Литконкурс Тенета-98 - Автор неизвестен

Наличие денег было необходимым, но отнюдь не достаточным условием для того, чтобы Катя в принципе согласилась со мной общаться. Конечно, никогда это не было высказано прямо, и Катя, быть может, сама это не осознавала, но дело в том, что мы в основном развлекались вместе, а развлечения, разумеется, требовали денег (кстати, немалых). «Бесплатные» контакты тоже могут быть не менее интересными. Но они, как правило, ведут к тем нежелательным последствиям, которые были бы для Кати совсем некстати.

Ну, вы понимаете, я думаю о чем идет речь. Моруа еще писал, что, если волосы ученицы касаются лица молодого наставника, то можете себе представить, чем это кончается. Так что к семинарам Катя готовилась одна. Вернее, не со мной.

Я все никак не могу дорассказать вам об этом вечере 2-го февраля — образце женского динамизма. Договорились, что в полпятого я за ней зайду. Черт меня дернул позвонить ей в 16.15! Первое, что я услышал было «нет»!

— Что "нет?!" — взрываюсь я.

— Не пойду!

— Как "не пойду?"

— А вот так. Не пойду и все. Не могу. (Я уже говорил, что она никогда ничего не объясняла.)

— Ну нет, так нет. Я все равно зайду.

Трубка уже летела на рычаг, но Катя все-таки успела:

— Через сколько ты будешь?

— Минут через пять.

Обычно в таких случаях козлом отпущения служил телефон. Он был первым, кто попадал под горячую руку.

Я вышел на улицу, остановил такси и через пять минут взлетаю на третий этаж. У меня в кармане был апельсин, и я решил влепить ей этим апельсином, когда она мне откроет. Но когда я зашел, мне стало просто смешно. То, что Шкатулка не хотела пойти со мной, вовсе не означало, что она собирается провести субботний вечер дома. Я не знал, куда она лыжи навострила, но это уже не имело значения. На ней была белая блуза с жабо и черная юбка, отношение к которой упоминалось выше.

Я вам не говорил еще, сколько она потеряла после того, как остригла волосы? Начнем с того, что я не пристрастен, и вкус у меня более менее ничего. (Более менее — это потому, что я знаю, в каких случаях одевать зеленый галстук с красной рубашкой.) Так вот, два года назад я вообще считал Катю чуть ли не эталоном красоты. Потом я, вероятно, просто привык к ней и стал относится более критически. Изменилось в Кате за это время только одно — прическа. Она остригла длинные, прекрасные черные волосы, которые она безбоязненно зачесывала назад, открывая лицо. Вначале, когда она только постриглась, прическу можно было бы еще с натягом назвать модной, что-то типа укороченного каре. Но потом волосы отросли, и Катя вместе с прической стала какой-то серой, обычной и похожей на Изабеллу Росселини. Я, конечно, не сторонник всовывания в голову индейских перьев, но все же с пострижением она потеряла все свое очарование. К тому же постоянно зачесывала волосы за уши, из-за чего на голове получается сноп. А так как мордочка у нее и так круглая, то эффект получался, мягко выражаясь, не очень удачный.

Так вот эта дура еще и накрутилась. Мало того, что у нее короткие волосы, так она еще и накрутилась! Более того, она еще не успела расчесаться после своей чертовой плойки.

В кармане я нащупал апельсин.

— Я никуда не пойду! — стала орать Шкатулка. — Не могу и НЕ ХОЧУ! (Интересно, начнет топать ногами, или нет?). Я поеду завтра в Пушкино, а потом тебе позвоню.

Но Катя-Шкатулка никогда мне не звонила, и я разрешил себе не поверить.

— Отстань от меня, — она повернулась и ушла, — я вообще не буду сейчас с тобой разговаривать!

— Ну что ж, тогда проводи меня.

Катя вернулась, открыла дверь, и я, воспользовавшись ее замешательством, выставил ее на площадку. Внезапно, сам не знаю почему, у меня зачесались руки. (Может, отлупить хотел?)

— Только бить не надо, — поставила условие Катя.

— Ну что ты, дорогая! Как я могу? Если уж я тебя когданибудь ударю, это будет первый и последний раз.

— Димочка! Ну улыбнись. Тебе так идет, когда ты улыбаешься! (Видно на самом деле испугалась).

Я вам могу сказать, что выяснять отношения в подъезде удовольствие не из приятных. А тут еще девица какая-то из лифта вышла. Волосы ее были перевязаны черной лентой, а расстегнутая короткая дубленка раскрывала яркое фиолетовое асимметричное платье. У девицы были раскосые миндалевидные глаза, и в них светилось то, что в литературе называют "порочным вожделением". Она была похожа на символ эротики. Девица явно спешила. Мягкой кошачьей походкой она поднималась по пролету вверх. К 62-ой квартире.

