Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

Тут разочаруем любителей мифов и порадуем сердобольных и участливых: вот этого не было. В этом уверены все серьезные исследователи, начиная с Карамзина. Так что живы-здоровы остались древнерусские архитекторы, хоть никто точно не знает их творческих биографий. Одно время даже сомневались, не один ли это человек с разными прозвищами, но потом все же откопали свидетельства того, что зодчих было двое.

Пишут, что храм работы Бармы и Постника был много строже, чем теперь. Свой нынешний вид он обрел путем многочисленных достроек и раскрасок. При царе Федоре Иоанновиче как раз и пристроили к церкви придел над могилой Василия Блаженного, отчего собор получил второе название. Там еще целая история была с обретением его мощей и причислением к лику святых, но мы вам здесь ее рассказывать не будем, чтобы не утечь мыслью от памятника архитектуры.

В 1812 году храм чуть не взорвал Наполеон, потом он чудом уцелел при социалистической реконструкции Москвы. Спас его ценой собственной свободы архитектор Петр Дмитриевич Барановский. Лубянские мучители дразнили его в тюрьме, утверждая, что храм снесли. Он с тревогой спрашивал жену на свиданиях: «Стоит? Ну, тогда я еще поживу».

Он стоит, храм Покрова, что на Рву, собор Василия Блаженного. А значит, мы все еще поживем.

Васильевский спуск

Спуск у Кремля

Пространство между храмом Василия Блаженного и Кремлевской стеной называют Васильевским спуском. Про него даже отдельная статья в энциклопедии «Москва» есть. Площадь – не площадь, улица – не улица (в справочнике «Имена московских улиц» он не упоминается), так… спуск. И хоть объявлен он торжественно в упомянутой энциклопедии местом проведения концертов, спортивных мероприятий и народных гуляний (все правильно, имеет место быть и бывать), памятен спуск все же как место триумфа юного немецкого хулигана Матиаса Руста. Того самого, что 28 мая (День пограничника!) 1987 года в 18 часов 45 минут спустился на этот самый спуск, предварительно перелетев без спросу и контролю из Финляндии в столицу страны, считавшей себя защищенной. Смеху и позору – на весь мир. А Васильевский спуск окрестили Шереметьевом-3.

Васнецовы

Машины времени

Представляете ли вы, где находится Вятская губерния? Ну, или хотя бы современная Кировская область? У черта на рогах, не правда ли? (Хотя, справедливости ради, это – только с точки зрения москвича или еще какого жителя центральных или, там, черноземных областей России, ведь Кировская область – это еще Европа, между ней и Азией есть Пермская и часть Свердловской, и даже до середины России оттуда еще столько же, сколько до Смоленска.) А вот выросли в этой глуши у сельского священника Михаила Васнецова два сына, Виктор и Аполлинарий, добрались до Москвы и влюбились в нее.

Ну, уж про Виктора-то Васнецова вы все знаете, и «Богатырей», и «Аленушку», и «Ивана Царевича на сером волке» видели, если и не в музеях, то в букваре каком-нибудь. Начинал Виктор Михайлович как обыкновенный (хороший, конечно, но традиционный) художник-передвижник. А вот поселился в Москве, вдохновился ее духом, и началось… «После побоища Игоря Святославовича с половцами», «Царь Иван Грозный», «Царевна-лягушка», «Ковер-самолет»… Спроектировал в «русском стиле» церковь и «Избушку на курьих ножках» в Абрамцеве у Мамонтова, оформил фасад Третьяковской галереи, придумал свой собственный дом (сейчас дом-музей на улице его имени). Виктор Михайлович Васнецов считается идейным вдохновителем неорусского стиля и русского модерна. И все благодаря Москве.

Однако не стоит забывать и о другом: был Виктор Васнецов членом черносотенного Союза русского народа, отдавал свой несомненный талант оформлению его листков. Неприличным, мягко скажем, получилось развитие русской идеи у художника. Окончил свои дни Союз русского народа (жаль, сохранились наследнички, да, к счастью, бесталанные), окончил их и Виктор Васнецов. И покоится русский талант в земле Введенского кладбища. Того самого, что имеет второе, более знакомое всем имя – Немецкое, потому что хоронили там иноземцев да иноверцев. Вот такая судьба. И урок ее очень прост: не должен русский человек, особенно награжденный Богом, отграничивать себя от всего мира.

Младший брат его, Аполлинарий Михайлович, пошел тоже по живописной линии и сформировался сначала как пейзажист. Но судьба играет человеком… В 50-летия гибели Лермонтова готовили массовые юбилейные издания. Принял участие в их оформлении и Аполлинарий Васнецов (как, кстати, и Виктор, иллюстрировавший «Песню про купца Калашникова»)… И заболел Москвой. И помножил свой талант художника на увлечение русской историей, культурой и трудолюбие археолога и историка. А нам в результате этого сплава осталось более сотни картин. И хоть невелики они по своим размерам (самая большая из работ Аполлинария «Всехсвятский каменный мост. Конец XVII века», например, в три раза меньше «Богатырей» Виктора), зато прекрасно иллюстрируют любую тему по истории Москвы – от возникновения Кремля до XIX века.

Уж не знаем, что поставить на первое место – тщательную научную проработку исторических и археологических материалов или художественное предвидение (точнее, ретровидение), но работы Аполлинария Васнецова обладают высокой точностью. Взять, например, акварель «Воскресенский мост в XVII веке». Написана она в 1921 году. Тогда же Аполлинарий Михайлович сделал доклад о мосте в Комиссии по изучению старой Москвы. Воскресенский мост через речку Неглинку располагался у Воскресенских ворот на Красную площадь. Неглинку, если вы помните, загнали в трубу еще в начале XIX века, а Воскресенский мост в том виде, который изобразил Васнецов, прекратил свое существование еще раньше, даже точное место его расположения позабыли. А когда в начале 30-х годов минувшего столетия при строительстве метро покопались в этом районе, то выяснилось, что мост стоял именно так, как на акварели. Наверное, была у Аполлинария Васнецова машина времени и подглядывал он в московское прошлое.

А если предположить, что такая машина была у одного из братьев, то почему бы не иметь ее и второму? Аполлинарий путешествовал в реальное прошлое, а Виктор – в описанное в сказках и прочей мифологии. Ведь, как утверждают другие братья, Стругацкие по фамилии, такая машина времени тоже возможна. Видно, получается, что не изменили братья Васнецовы своим первоначальным художественным специализациям и продолжали до конца жизни писать