замоскворечье не было. Было – болото. И по названию – Болото: площадь за Большим Каменным мостом называлась Болотной, и улица Балчуг – вы уже знаете – то же болото, только по-татарски. И по существу: большое такое болото, топь, хлябь непролазная. Осушали, конечно, как могли, вот при царевне Софье Алексеевне даже сад на Болоте насадили и местность Царицыным лугом нарекли. Да половодье-то – штука ежегодная, снова заливает, а местность низкая, а почва глинистая, вот и не сохнет долго. Болото и есть.
Так и жили бы и не ведали счастья, кабы несчастье не пособило. Уж очень выдалось обильным половодье 1783 года, вот и не выдержали опоры Большого Каменного моста. Начальство повелело: исправить! Дело поручили инженеру Герарду. Его-то решение этой проблемы и украшает с 1785 года карту Москвы. Чтобы восстановить опоры, а также предотвратить такие неприятности в будущем, придумал инженер отвести воду Москвы-реки в специальный канал. Канал оттого и назвали Водоотводным. Начинался он чуть выше Каменного моста и опять вливался в реку ниже нынешнего моста Краснохолмского, возведенного, правда, через сто лет после устройства канала.
Так напротив Кремля в Замоскворечье образовался остров. Жители Садовнической улицы, Балчуга, Берсеневки стали островитянами. Только названием никто до сих пор не озаботился. Такие вот чудеса географии: остров есть, а названия нету. А в целом – остров как остров, даже стрелка есть, на которой хоть и не ростральные колонны, а своя достопримечательность имеется. Два века спустя Церетелиевыми стараниями встал здесь огромный парусник с Петром I. Злые языки, правда, уверяют, что это каравелла с Колумбом, и даже прозвали памятник «Петром Христофорычем», но мы им не верим. А даже предлагаем остров Петровским назвать. Чтоб уж никто не сомневался, кому тут памятник стоит.
Воробьевы горы
Вид наилучшего качества
Редкий москвич ли, приезжающий ли русский или иностранец не посетит эти знаменитые как в историческом отношении, так и по открывающемуся с них виду, Воробьевы горы. Согласны? Продолжим: они расположены в 4-х верстах от Москвы, и сообщение с ними – или (что самое удобное) в экипаже, или по конно-железной дороге, или на пароходе, или на лодках. Не опасайтесь за душевное здоровье авторов: мы отчетливо помним, что живем в XXI веке. А процитированные строчки – из путеводителя уже позапрошлого века, 1896 года издания. Кстати сказать, 4 версты от Москвы в XIX веке – веское основание для того, чтобы счесть распространенным заблуждением тот факт, что Воробьевы горы входят в число знаменитых семи холмов, на которых, подобно Риму, стоит Москва. А вот и не входят: про семь холмов говорили на Москве века так с шестнадцатого, когда на горах не было никакой Москвы, а было дворцовое село Воробьево, в котором как раз возвели деревянный дворец – чтоб великому князю по пути на охоту на несколько дней остановиться. Но путаницу с холмами мы отложим до буквы «С» (семь потому что).
«Вид на всю расстилающуюся пред глазами Москву есть один из лучших со всех окрестностей; отсюда любовался ей долго Наполеон, вошедши в Москву». Так описывает Воробьевы горы «Путеводитель по Москве и ея окрестностям» 1887 года выпуска. Путеводитель 1831 года про вид тоже пишет очень трогательно, а еще упоминает памятник великих событий 1812 года. Тем, кто не понял, объясним, что речь здесь идет о грандиозном храме Христа Спасителя, который в 1818 году заложили на Воробьевых горах в память победы над Наполеоном. К
