Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль

– Вы вступаете в эту должность на другой же день после свадьбы. А пока мне поручено передать вам на булавки вот эти три билета в тысячу франков за то, что вы сумели к месту воткнуть одну булавку. Теперь от вас ожидают последней услуги.

– Что прикажете? Я готов на все.

– Вам поручат сегодня вечером покончить счетец с одним мнимым кучером, который чуть не испортил все дело.

– Его нужно отправить на тот свет?

– Верно.

– Когда и где?

– Ровно в десять часов приходите к Белой заставе. Я буду там и сведу вас, куда нужно.

– Слушаю-с.

– Возьмите с собой, – добавил Рокамболь, – свой лучший каталонский нож!

Ровно в десять часов старуха Фипар была уже в Клиньянкуре, благодаря темной ночи и отсутствию фонарей на улице, она прошла незамеченной на свою старую квартиру.

«У меня будет карета, – мечтала старуха, входя в свое убогое помещение, – все будут называть меня madame Фипар, и я постараюсь сделаться баронессой… И, кто знает, может быть, я даже выйду замуж за какого-нибудь чиновника в отставке или за молодого человека, для которого я составлю все его счастье».

Пока Фипар предавалась таким мечтаниям о замужестве с небогатым молодым человеком, в дверь ее комнаты кто-то постучал.

– Это ты? – спросила она шепотом.

– Я, отворяй.

Старуха отворила. Вошел Рокамболь в сопровождении Цампы.

– Мамаша, – сказал Рокамболь, – я привел сюда одного господина, который желает поговорить с Вантюром.

Старуха захихикала.

Рокамболь запер дверь и сказал:

– Теперь я сообщу тебе, что остается сделать, чтобы тебе стать управителем имений Салландрера и, – добавил он с усмешкой, – навсегда освободиться от виселицы.

Последнее слово заставило Цампу вздрогнуть.

Угрожая виселицей, Цампу можно было заставить убить двадцать человек вместо одного и поджечь город со всех четырех сторон.

По всей вероятности, Рокамболь знал, что слово «виселица» подстрекает его усердие.

– Прежде чем зажечь свечку, – заметил Рокамболь, – я расскажу, что нужно сделать.

– Все дело в Вантюре, – добавила со своей стороны Фипар.

Рокамболь приказал Фипар зажечь фонарь. Старуха немедленно повиновалась, при свете его Цампа мог осмотреть избушку.

Рокамболь открыл подвал и, опустив туда лестницу, укрепил ее. Подвал был уже до половины наполнен водою.

– Эге! – прошептал он. – Воды уже на шесть футов. Этого вполне достаточно, чтобы утопить человека.

Наконец, он вылез из подвала, поставил фонарь на пол и посмотрел на Цампу.

– Видишь, – проговорил он, – тут есть подвал.

– Слушаю, – ответил португалец.

– Спустись в него.

– Хорошо.

– Он полон водою.

– Что? – пробормотала Фипар.

– Я говорю, что он полон водою, – повторил Рокамболь. – Последние дожди сделали из него настоящий колодец.

– Там, пожалуй, утонешь, – возразил Цампа.

– И да, и нет.

– Как же это?

– Я хочу сказать, что вы войдете туда вдвоем – и ты и он.

– Ладно.

– Кучер утонет, а ты сделаешься управляющим.

И Рокамболь растолковал ему подробно свой настоящий план, состоящий в том, что Вантюр, не знавший расположения избушки, должен был упасть в открытый люк, а на Цампу возлагалась задача помочь ему утонуть.

– Смотри только, – добавил Рокамболь, – спускайся вниз до начала воды и держись крепко за лестницу.

– Понимаю.

– Если он вздумает кричать, то ты изруби его в куски.

– Теперь все понятно. Но когда он уже будет готов?

– Тогда ты крикни, и мы откроем люк и выпустим тебя.

– Хорошо, теперь я начинаю смекать, что могу быть управляющим.

– А это ведь получше гарроты.

Это напоминание заставило Цампу проворно и смело поставить ногу на лестницу.

– Он будет еще не скоро, – заметил Рокамболь.

– Все равно, я подожду, – и Цампа спустился в подвал, предварительно крикнув: «Держусь, можете идти».

Оставив люк открытым, Рокамболь увел старуху Фипар к кровати.

Теперь не шуми, – шепнул он, – и будем ждать…

Рокамболь погасил фонарь, и в избушке сделалось темно.

Прошло несколько минут глубокого безмолвия. Цампа ждал, уцепившись за лестницу, а Рокамболь и старуха Фипар молчали и тоже ждали.

Вдруг на улице послышались осторожные шаги, и затем кто-то взялся за ключ, оставленный Рокамболем в дверях.

Это был Вантюр, пришедший за приказаниями Рокамболя.

– Ты здесь, старуха? – спросил он шепотом.

– Здесь, – прошептала Фипар.

Вантюр запер дверь на ключ и, вынув из кармана нож, пошел по комнате.

– Да где же ты? – спросил он еще раз.

– Здесь, сюда, – проговорила Фипар.

Вантюр сделал еще несколько шагов, нога его оступилась, и он с воплями полетел в подвал. Рокамболь быстро закрыл люк, лег на него и стал внимательно прислушиваться к тому, что происходило в погребе.

Он услышал сначала страшные проклятия, а потом плеск воды, которую Вантюр рассекал руками и ногами. Вантюр кричал и ругался, но его крики так слабо долетали до Рокамболя, что он убедился в невозможности услышать их с улицы. Крики эти продолжались всего минут десять, затем все стихло.

«Он, должно быть, нашел лестницу», – подумал Рокамболь, и как бы в подтверждение его слов раздались в то же мгновение пронзительный вопль и шум, как бы от падения чего-то грузного в воду.

Затем все смолкло.

«Цампа убил его наповал, – подумал Рокамболь. – Теперь одним меньше». И он опять стал прислушиваться, но в подвале царствовало мертвое молчание.

Фипар сошла с кровати и подползла к люку.

– Ну, что? – спросила она.

– Он, кажется, кончен. – Ты думаешь?

– Там все затихло.

Через несколько минут после этого из подвала долетел голос Цампы.

– Все кончено! Выпустите меня, – говорил португалец.

– Зажигай фонарь, мамаша, – скомандовал Рокамболь.

Старуха вынула из кармана спички и зажгла огонь. Рокамболь приподнял люк.

– Посмотри-ка сюда, мамаша, – сказал он и, наклонившись, подал фонарь Цампе.

Подвал осветился, и Рокамболь со старухой увидали безжизненное тело Вантюра, плававшее в покрасневшей от крови воде.

– А, а, разбойник! – прошептала опять Фипар. – Как подумаешь только, что он хотел скрутить тебя.

– Фи! – ответил Рокамболь. – Я совершенно не за это отправил его к праотцам, мамаша!

– А за что же, голубчик?

– За то, что ему были известны мои делишки, что меня отчасти стесняло.

Фипар содрогнулась. Она стояла в это время на коленях на самом краю люка и, как бы повинуясь какому-то предчувствию, хотела приподняться, но Рокамболь проворно и ловко положил ей свои руки на плечи и удержал ее на коленях.

– Посмотри же хорошенько, да попристальнее, на своего приятеля, мамаша, – сказал он. – Ведь он теперь мертвый, а, так, что ли?