По ту сторону клинка: Дева орхидей - Ламеш дю Лис

* * *

(Хакуро Татибана)

Проснувшись этим утром, я ощущал себя необычайно спокойно, как никогда прежде в этом мире. Я не пребывал в прострации, сознание было истинно ясным. Одно лишь спокойствие. Потому что я знал. Я чувствовал, что это был день моей смерти.

Ночью мне снился очень странный сон. Неведомым образом мы с Микой оказались на песчаном пляже. Но песок был чужд нашему миру, его гладкая идеальность, а отливал он тёмно-голубым оттенком. Всё вокруг было схожего цвета. Мутное море, прекрасные волны которого нас не достигали. Тёмно-синее небо над нашими головами. Звёзды отсутствовали, казалось бы, откуда здесь быть свету? Излучал его именно этот песок. Казалось, что вокруг нас был мир стагнации. Мир, где ничего не меняется. Здесь не существовало самого понятия времени.

Мика лежала на песке и очнулась после меня. Она тоже ничего не понимала. Но мы оба пребывали в полнейшем спокойствии. Мы наслаждались временем друг с другом. Словно вскоре нам пришлось бы пойти разными дорогами. Но почему? С чего так вдруг? Ведь где ещё, как ни здесь, можно ощутить такое умиротворение?

В таком месте я совершенно позабыл о стеснении, наклонился над лежавшей Микой и поцеловал её в губы. Она засмеялась, обняла меня за шею и притянула к себе. Мы покатились по песку. Это произошло так быстро, хотя наш реальный первый поцелуй помнился мне ещё быстрее. Странно, но почему? Ведь на самом деле он был вполне долгим. И почему же эта сцена из сна стала выветриваться из моей памяти, стоило мне проснуться? Всеми силами я старался её удержать.

Кто бы знал, сколько времени мы провели там вместе. Как бы я желал такого в реальности. Но почему даже там, где не существует времени, нас должно что-то разделить? Где-то вдалеке, я заметил идущую цепочку людей. Зачем только мы с Микой этим заинтересовались? Чего нам там не хватало? Мы приблизились к веренице и ко мне обратилась фигура, лица которой я даже не видел. Он стоял на месте подле идущих людей.

Этот образ сказал мне что-то о родителях. Что я ещё могу успеть. Что на один лишь миг мне позволят вернуться. Ради них. Но я должен торопиться. Идти прямо сейчас.

Я почувствовал, как Мика отпустила мою руку. Я мигом обернулся и увидел, что она улыбалась. Я понимал без слов. Но отчего она решила, что пойду? Что я выберу этот миг, подаренный мне? Почему ей нельзя было пойти со мной? Отчего она сразу всё так решила?

Но это биение в моей груди. Мог ли я его обмануть?

Проснувшись, я долгое время лежал на кровати и смотрел на солнечный луч, проникавший через люк в крыше. Я старался удержать в мыслях лишь воспоминания о нас с Микой в этом сне. Отринул всё остальное.

Сегодня мы должны были вновь отправиться за «товаром» — трупами. Как раз для подготовки к началу нового курса, а также будущих первокурсников. В небольшой городок под названием Руссел. Не поселение, как раньше, а целый город. Оттуда была родом Эмилия, жрица, принесённая в жертву ректором Ксероном в день нашего посвящения в чёрные рыцари. Конечно же я не забыл об этом.

До сбора было ещё предостаточно времени. Проснулся я рано. Потому решил прогуляться по коридорам и залам замка академии. Когда ещё доведётся сделать это пребывая в таком умиротворении и безмятежности?

Сегодня было так свободно и просторно. Никаких столпотворений. Многие студенты отправились в близлежащие города по ту сторону гор. Часть преподавательского состава тоже удалились по своим делам, остальные сотрудники академии, видимо, трудились в катакомбах, стараясь успеть подготовить всё к следующему году обучения.

Я остановился подле одной картины, которая уже не раз цепляла мой взгляд. Рыцарь в белоснежных доспехах, восседающий на белом коне. Он возглавляет целую армию, что поддерживает его, возносят знамёна, впереди них огромная неприступная крепость. Все цвета этой картины столь тёмные, отражающие весь мрак этого мира. Армия окружена погибающей природой, увядающими деревьями. Само тёмно-серое небо, казалось бы, приняло свою участь. Но почему от сего рыцаря в белоснежных доспехах во все стороны исходит столь неземное прекрасное сияние? Я бы подумал, такое невозможно нарисовать.

Если бы Мика тоже оказалась в этом мире, уверен, пускай, конечно же, не роль воина, но человека, что так сияет, ей бы подошла больше всего!

— Сквайр, тебе что, здесь мёдом намазано? Я устал тебя тут встречать, — рядом прозвучал бухтящий голос Витуса.

Я не стал оборачиваться. Он встал возле меня.

— Чего-то ты вечно засматриваешься на картины, — Некромант сам продолжил свой монолог.

— Они удивительны даже привыкнув к магии, — выпалил я вслух свои мысли.

— Тем не менее склонны изображать события, которые никогда не происходили, и показывать тех, кого никогда не существовало, — закончил за меня Витус.

— Здесь тоже? — спросил я.

— Этой картины это не касается, — ответ Витуса удивил меня.

Я обернулся и посмотрел в его зелёные глаза.

— До чего мерзотные глаза, — сощурился и сказал Некромант.

— Кто на ней изображён? — сейчас Витус вёл себя иначе, я не мог сдержаться, чтобы не спросить.

— Воин, что некогда жил. Он назвался Светочем Каиура. Пускай он и враг академии, был желанной целью для любого чёрного рыцаря, но даже здесь в Чёрной Академии Диссании, где отсутствует само понятие «уважение», уважали этого воина, — после короткого рассказа Витуса мы оба предались молчанию, которое через некоторое время он сам и прервал, — Не советую спрашивать об этом за пределами академии.

— Почему? — тут же вопросил я.

— Мне не нужен слишком умный зомби, — можно ли было ожидать от него другой ответ?

— Почему ты так не ценишь саму жизнь? — не зная почему я это выпалил.

Витус промолчал, а затем перевёл разговор в иное русло:

— Тебе же понравилось бальзамировать с профессором Нагаем?

— Что?

— Я бы рекомендовал тебе взять с собой сегодня как инструменты, так и вещества, — его совет ввёл меня в ступор.

— Украсть?! — возмутился я.

— Сквайр… Прощай, Сквайр, — Витус развернулся и медленно, будто старый дед, побрёл по коридору.

Мне было пора отправляться ко всем к воротам академии.

* * *

(Мика Емельянова)

Хоть с момента нашей встречи с жуткими подростками прошло несколько дней, я всё ещё не могла прийти в себя. Ни Верховной жрице Камилле, ни даже Аурелии я решила не рассказывать о случившемся. Хотелось просто выкинуть из головы, забыть. Ведь сегодня был день моего триумфа! С трудом сдерживая волнение я приводила себя в