Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

со лба, – коров угнали на покосы, где до этого скосили траву. Пусть попасутся, там все равно кормов достаточно. На эти поляны ездить для дойки доярки будут по очереди.

Она стала поливать огурцы сама, а Мишка бегал за водой на реку. Тяжело поднимаясь по крутому угору[30], нес на коромысле два ведра с водой. От тяжести сводило плечи, и он время от времени перекладывал коромысло с ведрами с одного плеча на другое.

В очередной раз подойдя с ведрами к калитке, он услышал голос Галки, она быстро бежала за соседом.

– Миша! Миша! Подожди!

– Что? Открой калитку и скажи. Зачем кричать-то.

– Миша! Миша! – продолжала взывать запыхавшаяся Галка.

– Ну что случилось? – недовольно переспросил он девочку.

– А тетя Нюра дома?

– Дома, дома, она в огороде.

Галка обогнала Мишку и помчалась в огород.

– Тетя Нюра, тетя Нюра! – сильнее прежнего закричала девочка.

– Галинка, чего случилось, что ты орешь как оглашенная? – выглянув из-за скрывавшего ее парника, ответила Мишкина мать.

– Тетя Нюра, мама умирает.

– Типун тебе на язык.

– Правда, правда. Она сама кричит, что умирает, и отправила меня за помощью.

– Боже мой! А в доме-то кто-то есть?

– Никого, кроме ребятни.

– Вот тебе и на…

Мишкина мать поспешила во двор, под умывальником промыла руки, в сенях накинула на голову платок. На удивленный Мишкин взгляд сказала:

– Миша, а ты иди вместе со мной, бросай все дела. Будешь помогать.

Войдя в неприглядный соседский дом, Мишка увидел испуганных ребятишек, они заплаканные стояли рядом с орущей Лизкой. Та, скорчившись, произносила непонятные слова.

– Лизавета, – обратилась к ней Мишкина мать, – где твои-то?

Лизка повернула голову, взгляд был мутноватый, потом медленно, словно пьяная, выдавила:

– Васька коров пасет, а мать в район уехала.

– Ладно, чего тут спрашивать, все ясно. Галя, отведи детей к амбару под навес, дай чего-нибудь поесть.

– А у нас ничего нет.

– Что, и хлеба нет?

– И хлеба.

– Ну, Лизка, вы даете. Как ты можешь детей голодом морить?

Лизка не отвечала, только противно застонала.

– Где рожать будем, Лиза?

Та недоуменно помотала головой, пожала плечами, потом вдруг громко ответила.

– Да здесь, на кровати.

Мишкина мать подошла к кровати, сдернула грязную неопределенного цвета простыню, полосатый матрас выявил свои многочисленные рыжие пятна.

– Да, антисанитария… Мишка, сбегай домой, возьми в сундуке чистую простынку, она сверху лежит. Заодно пирожков захвати, они на столе в кути лежат, полотенцем накрыты, и банку молока захвати для девчонок. Они голодные, угости их. Но Мишка словно не расслышал материнский приказ. Он стоял как вкопанный, понимая, что здесь происходит какое-то важное, непонятное, таинственное событие.

– И чего ты решила, что рожать начинаешь? – строгим голосом спросила мать непутевую соседку.

– Я ж не в первый раз. Сама знаю все.

– Знаю, что не в первый, но ведь сроки есть. Ты хоть недели считала?

– Чего их считать, – пересохшими губами Лизка рассказала матери историю сегодняшнего дня. – Утром начались сильные схватки. Потом поутихли. Я даже поспала. К полудню опять схватило, да так сильно, что криком я всех детей распугала. Потом и воды отошли, думала – началось. Нет, все стало успокаиваться, а сейчас снова терпежу нет.

– Ложись, Лизка, потихоньку, не торопись, успокойся. – Мать помогла Лизке выбрать правильное положение, приговаривая: – что ж ты бабку Аксинью не позвала. Она же у нас всю деревню на свои руки приняла.

– Галька бегала к ней, нет ее дома, – простонала Лизка. – Сказали, что в лес ушла, травку целебную собирать.

– Эх Лиза, Лиза, такие дела нужно загодя решать.

