Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

посильно овладеть любым делом, сколько-нибудь замешанном на здравом смысле. Как инженер он уже не раз доказывал окружающим, но в первую очередь самому себе, что может справиться с делами, требующими иной подготовки, чем была им получена в институте. Правда, сейчас предстояло решать сверхзадачу, к которой вообще, как оказалось, никто еще не был готов ни в институте, ни за его стенами – вообще ни в одной стране. Могла, конечно, помочь ярость обманутого и загнанного в угол зверя, но одной ее в данном случае было бы явно мало. Для начального знакомства он имел очень мало времени. Выяснилось, что никаких конструктивных идей ни Лебединская, ни её компания за три года не выродили – вообще ничего, что могло бы сгодиться хотя бы в качестве начальных ориентиров. Анализируя содержание проблемы, Михаил еще раз убедился в том, что даже ее название в планах было сформулировано в безнадежно устарелой форме – единая система классификации. Михаил еще вместе с Николаем Васильевичем Ломакиным успел убедиться, что эффективной единой системы классификации невозможно создать даже для системы чертежного хозяйства для всех видов изделий, выпускаемых в авиационной промышленности. Какое же «единство» можно было себе представить для классификации информации обо всем научно-техническом универсуме знаний? Это был заведомый нонсенс. Но и создавать универсальный дескрипторный язык тоже нельзя было предложить сразу по нескольким причинам. Проблема устранения многозначности слов естественного языка, перекочевывающих в универсальный дескрипторный язык, многократно усложнялась в сравнении со специализированными и узкоотраслевыми. Объем универсального дескрипторного словаря должен был оказаться несусветно большим, и включать в свой состав многие сотни тысяч лексических единиц. Если даже мыслимо будет его создать, то, безусловно, не скоро – во всяком случае, не за одну пятилетку, из которой уже было зазря израсходовано три с половиной года.

Здесь-то ему на выручку почти как ангел-хранитель и явился со своим предложением Михаил Петрович Данилов. Оно было давно продумано им и даже представлено несколько лет назад президенту академии наук для оценки и реализации. В президиуме академии предложение не оценили. Чего же было удивляться, что после этого его не оценила и не дала ему ходу поверхностная вертихвостка Лебединская? Данилов знал о пристрастии Горского к языкам дескрипторного типа в применении к конструкторской документации. И потому он подумал, что Горскому его идеи покажутся стоящими (сам-то Михаил Петрович в здравости их давно не сомневался). Идеи были интересные. Лобового единства средств индексирования научно-технической информации Данилов не собирался достигать. По его мысли, следовало создать целый комплекс языковых средств, ядром которого должна была служить неглубокая – двух- трехуровневая полииерархическая классификация всего с двумя – тремя сотнями рубрик нижнего уровня – та самая, которую он предлагал строить индуктивным путем с помощью ЭВМ для избирательного распространения информации. К каждой из этих рубрик можно было привязать свой специальный дескрипторный словарь для глубокого индексирования информации, отнесенной к этой рубрике. Совпадающую по форме и значению лексика из нескольких смежных дескрипторных словарей низшего уровня можно было выносить в словари более широкого охвата и привязывать их к рубрикам более высокого уровня классификации. Проблему, таким образом, можно было решать не сразу всю, в полном объеме, а по частям, ориентируясь на имеющиеся ресурсы. Кроме того, данный способ позволял включить в систему уже имеющиеся разрозненные дескрипторные словари, о существовании которых Лебединская знала, но не имела представления, что с ними можно делать.

