Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

Я не позволил своей страшной болячке сломить меня, овладеть моими мыслями, вселить в сердце тревогу, помешать мне работать и жить. Я сказал болезни, что я ее не люблю, не боюсь и, вообще, – ее не существует…

Завтра мне шестьдесят пять. Для моего младшего внука это, вероятно, кажется вечностью. А для меня моя жизнь – солнечная песчинка в океане времени. И бытие мое не закончено. Впереди планов «громадье», еще многое нужно успеть: построить дома, написать книги, увидеть далекие страны. Останавливаться нельзя. Автомобилисты хорошо знают: стоит одну только зиму не поездить на машине, да еще оставить ее на улице – можно готовить свою «ласточку» на металлолом.

А память опять уносит меня в детство. На русской печке, где было мое законное место, я зажигал керосиновую лампу и читал ночи напролет. Читал о героях Отечественной войны, летчиках, сынах полков, пионерах, отдавших жизни за Родину. Я проживал героическую жизнь вместе с ними. А утром вставал на лыжи и по прямой, как стрела, лыжне бежал к Кулиге и Малой речке. О чем я думал в это время? Может быть, о том, что еще ничего не успел сделать в той начинающейся своей жизни. Как жаль, что я родился так поздно, во времена, совсем не героические…

Я и сейчас бегу по лыжне жизни, стараясь еще кое-что успеть. Я не хочу подводить итоги. Мне рано подводить итоги!

Я способен еще жить и любить. Любовь помогла мне преодолеть все трудности, ограждала от бед, освещала мой жизненный путь, каменистый и извилистый. Немало я сделал и в своей профессии.

Завтра мне шестьдесят пять лет. А я только вчера, кажется, появился на свет около быстрой речки Кеульки. Я прикрыл глаза и увидел живую картину нашей вечной сибирской природы: пристальное небо, величественный ангарский берег, на котором дом, где жила наша семья, кажется маленьким, игрушечным. Глухо шумит Ангара, о чем-то своем, повседневном тараторит впадающая в нее речка Кеулька, а на меня ласково смотрят мамины глаза.

…Во сне и наяву

– Дедушка, ну где ты так долго был?! – Пашка бежал по дорожке к воротам, размахивая, что есть силы, руками. – Мы же договаривались, что приедешь к семи!

– Договаривались, Паша, но работа задержала, а потом, как назло, пробка на кольцевой…

Следом за Пашей степенно шла Нина. Тоже упрекнула меня:

– Хоть бы позвонил. Мы уж не знали, что и думать.

– Прости, милая, телефон разрядился, – начал я оправдываться.

– Сколько раз я просила тебя купить автомобильную зарядку.

– Обязательно куплю.

– Одни обещания…

– Завтра, Нина, куплю точно.

Но внук не стал выслушивать мои оправдания:

– Дедушка, хоть и поздно, а слово нужно держать. Ты обещал поехать! Велосипеды готовы. Тебе это тоже нужно, и так целый день сидишь то в кресле, то в машине, – мой девятилетний внук явно повторял бабушкины слова.

Нина с улыбкой смотрела на меня.

– Обещал любимому внуку ежедневные поездки? Выполняй. Нельзя обманывать детей.

Я развел руками, изобразил страдальческую гримасу:

– Но хотя бы переодеться можно?

– Ура! – закричал, подпрыгивая, Пашка, а Нина продолжила:

– Конечно, можно. Я подогрею тебе ужин, пока вы катаетесь на велосипедах. Мы уже поели, но вместе с тобой чаю попьем, чтоб тебе не было скучно.

– Спасибо, родная, – я обнял жену за плечи и нежно поцеловал.

Радость общения с женой прошла драгоценной нитью через всю мою жизнь. Увидев ее в шестнадцать, я был вдохновлен редкой красотой девчонки и долгих три года добивался ее сердца и руки. С годами моя возлюбленная как будто не менялась, прожитые годы, казалось, не старили мою Нину. Свою красоту она передала двум дочерям и четырем внукам, учила их уму-разуму и беззаветно любила, по первому зову бросала все дела и летела к ним, прикрывая от бед, помогая быстрее залечить любую боль. Для всех в нашей семье она была главной и достойно несла это свое служение: никто никогда не слышал ее крика, рыданий, истерик. Тихий голос, ласковый взгляд, любящее сердце – вот проверенные средства от всех семейных невзгод.

Нина осторожно тронула меня за плечо:

– Внук ждет, Миша, да и время позднее.

Я быстро надел спортивный костюм, и покатили мы с внуком на велосипедах по улицам маленького городка, который одним своим бочком как будто прижимался к Питеру, отделенный от него лишь узкой лесополосой. Дачный дом летом был постоянным пристанищем для всей нашей большой семьи. Здесь все было благодатно: зеленая лужайка с маленьким футбольным полем, добротные качели, способные возносить тебя так быстро и высоко, что казалось, небо летит к тебе навстречу, и ты вот-вот коснешься ногами облаков. Ранней весной расцветали занесенные в красную книгу ландыши. Они, как будто укрываясь от охотников за диковинными цветами, нечаянно оказались за нашим забором, когда это случилось, не помнил никто. В середине июля на участке поспевала черника, нет, не садовая, а самая настоящая, лесная. И никто из нас не проходил мимо, чтоб не поклониться щедрости природы и не собрать горстку блестящих ягод.

На дороге, засыпанной мелкими камушками, шины велосипедов натужно шуршали, колеса вихляли, преодолевая преграды из камней покрупнее. Но как только галька заканчивалась, ход становился плавным, скорость увеличивалась. Пашка всегда был впереди, и не потому, что я поддавался ему. Сил у меня не хватало, чтобы обогнать внука, особенно трудно приходилось, если встречалась горка. Совсем недавно врачи обнаружили у меня болезнь легких и настоятельно советовали совершать велосипедные прогулки, принимая их необходимость как лекарство.

– Дедушка, – Пашка повернулся ко мне, – давай по большому кругу!?

Я помолчал, обдумывая свои возможности. Большой круг – пять километров, малый – три. Пашке, конечно, хотелось покататься подольше.

– Ну ладно, раз ты меня заставил поехать, и погода отличная, поедем по большому. Только повнимательнее, не соревнуйся с машинами и мотоциклами.

– Хорошо!

И Пашка понесся вперед, залихватски раскачивая из стороны в сторону велосипед.

– Паша! Паша! – закричал я. – А ну стой!

Но внук, не слушая, летел по улице.

– Паша, я поворачиваю назад!

Услышав мою беспрекословную интонацию, внук чуть притормозил, обернулся с притворно обиженным выражением лица и согласно замахал рукой:

– Ладно, дедушка.

Педали Пашка стал крутить медленнее, поглядывал по сторонам.

Погода была по-летнему приветливая, возле домов благодатно нежились цветы. Отдельные дворы хорошо просматривались сквозь заборы, не скрывавшие материальные приметы дачного отдыха. Грациозные металлические скамейки с мягкими цветными подушками под непромокаемыми крышами ярких зонтиков, кресла-качалки из ротанга, закопченные мангалы с выплескивающимися из них струйками ароматного дыма. Откуда-то доносилась тихая музыка, слышались смех молодежи и веселые крики детей. Все это создавало неповторимое очарование дачной жизни.

Ноги, крутившие педали, стали уставать, сиденье больно врезалось в ягодицы. Я, стирая капли пота со лба, остановился, и Пашка, увидев это, сразу повернул назад.

– Дедушка, что с тобой?

– Устал, отдохну минутку.

– Хорошо, я подожду. Знаешь, дедушка, что я заметил?

– Что?

– Ты