Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

её на постель одним поцелуем. Вдавил, и Атанаис, обхватив его торс руками, прижала к себе, отчаянно и жадно отвечая на его поцелуи. Отчаянно хотелось, чтобы он снял с неё эту нелепую ночную рубашку. Но Сакрум остановился и с силой провёл руками по своему лицу.

— Надо что-то оставить на завтра, — прошипел он, целуя её шею, затем мучительно выдыхая и укладываясь рядом.

— Да, ты прав… — ответила Атанаис, тяжело дыша. — Но это жестоко.

— Хочу завтра увидеть твою первую кровь на белой простыне, — пробормотал её будущий муж. — Девица, отдавшая своё девство мужчине до обряда, не может быть Алаштар. Боги должны благословить на эту священную ночь. Я много раз мечтал бросить тебя на постель, раздеть и ворваться в тебя. Я горю от этой мысли.

Атанаис дико заулыбалась. Она тоже горела. И всё горело внизу. Какое-то безумие.

Сакрум долго без улыбки любовался её лицом.

— Стань моей Алаштар, — прошептал он.

— Я стану твоей Алаштар, — ответила она. — Стань моим защитником, Сакрум. Я повинуюсь твоей воле, но обещай, что будешь защищать меня.

— Алаштар неприкосновенна.

— Неприкосновенна для всех, но ты можешь делать со мной, что пожелаешь.

— Будь моей, и я никогда тебя не обижу. Будь мне верна. И я буду самым счастливым шамширцем в этом мире.

Атанаис счастливо заулыбалась и нежно поцеловала Сакрума в губы.

Атанаис плохо помнила день обряда. Её облачили в белое шёлковое платье с чудесной длинной накидкой и вуалью, закреплённой на голове невероятными по красоте заколками с драгоценными камнями. Длинные волосы тёмным полотном струились по спине. Шамширцы, увидевшие Атанас, медленно спускавшуюся по лестнице, ахнули и развели руками.

У Марка защемило сердце: красавица Атанаис Алистер Праций, дочь герцога Атийского, сегодня выходила замуж за главу Шамшира, жестокого и кровожадного Сакрума.

«Как мы оказались в этом дерьме?» — думал он, косясь на жениха, стискивая челюсти.

Повелитель Шамшира стоял внизу, облачённый в чёрное. Ждал свою избранницу. По его лицу мало что можно было понять: стальной прищур серых глаз не сходил с будущей Алаштар. То ли жадный, то ли ледяной и расчётливый.

«Он воспользуется ею, заделает ребёнка, а что потом?.. Шамшир заполучил Рианора!..»

Если он прыгнет сейчас, схватит её и попытается с ней сбежать, его убьют. Марк это прекрасно понимал, но душа ныла. Он не испытывал к Атанаис никаких романтических чувств, но знал её с детства. Он вырос с ней. А теперь её подкладывали под лютого шамширца.

Два часа Атанаис и Сакрум стояли перед алтарём, и Махла читала молитвы. В доме стало душно от благовоний, но будущая Алаштар не проронила ни слова. Вокруг них множество раз обходили со свечами. Ни жалобы, ни вздоха не сорвалось с её губ. Сакрум стоял рядом, не шелохнувшись, и это помогало ей держаться. Она страстно молилась Богу, чтобы её жизнь в Шамшире с этим мужчиной сложилась благополучно.

После шумного и весёлого пира пришло время оставить повелителя и его избранницу одних. Атанаис снова вымыли, покрыли тело кремами да мазями, надели длинную белую сорочку, струящуюся, словно дым и ручей по ней, и повели в спальню Повелителя.

Он ждал, стоя напротив кровати с балдахином. Вокруг — свечи, на столике у кровати вино и фужеры. Волновался? Задумался? О чём он размышлял?

«Муж мой…» — подумала она, покраснела и заулыбалась, поглядев на него другими глазами.

Высокий, широкоплечий, сильный шамширец в свободной белой рубахе, длинных свободных штанах. Он так любил свободу в одежде, но не всегда мог себе её позволить. Большую часть времени приходилось носить лёгкие доспехи и оружие. Что с ней будет, когда она снимет эту рубашку с него?.. А когда он прикоснётся к ней?

Светло-серые глаза пронзили её, как только она вошла. За шамширками торопливо закрылась дверь, и Сакрум с Атанаис остались одни.

— Ты устала? — тихо спросил он, медленно подходя к ней.

— Нет, — шёпотом ответила девушка, пытаясь не трястись. Но не могла себя заставить.

— Тебя колотит… — прошелестел Сакрум, обходя её и любуясь ею, не дотрагиваясь. — Ты снова боишься?

— Немного волнуюсь. Но не боюсь. Я твоя Алаштар теперь. Ты не причинишь мне вреда.

— Пока ещё не совсем Алаштар, — по лицу Сакрума скользнула угрожающая улыбка. — Сегодня нас благословили боги, и мы должны сделать то, на что они нас благословили.

Его руки провели по её талии, плечам, скинули накидку на пол, и девушка осталась перед ним в шёлковой сорочке с тонкими бретельками. Повелитель Шамшира снова прошёлся вокруг неё, разглядывая соблазнительные изгибы девичьего тела.

Как же было страшно! И сладко. Ей до истомы хотелось, чтобы он дотронулся до неё, но что-то невероятно пугало. Атанаис заставила себя успокоиться, взяла Сакрума за руку, расстегнула пуговицы на его рубашке и провела ладонями по груди, покрытой рубцами и шрамами. Ей захотелось поцеловать каждую отметину на его теле, каждую неровность.

Когда Сакрум оказывался так близко к ней, голос разума замолкал. Зато как голосили чувства!.. Он обволакивал её мысли, и на поверхность выходили дикие инстинкты, заставлявшие отчаянно желать его.

Атанас провела губами по длинному шраму, словно перечёркивающему две мощные плиты его груди. Сакрум наблюдал за ней не то строго, не то с интересом, не касался её, не мешал ей делать то, что она делала. Девушка медленно сняла с него рубашку и отбросила в сторону. Сердце колотилось, как сумасшедшее, низ живота раздирал неистовый огонь.

«Повелитель Шамшира, кровожадный предводитель не менее кровожадных убийц, убивавший атийцев и карнеоласцев десятилетиями — теперь мой муж… — думала она, и в горле у неё пересохло. — Как я дожила до такого?..»

Атанаис проводила руками по его плечам, груди, гладила горячую кожу, рельефный живот, медленно подбираясь к завязкам на его штанах. Она видела его возбуждение. На мгновение она снова испугалась, затем забыла о страхе, когда он медленно прихватил губами её нижнюю губу, затем верхнюю, провёл языком, укусил. Снова провёл языком и снова нежно укусил. В голове сладко зашумело. Тело загорелось.

Он поддел одну бретельку на её плече, спустил. Поддел вторую, спустил. Целуя губы, глядя на неё закатывающимися от наслаждения глазами.