Михаил заявил Данилову, что считает его предложения здравыми и готов поддерживать изо всех сил. Однако они оба понимали, что их объединенных ресурсов слишком мало для того, чтоб идея Михаила Петровича была официально одобрена и принята для реализации в масштабе единой системы научно-технической информации страны. Ни у того, ни у другого не имелось ученой степени, а ведь им предстоляло взламывать сопротивление всевозможных консерваторов и недоумков, чьи имена украшали докторские и кандидатские ученые степени, звания профессоров. И тут Михаил Петрович высказал еще одно предложение, которое представлялось проблематичным, но уже не с научной, а с административной стороны. Отслеживая научную литературу по информатике, Данилов обратил внимание на идейную совместимость взглядов доктора наук химика Влэдуца со своими собственными. Влэдуц показался ему тем более подходящей кандидатурой для сотрудничества, что докторскую диссертацию он защитил по информации в области химии, а не по химии самой по себе. По существу это был первый и пока что единственный доктор наук собственно по информатике во всей стране. Проблема же заключалась в том, что сманить его на работу в свой институт им нечего было и думать. Следовательно, единственной возможностью вовлечь Влэдуца в свое дело оставалось только официальное совместительство, которое допускалось высшим начальством крайне редко и неохотно. Предстояло преодолеть ряд серьезных препятствий, чтобы работа Влэдуца по совместительству стала возможной. Иначе ему нельзя было бы заплатить ни копейки за компетентную помощь в деле и научный авторитет. Но сначала следовало получить согласие Влэдуца на то, чтобы Михаил Горский мог начать действовать. Михаил Петрович организовал встречу. Георгий Эмильевич показался Горскому надежным человеком. К сожалению, сам Михаил не имел оснований думать, что показался столь же надежным доктору Влэдуцу. Всем троим были ясны административные трудности, которые Михаил пообещал постараться разрешить. И хотя это была для него самая неприятная работа – убеждать начальство в институте, в своем госкомитете и в госкомитете по науке и технике, он справился с ней в короткий срок. После этого их стало трое единомышленников на идейной платформе Данилова. Они образовали сильный, дееспособный союз, в котором удачно, в режиме взаимной дополнительности, использовались как способности, так и положение каждого. Благодаря живому общению с обладателями двух блестящих умов – Даниловым и Влэдуцем – Михаил быстро, прямо-таки слёту набирался недостающих знаний, и вскоре он уже стал полноценным партнером своих коллег. Функции между ними распределились самым естественным образом. Данилов оставался главным разработчиком проекта нового комплекса языковых средств, Влэдуц и Горский разрабатывали отдельные части и процедуры. При обсуждениях идеологии системы и хода ее работ Влэдуц в высшей степени убедительно играл роль научного столпа и придавал респектабельность сему новаторскому предприятию, Данилов и особенно Горский в качестве содокладчиков дополняли общие положения, доложенные Влэдуцем, подробностями технологического характера, а, главное, в более популярной форме доводили до аудитории, особенно для не слишком искушенного начальства, существо всех своих предложений. Горский при поддержке Данилова осуществлял организационную и практическую работу в отделе по реализации проекта, в то время как Влэдуц руководил общемосковским семинаром при институте, где рассматривались и обсуждались научные вопросы, связанные с их проектом, с коллегами из других институтов и информационных центров.

В результате они добились успеха. Высшее руководство приняло их проект к реализации. Тема, на которую стараниями Лебединской Михаила перебросили почти как на убой, не только не была провалена, но и получила вид на жительство в течение еще трех пятилеток и продолжала развиваться вглубь и вширь, правда, уже не под эгидой начального триумвирата, хотя и не без участия его членов. Нет, их союз не постигла участь других известных из истории тройственных союзов, распадавшихся в силу того, что каждый из триумвиров имел целью единолично осуществлять верховную власть. Отсюда и возникали и зависть, и подозрительность, и предательство, а итогом становилась беспощадная война на истребление партнеров. Ничего подобного в их случае не произошло. Власть они не делили и не стремились переделить. Возникшего с самого начала взаимного доверия они никогда не нарушали. Ни один никого не подвел, не нарушил данного партнерам слова, не изменил убеждениям и не перебежал к врагам. Особенно тесно сблизились они после одного вполне заурядного эпизода в начале совместной работы, когда их вызвал к себе фактический правитель института при директоре Беланове его заместитель Ачкасов. Это был столь же неглупый, сколь и не добросовестный юрист, в прошлом прокурор, которого прежняя «работа с людьми» развратила атмосферой безнаказанности и довела до склонности, по крайней мере, к моральному садизму. Он плохо себя чувствовал, если не мог создать для своих подчиненных некомфортную обстановку страха и неуверенности в своем положении. Данная особенность была хорошо известна Михаилу, который, правда, умел постоять за себя, быстро уяснив, что нападение есть лучшая защита, но ни Влэдуц, ни Данилов прежде не сталкивались с Ачкасовым в ближнем бою. На сей раз заместитель директора прибег к легкому шантажу в адрес Влэдуца, сославшись на правительственное постановление о запрете совместительства, которое только и делало возможным участие Георгия Эмильевича в этом проекте. На это Михаил хладнокровно заметил, что на общий запрет ссылаться нет смысла, ибо специальное разрешение правительственных органов на совместительство в данном случае получено. Ачкасов, которого Влэдуц раздражал в равной степени и как почти