Литконкурс Тенета-98 - Автор неизвестен

Я не знаю, насколько соответствует сравнение с идиотскими часами моему положению. Но, так или иначе, после нескольких мелких ссор с Катей Мороз, которые были для меня все равно, что масло, разлитое на дороге, для автомобиля, идущего со скоростью 90 миль, я решился на авантюру — поменять измор на шпионаж (вы чувствуете необъявленную войну?). Идея была такова: так как Катя до сих пор все еще представляла для меня загадку, я решил во что бы то ни стало узнать и понять ее. И так как самому мне это никак не удавалось, я решил прибегнуть к отнюдь не новому способу подружке. Подружкой была Марта Лисовская, по прозвищу Мартышка, о которой Катя пропилила мне все уши, но которую я видел лишь раз, год назад, мельком. Со слов Кати я знал только, что раньше они вместе танцевали в цирке; что Мартышка встречается с Укропом — не то физиком, не то лириком, пишущим песни для «Круиза»; что мужчины от нее без ума; что это она прозвала ее Шкатулкой, что живет она в Подмосковье и, может быть, даже путанит (с ума сойти!) Как вы уже, наверное, догадались, в какой-то мере Мартышка представляла для меня интерес не только как Катина подружка. (Шучу).

Да, вот еще что. Катя была помешана на всяких там модных ансамблях, типа Стаса Намина, «Круиза», "Автографа" и прочей фуфлятины, к которым Мартышка, вероятно, имела отношение через Укропа-либреттиста. При упоминании этих «оригинальных» и «своеобразных» ансамблей-миссионеров, несущих истинную веру Христа советским музыкальным язычникам, Катя просто прыгала от восторга. Она как-то показала мне фотографию какого-то гитариста на пластинке, а потом заявила, что знакома с ним. По ее тону могло показаться, что она приемная дочь Франклина Д. Рузвельта, и ее роль в созыве Тегеранской конференции была не последней. Она с ума сходила по знаменитостям, хотя и считала, что говорит о них так, вскользь, равнодушно-небрежным тоном. Она была ужасающий сноб, сколько бы ни скрывала это. А еще она была ужасно влияема, что называется, "куда ветер дунет". Ее можно было убедить и переубедить в чем угодно. Так вот Мартышка, таская везде за собой Шкатулку, по всей видимости, просто использовала ее, как приманку.

Да, разрешите мне еще упомянуть вот что. Я никак не мог найти какой-нибудь зацепки, которая позволила бы мне встречаться с ней постоянно. Я думаю, меня можно понять, — первый раз всегда трудно, а это был мой первый платонический роман. И если раньше обычно цементирующим каркасом в отношениях был секс, то теперь нужно было найти что-то новое. Это должно было быть что-то такое, от чего Катя не могла бы отказаться, и что нельзя было бы "перенести на другой день". Я выбрал театры. Когда-то на первых курсах института я с удовольствием ходил в театры один и пересмотрел почти все спектакли. Потом Анечка, будучи "актрисой кукольного театра", затаскала меня по всяким представлениям. В каждом городе, куда бы я за ней не следовал, она знакомила меня с кукольным миром. Я торчал с утра до ночи на ее репетициях и в конце концов возненавидел все это, в том числе невероятные совмещения кукол с "живым планом", то бишь мужиками и бабами на сцене. Короче говоря, одного меня не затянешь в эти дурацкие театры никакими силами. Я так начинаю раздражаться, что у меня возникают спазматические боли в левой области желудка.

Но не забудьте, что с Катей я готов был десять раз подряд смотреть "Служу Советскому Союзу" в перерыве между "Сельским часом".

2-го декабря Кате исполнилось двадцать лет, и театры еще входили в сферу ее интересов. Смотрела она все подряд и покупала билеты вне зависимости от наличия прямой пропорциональности между стоимостью и качеством мест.

Я быстро установил торгово-дипломатические отношения на взаимовыгодной основе с Ленкой из УПДК, которая занималась распределением театральных билетов среди «интуриста», таская ей книжки в обмен на билеты.

"Божественная комедия" была первым спектаклем (в кукольном театре, кстати, — вероятно, это символично), который она мне предложила. Билеты были на 28.01.85. Я рассмеялся в душе — три года назад я смотрел «БК» с Анечкой.

Спустя несколько дней после злополучного 28-го января я написал что-то вроде маленького рассказа об этом дне экзальтированного и архисумбурного. Но, быть может, в то время я был ближе к истине, чем сейчас, поэтому мне скорее хотелось бы воспроизвести то, что написано ранее, нежели еще раз вспоминать то необычное чувство, которое появилось у меня в этот день, — чувство Петра I, узнающего правду об Анне Монс.