– Так не думала я рожать.

– Но ты же человек, скотина и та чувствует, когда время подходит.

– Ой, ой, ой, – истошно завопила Лизка.

– Чего кричишь, детей распугаешь! – прикрикнула на нее Нюра.

– Не могу терпеть, пошла, пошла, пошла кажись.

– Кто пошла?

– Девчонка.

– Откуда ты взяла, что девчонка?

В этот момент, взглянув на кричащую Лизку, Мишка к своему удивлению увидел головку младенца. От удивления и смущения мальчик широко раскрыл рот и стал нервно тыкать пальцем в сторону новорожденного, видя, как появились уже его плечики. Мать, заметив любопытство сына, приказала:

– Миша отвернись, не смущай женщину. А ты Лиза потужься, не торопись, все хорошо, вот уже появляется, – она подложила правую руку под головку младенца, который скоро появился во весь свой младенческий рост. Мишкина мать ненадолго опустила его вниз головой, изо рта младенца вытекла вся слизь. И малыш победоносно заорал. Возвестил миру о своем появлении на свет. Человек родился!

Мать завязала пуповину и ножницами перерезала ее.

– Ну, Лизка, получай мужика.

– Тетя Нюра, вправду мужик? – радостно прохныкала Лизка.

– Вправду, Лиза, вправду. Да еще какой крепыш – на загляденье! – подбодрила ее Мишкина мать. А Лизка заговорила будто сама с собой:

– Мужичка родила, какое счастье!

– А девчонка бы была, разве не счастье?

– Да у меня их пятеро.

– Зато помощницы будут.

– Не дождаться мне их помощи.

– Но и парень завтра не возмужает, и помогать не будет, – резонно парировала Нюра. – Ты не болтай, а лучше покорми маленького, он ведь много сил истратил на свое появление на свет Божий.

Мишкина мать прикрыла обоих теплым халатом, который лежал на табуретке возле кровати.

– Лежите, отдыхайте.

Выйдя во двор, Нюра увидела своего сына, облепленного испуганной ребятней. Мишка как мог успокаивал их.

– Ну что, воробушки, братик у вас появился, – сказала Нюра.

Все с любопытством посмотрели на нее, только старшая Галька неожиданно спросила.

– Тетя Нюра, а мама жива?

– Жива, Галя. Ты с чего этот глупый вопрос придумала? Она вашего братика кормит. Пойдем, Галя, к маме, сама увидишь.

Все подошли к кровати, новорожденный лежал рядом с матерью. Лизка, увидевши дочь, всполошилась и вернулась к своему обычному дерзкому тону.

– Ну чего пришла, погодите немного. Идите, погуляйте.

Мишкина мать завернула младенца в пеленку и передала сверток сыну.

– На, подержи и, пожалуйста, выйдите с Галей в сени, а мы здесь с Лизой роды закончим.

Мишка на вытянутых руках держал живой комочек. Руки почти сразу затекли, спина устала. Он побоялся, что уронит этого кроху и, заметив сундук, разместил сопящего как котенок малыша на его крышке. С Галькой они стали рассматривать этого нового на земле человека.

– Миша, Миш, ты посмотри, как он кривит ротик.

– Это он увидел тебя, Галка, вот и ухмыляется.

– Почему же?

– Как почему? Увидел сестренку. Вот когда увидит пятерых сестренок, тогда глазки закатит от удивления.

– Ты думаешь, он понимает, где сестра, а где чужой человек?

– Ну а как же, вот на меня даже не смотрит.

После этих Мишкиных слов ребенок натужился, его личико сморщилось, как у старичка, он широко открыл глаза и посмотрел на мальчика ясным, каким-то особенным взглядом. Наверное, в знак благодарности за то, что Мишка помог ему появиться на свет.

Галька и Мишка застыли, разглядывая этого, только что появившегося на свет человечка, ставшего им родным. Они рассматривали его головку с темными пушистыми волосиками и крошечными прозрачными ушками. А он с удивлением разглядывал их, но быстро устал, закрыл глазки, как будто собрался спать, но вдруг начал вертеть головой, закричал и заплакал. Мишка крепко