В гостях у турок. Под южными небесами - Николай Александрович Лейкин

– Манзанарес! – утвердительно проговорила Глафира Семеновна, горько улыбнулась и прибавила: – Но можно же так обмануться! Я ждала увидеть большую реку вроде нашей Невы, а это речонка какая-то! Берлинский Шпрее и тот приличнее. Где же тут купаться, спрашивается?

– Какие тут купанья! – пожал плечами супруг.

– Зачем же ты меня вез сюда, в Мадрид? Зачем же я привезла сюда купальные костюмы? Ты знаешь, я в Биаррице, перед самым отъездом сюда, новый, четвертый костюм себе купила.

– Вольно ж тебе было покупать! Купаться я тебя в Мадрид не вез. Мы поехали сюда только обычаи и нравы посмотреть… Как живут, как танцуют. Но признаюсь, уж в таком-то виде я никогда не ожидал Манзанареса встретить. Это черт знает что такое!

– Нет, ты меня звал сюда купаться! – не унималась Глафира Семеновна.

– Не помню, решительно не помню, – отвечал супруг. – Про купанье я ничего не читал и ничего не слыхал, но что Мадрид стоит на Манзанаресе, в географии учил, за него, проклятого, был даже наказан в училище. А оказывается, что в географии было наврано. Мадрид на Манзанаресе… Какой же тут Мадрид, где мы теперь едем! Это загородное место. Манзанарес за городом. Тьфу ты! – плюнул он. – Можно же так обмануться! Учат о том, чего нет. Ах, Манзанарес! Манзанарес!

Экипаж переехал уже мост и ехал уж по улице, представлявшей из себя совсем деревушку.

– Куда же мы тащимся? – опомнилась Глафира Семеновна. – Надо назад ехать. Кочеро! Алле назад! Алле! Турне! – махала она извозчику зонтиком.

Тот удержал мула и стал оборачивать экипаж.

– Я есть хочу. Заедем в какой-нибудь трактирчик, – сказал жене Николай Иванович.

– Но ведь в трактирчике какой-нибудь кошатиной на деревянном масле накормят. Ах, Манзанарес, Манзанарес! Зачем же я новый костюм-то купила! – не унималась супруга.

– Напьемся хоть кофею с молоком и с булками. Ведь кофей везде кофей… Я есть страшно хочу, – предлагал муж. – Вот что… В ресторанчике спросим себе цветной капусты и яичницу. Эти уж блюда видно… Не обманешься… Видно, что подают. Тут подмеси не может быть.

– А ты знаешь, как цветная капуста и яичница по-испански называются?

– Словарь при мне. Сейчас разыщем. Яичница по-французски – омлет.

И Николай Иванович стал перелистывать французско-испанский словарь.

Супруги вторично переезжали Толедский мост. Направо виднелись голубоватые горы.

– Сомосьерра… Гвадаррама… – указал на горы извозчик.

Вид был живописный.

– А черт их задави! – огрызнулся Николай Иванович. – Манзанаресом надули, так что нам горы! В ресторан! Посада! Вента! – крикнул он извозчику.

– Посада? Сси, кабальеро… – откликнулся извозчик и щелкнул бичом над длинными ушами мула.

Минут через пять он подкатил экипаж к двухэтажному домику, стены которого вплоть до крыши были застланы диким виноградом, и даже оттуда ветви цепкого растения свешивались вниз гирляндами. Над входною дверью висели бутылка и связка красных томатов. Направо и налево около двери стояли два столика с мраморными досками, и за одним из них двое мужчин в одних жилетах и шляпах с широчайшими полями сидели за бутылкой вина и играли в домино. Николай Иванович взглянул на их коричневые лица с черными щетинистыми бакенбардами и давно не бритыми подбородками и толкнул жену, сказав:

– Смотри, на вид совсем разбойники.

– Так зачем же ты меня тащишь сюда? – отвечала супруга.

– Душечка, я говорю только, что на вид, а душой, может быть, это честнейшие люди. Здесь уж природа такая.

Подъехавший к ресторанчику экипаж, должно быть, не был обычным явлением, потому что к нему из дверей тотчас же выскочил не только старик-хозяин, совершенно лысый человек в парусинном пиджаке и зеленом суконном переднике, но и столовавшиеся там посетители: такой же лысый и тощий монах с салфеткой, подвязанной под горлом, и даже с вилкой в руке, бородач, черный как ворон и с одной большой бровью над глазами. Лысый хозяин подбежал к экипажу и с низким поклоном протянул руку Глафире Семеновне, чтобы помочь ей выйти.

Супруги вышли из экипажа и направились в дверь.

LXVI

Ресторанчик, или по-испански «посада», куда вошли супруги, был немножко мрачен и от темноты, которую делали зеленые листья вьющегося растения, затеняющие окна, но зато в нем было прохладно. Первое, что бросилось супругам в глаза, были два длинные, не покрытые скатертью дубовые стола по сторонам комнаты, за которыми сидели трапезующие бакенбардисты – большинство в одних жилетах, без пиджаков, которые тут же висели на вешалках по стенам вместе с шляпами. Время перевалило за полдень, и люди завтракали. У противоположной входу стены был прилавок на возвышении, а за ним виднелись два винные бочонка с медными кранами. За прилавком стояла смуглая молодая девушка в ярко-красной косынке на плечах и в высокой гребенке в волосах.

Николай Иванович хотел уже присесть и указал супруге на свободный угол стола, но Глафира Семеновна не садилась и брезгливо говорила:

– Куда ты привел меня? Это какой-то кабак.

– А что ж из этого? Кто нас знает здесь? Ведь мы только кофейку и яичницу…

Лысый трактирщик заметил замешательство Глафиры Семеновны, из разговоров супругов на незнакомом ему языке увидал, что они иностранцы, и стал их приглашать куда-то дальше, указывая за буфетную стойку, кланяясь и без умолка бормоча по-испански. Наконец супруга сказала:

– Зовет куда-то… Может быть, у него есть другая комната. Пойдем.

И супруги пошли за хозяином.

Хозяин провел их через всю комнату за бочки и ввел в грязную и чадную кухню, где на чугунной плиточке на ножках что-то варилось и жарилось. Черномазый малый в белом колпаке мешал в кастрюле что-то чумичкой. Из кухни хозяин вывел их на маленький двор, усыпанный песком, где под навесом стояли тоже два столика, и указал на один из них.

– Парле ву франсе? – спросила лысого хозяина Глафира Семеновна.

Тот улыбнулся и отвечал:

– Но, сеньора.

Отвечал он таким тоном, как будто бы его спросили не о том, говорит ли он по-французски, а о том, может ли он есть горячие уголья или пить расплавленный свинец. И при этом покрутил головой и махнул рукой.

Супруги сели за стол. Хозяин наклонился к ним, оперся руками на стол и долго-долго говорил что-то по-испански, очевидно перечисляя имеющиеся у него кушанья. Супруги слушали и ничего не понимали.

– Черт знает, что он городит! – покрутил головой Николай Иванович.

– Ну что ж ты? Заказывай… Ты ведь хвастался, что разыщешь в словаре нужные слова, – сказала ему Глафира Семеновна.

– В том-то и дело, что ни яичницы, ни цветной капусты в словаре не нашел.

– Ах ты! – поддразнила она его. – Ну, тогда я буду говорить. Кафе…

– Дос кафе!… –