Чувство мужчины, узнающего правду.

"Мои клочки воспоминаний, вероятно, так и останутся разрозненными. Для возникновения первоначального творческого импульса иногда достаточно любой мелочи, как писал Сименон, солнечного луча, какого-то необычного дождя, запаха сирени. Стоит в голове мелькнуть яркому воспоминанию, и я испытываю настоятельную потребность зафиксировать его.

Нежелание пояснять некоторые детали, ограниченность во времени и наличие двух главных действующих лиц порождают коекакие трудности, которые проявятся в "повествовательнобессвязном" стиле этого маленького репортажа.

Я уже давно пытался найти ключи к наглухо заколоченной двери ее Прошлого. Не веря в успех, я действовал по заранее отрепетированному сценарию, слегка импровизируя.

Отношение Кати к Мартышке стало приобретать черты идолопоклонства. Однако я надеялся, что последняя обладает довольно длинным языком и не такими «длинными» мозгами. В таком случае моя «раскрутка» породила бы зависть любого «следака».

Ничто не свидетельствовало об истинной цели моего приезда — он был вполне корыстен, и мнимое участие одной из Мартышкиных танцевальных партнерш обеспечивало мне что-то вроде алиби. Рассчитано робкие, но в то же время довольно настойчивые попытки втянуть Мартышку в игру в конце концов дают результаты.

28-го января, 1б.30. Мы вместе вышли из клуба, она позвонила своему Укропу и, не найдя его, решила воспользоваться неожиданной, и, как она надеялась, приятной возможностью to have some fun. А может быть, просто за неимением барыни меня решили использовать в качестве горничной. Ну что ж, автора вполне устраивало такое развитие событий. Неожиданные, но почему-то настойчивые попытки Мартышки пригласить с собой Шкатулку убедили меня в ее полной неосведомленности о нашем знакомстве. Мне пришлось дать отпор этим предложениям не менее решительный, чем отказ Никарагуа подчиниться диктату американского империализма.

Не чувствую особого напряжения в беседе. Пока все, как по маслу. Пушкинская — Каретный. Свеча и полусухое шампанское.

Информация настолько быстро движется в русло интересующего меня вопроса, что лавина падающих словесных ударов заглушает острую и режущую боль безысходности и утраты!

Сколько нужно нанести мелких ножевых ударов, чтобы человек в конце концов скончался? Волна бессильной злобы, раздражения, досады и ненависти приводит к взрыву!

STOP! Довольно.

Ощущаю себя оторванным от реального мира. Выверенные, размеренные движения ассоциируются с поведением игрушечного солдатика, преследующего свою жертву, из кинофильма «Пришелец».

Оправдывает ли цель средства?

Надеясь, что эксцессов не будет, пропускаю мимо ушей ее призывы к сдержанности и угрозы применения санкций.

Балетное трико, носочки, трусики — к чертям!

— Ты обещаешь мне быть хорошим мужчиной. — вопрос, явно не сочетающийся с ее негативным отношением к моему абсолютно непреклонному решению.

Она технична и сексуальна, нежна и безудержно активна.

Время, время! Остается двадцать минут до начала спектакля, десять, пять! Я уже опоздал. Быстрей, быстрей!

— Раздевайся, Марта! Сорок пять секунд тебе на сборы!

— Вечно все ваши мужские дела! Неужели нельзя ради меня сейчас все отложить?

Не успев заправить рубашку, набрасываю куртку, хватаю Мартышку и в совершенно непотребном виде мы бежим в театр кукол.

Звонок из театра Кате с неосуществимой надеждой "задержать литерный": "Что? Поздно? "Литерный вышел на перегон".

Опоздание — минута. Немая сцена из «Ревизора» и бурная встреча "Эстер ван Гобсек и г-жи дю Валь-Нобль".

Касание коленок обеих дам равновероятно, если ты сидишь между ними втроем на двух местах, во втором ряду партера на "Божественной комедии". Лихорадочное возбуждение — в красных щеках.

"Нарва" — волшебная палочка, — продает нам произведение грузинской винопромыиленности и, вероятно, неликвид второго удовольствия Болгарские сигареты «Ту». Одно радует, что уж лучше Ту-144, чем эту — ни разу. Знаменитая лестница в не менее знаменитую квартиру.

Имеет ли право невиновный не защищаться при активном наступательном обвинении? По-моему, только тогда, когда невиновность сомнительна. Бред сумасшедшего!

Незаслуженные комплименты в мой адрес слева и справа сглаживают остроту ситуации.