Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд

более спокойно относиться к посещениям рабов между плантациями и к прогулам рабов, даже мирясь с побегами некоторых рабов на несколько дней или даже недель подряд, лишь бы они в конце концов возвращались. (Поскольку свободных штатов ещё не было, бежать всё равно было некуда). Тем не менее ко времени Революции грамотные молодые негры, такие как Айзек Би из Картерс-Гроув в Виргинии, который, по словам его хозяина, «считает, что имеет право на свободу», были готовы сбежать и попытаться «выдать себя» за свободных людей.

На Верхнем Юге чёрные кодексы, принятые в начале XVIII века, пришли в запустение, и белые стали меньше заботиться о расовом разделении, чем в прошлом. Братание между белыми и чернокожими рабами стало более распространённым, особенно в попойках, на скачках, петушиных боях и азартных играх. Рабы и белые из низших слоёв общества часто собирались вместе в питейных заведениях. Чернокожие обычно поставляли музыку для танцев белых, которые сами становились все более подверженными влиянию рабских обычаев. Белые, как правило, относились к немногочисленным свободным неграм гораздо менее сурово, чем в XIX веке. Свободным чернокожим разрешалось приобретать собственность, носить оружие в отрядах ополчения, довольно свободно путешествовать и даже голосовать в некоторых районах.

Белые евангелические протестанты — баптисты, а затем методисты — привлекали чернокожих и смешивались с ними в своих общинах. Некоторые чернокожие евангелисты даже проповедовали в белых общинах. Так, в 1790-х годах белые жители Восточного берега в Вирджинии собрали достаточно денег, чтобы купить свободу своему чёрному проповеднику. Баптисты и методисты не только смешивали белых и чёрных, но и открыто заявляли о своём неприятии рабства в этих быстро растущих евангелических деноминациях. Когда даже такие южане, как Джефферсон, Патрик Генри, Генри Лоренс и Сент-Джордж Такер, публично высказались о несправедливости рабства, «с этого момента, — заявил нью-йоркский врач и аболиционист Э.Х. Смит в 1798 году, — ему была нанесена медленная, но верная смертельная рана».

Другие свидетельства с Верхнего Юга, казалось, подкрепляли эту мысль. Участившиеся случаи найма рабов убеждали многих жителей Верхнего Юга в том, что рабство вскоре будет заменено наёмным трудом. Что может быть более ярким подтверждением антирабовладельческого движения, чем присуждение в 1791 году почётной степени в Колледже Уильяма и Мэри знаменитому британскому аболиционисту Грэнвиллу Шарпу? То, что на Юге было создано больше обществ по борьбе с рабством, чем на Севере, должно было заставить людей почувствовать, что Юг движется в том же направлении постепенного освобождения, что и Север, особенно когда эти общества публично осуждали рабство как «не только одиозную деградацию, но и возмутительное нарушение одного из самых существенных прав человеческой природы». В Вирджинии и Мэриленде некоторые из этих обществ по борьбе с рабством подавали в суды штатов «иски о свободе», которые приводили к частичному освобождению. Если рабы могли доказать, что у них есть белый или индейский предок по материнской линии, они могли быть освобождены, причём для убеждения суда часто было достаточно свидетельств со слуха. «Целые семьи, — вспоминал один сочувствующий наблюдатель, — часто освобождались по одному приговору, судьба одного родственника решала судьбу многих». К 1796 году в судах Вирджинии рассматривалось около тридцати исков об освобождении.

Другие усилия Верхнего Юга по освобождению рабов способствовали появлению ощущения, что рабство в Америке обречено. В 1782 году Вирджиния разрешила частную манумиссию рабов, а вскоре аналогичные законы приняли Делавэр и Мэриленд. Некоторые рабы воспользовались этими новыми либеральными законами и попытались выкупить свою свободу. Из рабов, освобождённых в Норфолке, штат Вирджиния, в период с 1791 по 1820 год, более трети купили себя сами или были куплены другими, обычно членами их семей. К 1790 году численность свободного негритянского населения на Верхнем Юге превысила тридцать тысяч человек, а к 1810 году свободных негров в Вирджинии и Мэриленде насчитывалось более девяноста четырёх тысяч. Многие считали, что отмена рабства как такового — лишь вопрос времени.

Некоторые выдвигали позицию, ставшую диффузионистской, — что распространение рабства на западных территориях облегчит ликвидацию этого института. В 1798 году конгрессмен от Вирджинии Джон Николас утверждал, что открытие западных территорий для рабства будет полезно для всего Союза. По его словам, это позволит «расселить негров на большом пространстве, так что со временем можно будет безопасно осуществить план, который так нравится некоторым филантропам, и против которого он не возражает, если его удастся осуществить, а именно — освободить этот класс людей». Поскольку ограничение Конституции на действия против работорговли до 1808 года распространялось только на рабов, ввезённых в штаты, Конгресс в 1798 году запретил ввоз рабов из-за границы на территорию Миссисипи, но целенаправленно разрешил ввоз рабов на западные территории из других районов Соединённых Штатов. Аналогичная политика была проведена и на вновь образованной территории Орлеан в 1804 году, когда Конгресс запретил ввоз иностранных рабов, но разрешил владельцам рабов, поселившихся на этой территории из других частей Соединённых Штатов, привозить своих рабов. Спрос на рабов на Юго-Западе был настолько велик, что эти ограничения продержались недолго, и вскоре на Юго-Запад потекли рабы не только из других частей Америки, но и непосредственно из Африки. Однако диффузионистские аргументы рабовладельцев из старых штатов Верхнего Юга, у которых было больше рабов, чем они знали, что с ними делать, — какими бы корыстными ни были их доводы — свидетельствовали о том, что многие южане хотели покончить с рабством.

Повсюду, даже в Южной Каролине, рабовладельцы начали защищать рабство и ощущать общественное давление против этого института, которого они никогда раньше не чувствовали. Белые в Чарльстоне с брезгливостью относились к порокам рабства, особенно к публичной торговле рабами и их наказанию. Хозяева стали сбавлять тон в своих яростных объявлениях о беглых рабах и почувствовали необходимость оправдывать свои попытки вернуть рабов, чего раньше никогда не было. В 1780-х годах некоторые каролинские хозяева выразили растущее нежелание разбивать семьи и даже начали манумитировать своих рабов, освободив за это десятилетие больше рабов, чем было освобождено за три предыдущих десятилетия.

Главной причиной, по которой многих убедили в том, что рабство находится на пути к исчезновению, был широко распространённый в Америке энтузиазм по поводу прекращения отвратительной работорговли. Везде в Новом Свете рабство зависело от продолжающегося импорта рабов из Африки — за исключением большей части североамериканского континента. Но тот факт, что Глубокий Юг и остальные регионы Нового Света нуждались в импорте рабов для поддержания этого института, заставил многих американцев поверить в то, что рабство в Соединённых Штатах также зависит от работорговли и что прекращение работорговли в конечном итоге