Это была Марта Мартышка.

Минут двадцать я размышлял, стоит ли дописывать этот вечер. Его продолжение имеет к Кате далекое отношение, поэтому я упомяну о нем в двух словах.

Молодая семья пригласила единственного гостя в «Космос». Мы поели в «Калинке», попили французское вино, посмотрели, как две путаны с кошмарным знанием английского списали американца, и пошли в бар. Взяли с собой Свету из Бюро пропусков. В баре прослушали Хановские наставления о семейных буднях, произносимые так, будто Хан отмечал не годовщину свадьбы, а ее серебро. Потом поехали к Хану и выпили у него Irish Cream. Во втором часу ночи, вспомнив Балтазара Коссу, я увез Свету на Малый Каретный.

Балтазар Косса был папой Иоанном ХХIII Очень был распутный папа, бывший пират. Гулял по черному. Но одна любовница у него была постоянная, он таскал ее повсюду за собой. А она, скотина, когда узнала, что папа ведет половую жизнь, несколько не соответствующую его сану, переспала со всеми его друзьями, оправдывая это своей любовью к папе, мол, ей хотелось быть ближе к нему. Правда, призналась она ему лишь на смертном одре. (Папа не дурак был, он еще раньше обо всем догадался, ну и, конечно, отравил неверную).

Так что Светку я увез лишь потому, что она была Катина одноклассница. Я тоже хотел быть к ней ближе любыми путями.

???

5 февраля Скорпион после очередного скандала "отцы и дети" ушел из дому. Он прожил у меня две недели, пока не снял хату, подобную моей, то есть ту, в которой невозможно определить общее количество людей во всех комнатах в определенное??.

В некотором отношении Скорпион очень походил на американский империализм в изображении советской прессы. Для него не существовало понятие "вмешательство в чужие дела". Он заменил его термином "дружеская помощь".

Как-то я от Скорпиона получил доказательство не хуже Маршаллого плана его любви и преданности мне и Груше (Поле Грушницкой). Четыре года назад я уехал на неделю в Ленинград и Киев, и Скорпион в мое отсутствие сумел несколько необычным способом выявить, (reveal) Грушину безнравственность. Это была классическая измена со всеми вытекающими из нее последствиями слезами, раскаянием, и… прощением. Впоследствии Скорпион фальсифицировал историю. Он стал представлять мне свои действия в тех событиях, как "дружескую помощь", — дескать, кто же, как не он, представит мне доказательства Грушиной неверности, мол, если, все пустить на самотек, так я еще (не дай Бог!) женюсь на "этой дуре".

В роли добровольного, но неоплачиваемого адвоката Скорпион пошел в институт, встретился с Шкатулкой и отвел ее в бар. Разговор состоялся в обстановке строгой секретности, в результате чего родился заговор или что-то вроде того. Из каких бы благих соображений это сделано ни было, достаточно того, что "отсутствующий всегда неправ". Катя так и не нарушила условий договора — об этих сепаратных переговорах я не услышал от нее ни слова. По всей видимости она догадалась, что в неведении я не остался, и не хотела лишний раз переливать из пустого в порожнее. Скорпион же приперся вечером не просто мертвопьяный, а в совершенно страшном состоянии.

Он сразу же обратил все мое внимание на червонец, который, по его словам, он потратил на "чужую бабу". (Скорпион потратил червонец на кого бы то ни было — факт до того невероятный, что уже сам по себе заслуживает внимания.)

Вкратце смысл разговора в Скорпионовой трактовке сводился к следующему: говорил в основном он, Катя молчала и хлопала ресницами. Потом он выпил, и его понесло. (Куда Скорпиона может «понести» его красноречие, я знаю, так что мне это было неинтересно. Вероятно, Скорпион, которому я поведал о событиях Новогодней ночи, проведенной Катей в Мартышкиной компании со звездами советской эстрады, и которого я попросил выведать побольше, намекал Кате, что он что-то о ней знает, в надежде, что она запутается в опровержениях и невольно расколется. Но Катя-Шкатулка решила ничего не опровергать и не подтверждать, вспомнив о том, что молчание — золото. По всей видимости, весь ее ответ в концентрированном виде представлял из себя следующее:

1. Я не являюсь инициатором наших отношений.

2. Если Дима не захочет со мной встречаться — ради Бога.

3. Существующие отношения меня вполне устраивают.

4. Как мужчина он (это я) меня не интересует, так что менять я ничего не собираюсь. (Вот скотина!)