Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов

- Всего лишь Его Тень, - подтвердила Камтстадия. - Меньше, чем самый маленький ноготь, чем капля крови. Тень, ничто. И в то же время — силуэт всего. Саа’Трирр унаследовал память и знания Древнейшего, Мазекресс — эмоциональную составляющую, Гламмгольдриг — животные инстинкты, я же… нечто особенное. Всего лишь тень — но тень целого. Я могу совершить то, чего не может никто — вернуть целое таким, каким оно было. Но для этого мне нужно было то, что вы называете Фрагментом. Я верила, что он… не ушел окончательно. Десять тысяч лет я охотилась за ним. Но его нашел Ксаурр и отдал Саа’Трирру. Потом вмешался Гламмгольдриг, но я перехватила концентрик с помощью Кошленнахтума. Однако я совершила ошибку. Тогда я предполагала, что в первую очередь нужна плоть, а Кошленнахтум был плотью. Я хотела сделать его основой будущей сущности. Я ошиблась. У нас не получилось. Кошленнахтум частично погиб, зато родился Бго. После этого я вновь ошиблась, решив, что суть Древнейшего либо обрелась в Бго, либо ушла навсегда. Эта ошибка стоила Паргорону сотен потерянных веков. Меня в конце концов охватило отчаяние, и я… сдалась. Позволила себе прекратить существование. Распалась на множество отдельных сущностей. Из них многие тоже утратили себя — сошли с ума, стали картинками на стенах. Других в разное время поглотил Кошленнахтум — он затаил на меня злобу и стал расправляться с моими порождениями, когда не стало меня самой. Но я по-прежнему жила в них. В каждой их частичке. И им со временем удалось то, чего не удалось мне. Они нашли ответ. Нашли отгадку. Нашли способ попасть в Кошленнахтума и вернуться. Он не верил демонам… он никому не верил. Вы — не первая попытка, были другие. В том числе более умелые и способные. Но волей Древнейшего получилось у вас. И с огромным запозданием, но Древнейший восстанет. Разделение обратится вспять.

Путешественники слушали затаив дыхание. Да уж, это было куда важнее, чем просто еще один концентрик в спецхране Оттруки! Камтстадия замыслила нечто воистину грандиозное… только вот как она себе это представляет?..

- Чушь, - высказался грубо и резко коадъютор. - Милочка, мне тысяча с лишним лет, и я знаю все о вашей анатомии. Это чепуха. У вас еще были бы какие-то шансы в самом начале, когда были живы все, кто появился после Разделения, но сейчас?.. сколько вообще частей Древнейшего все еще живы?..

- Немного, - согласилась Камтстадия. - Мазекресс, Бекуян, Кхатаркаданн, Агг, Джулдабедан. Где-то затаился Сорокопут. Возможно, все еще живы Свиристель и Поползень. В Хиарде заключены Согерахаб, Мизхиэрданн и Фар’Дуватхим. Слишком мало, чтобы собрать целое.

- Ну и?..

- Но эссенция Древнейшего живет в других его порождениях. Ларитры — его Дыхание. Гариадолл и Кошленнахтум — дети Оргротора. Мараул и Каген — Мазеда. Ге’Хуул — Саа’Трирра. А кроме того, в Паргороне полтораста тысяч гохерримов, бушуков, кэ-миало, гхьетшедариев, кульминатов и вайли. Где-то во Тьме все еще живут сурдиты и ла-ционне. Эссенция Древнейшего равномерно распределена между ними.

- Ты хочешь поглотить всех?! - изумилась Милаба.

- Почти. Меня не интересуют демолорды-чужаки. Таштарагис, Мистлето и Сурратаррамаррадар мне не нужны. Ксаурр тоже не интересует – он был питомцем Древнейшего, а не его частицей. Клюзерштатен… не знаю пока, посмотрим. Но всем остальным пришла пора исполнить свое предназначение. У вас есть еще вопросы?

У Путешественников больше не было вопросов. Лебе Дореус уже крутил пальцем по запястью, ирбинкобоем приказывая ложе готовиться к эвакуации. Пока еще ничего толком не случилось, но судя по услышанному, очень скоро может случиться что угодно, вплоть до гибели Паргорона.

- В таком случае я начну, - кивнула Камтстадия. – Можете остаться и посмотреть, если хотите.

Вообще-то, Путешественники хотели. Фиксировать подобные события удается крайне редко. Но среди заповедей Путешественников нет требования отдавать жизнь ради ценной информации, так что коадъютор уже закручивал воздушные потоки, формируя для Жеводара временный глайдерон.

То, что вот-вот начнется, жалких смертных просто сотрет в порошок.

Но они еще успели увидеть, как Камтстадия вскидывает руки и отчетливо произносит:

- Правом сути Древнейшего! Императивный призыв!

Первым возник Корграхадраэд. Громадный демон, окутанный грозовой тучей. Из ниоткуда вырос Гаштардарон, а секундой позже появился Бракиозор. Высоко в небе воплотился Бекуян. Земля вздрогнула и затряслась – на нее рухнула громада Агга. Воздух сгущался, повсюду били молнии, и эфир клокотал от космических энергий, и демолорды возникали один за другим!..

- Камтстадия!.. - прозвучал почти удивленный голос Гариадолла. - Какая неприятная неожиданность!

- Мы думали, ты давно сдохла, старая грымза! - раздался гневный визг Кагена. - Какого хера ты всплыла из небытия?!

- Тебе было мало прошлого раза?! – рявкнул возникший Джулдабедан.

Камтстадия ответила спокойной улыбкой. Ее неестественное, словно вырезанное из черной бумаги лицо, обратилось к призванным демолордам, и Его Тень молвила:

- Вы знаете, что это должно быть сделано. В прошлый раз вы сумели меня расточить, но я не держу зла. У нас общая цель, хоть вы этого еще и не поняли.

Она начала разрастаться. Стала выше, стала шире. От нее исходило… веяло… это существо словно воплотило в одной точке весь Паргорон. Всю его громадную Чашу со всеми обитателями. А когда она вскинула руки, когда подалась вперед… демолорды подались навстречу.

Не по своей воле. В глазах этих всесильных чудовищ отразился страх. Их ауры заколебались, от них изошли сложные эманации… их облики начали искажаться!

Бракиозор шагнул вперед, и его страшный топор взметнулся над головой. Но его тоже повлекло к Камтстадии, и его именной клинок задрожал, затрепетал, будто лист на ветру!

- Наследник Худайшидана, - произнесла Тень Древнейшего. - Ты станешь хорошей заменой. Равно как и ты, Рыцарь Паргорона. Вы залатаете дыры. Древнейший будет благодарен.

- Это не входило в планы Древнейшего, - произнес Бекуян.

- Я Его Тень, Око, - протянула руку Камтстадия. - Жаль, что здесь нет Согеяна, но мы восполним убыль.

Бекуян тоже вздрогнул. Его тоже повлекло в эту живую пучину, в эту клубящуюся воронку. Он не мог сопротивляться… никто не мог!