Сёгун - Джеймс Клавелл

Глава 40

– Мне приказано узнать, свободна ли Кику-сан сегодня вечером, – объявила Марико.

– Ох, простите, госпожа Тода, так сразу и не скажешь, – произнесла Гёко, мама-сан, заискивающе. – Могу я спросить, желает ли уважаемый господин провести с госпожой Кику вечер, часть вечера или остаться с ней до утра, если она еще не занята?

Эта высокая изящная женщина, немногим старше пятидесяти, с обворожительной улыбкой, пила слишком много саке, имела расчетливое сердце и нюх, способный учуять серебряную монетку за пятьдесят ри.

Женщины сидели в отведенной Марико комнате, которая примыкала к личным покоям Торанаги и имела выход в маленький садик у первой, внутренней стены крепости. Опять шел дождь, капли его поблескивали в пламени свечей.

Марико вежливо ответила:

– Это решит сам господин. Но нельзя ли уже сейчас условиться и оговорить все до конца?

– Извините меня, пожалуйста, но я не знаю, насколько она занята сегодня. Кику-сан пользуется большим успехом, госпожа Тода. Вы понимаете меня?

– О да, конечно. Нам действительно очень повезло, что госпожа таких достоинств отыскалась здесь, в Андзиро. – Марико сделала акцент на слове «Андзиро».

Она послала за Гёко, вместо того чтобы нанести ей визит, хотя могла бы поступить иначе. И когда та явилась – потянув время ради утверждения своего достоинства, но не настолько, чтобы показаться грубой, – Марико обрадовалась случаю вступить в борьбу с достойным противником.

– Чайный домик сильно поврежден? – осведомилась она.

– Нет. К счастью, чайная посуда и одежда не пострадали. Хотя починка крыши и прочего обойдется в небольшое состояние. И за скорость придется очень дорого заплатить.

– Да, это весьма трудоемкое дело.

– Так важна спокойная обстановка, правда? Почтит ли господин своим присутствием чайный домик? Или он хочет, чтобы Кику-сан посетила его здесь, если будет свободна?

Марико поджала губы, обдумывая:

– Он посетит чайный домик.

– А, со дэс!

На самом деле маму-сан звали Хэйко-ити – Первая Дочь Строителя Стен. Ее отец и дед занимались возведением садовых оград. В течение многих лет она была куртизанкой в Мисиме, столице Идзу, но поднялась лишь до второго класса в своем ремесле. Однако ей улыбнулись боги: благодаря щедрости покровителя и острому деловому чутью она скопила достаточно денег, чтобы заблаговременно выкупить свой контракт, обзавестись собственным чайным домиком и стать хозяйкой нескольких женщин, прежде чем упал спрос на красивое тело и бойкий ум, которыми судьба наградила ее. Теперь она называла себя Гёко-сан – госпожа Удача. Когда она только начинала, в четырнадцать лет, ей дали имя Цукайко – Заклинательница Змей. Хозяйка объяснила ей, что некий орган у мужчин можно уподобить змее, что змея – это удача и что, став умелой заклинательницей, она способна преуспеть. Кроме того, это имя забавляло клиентов, а смех играл не последнюю роль в ее ремесле. Гёко никогда не забывала, сколь важен смех.

– Саке, Гёко-сан?

– Спасибо, госпожа Тода.

Служанка налила саке, и Марико отпустила ее. Некоторое время они молча смаковали напиток, потом Марико снова наполнила чашечки.

– Какая милая керамика! Такая изысканная, – похвалила Гёко.

– Что вы, совсем непритязательная. Я сожалею, что мы вынуждены ею пользоваться.

– Если бы я смогла освободить Кику-сан на этот вечер, вы не пожалели бы пяти кобанов? – Кобаном называли золотую монету, весившую восемнадцать граммов. Один кобан равнялся трем коку риса.

– Извините, может быть, я выразилась недостаточно ясно? Я не хочу покупать весь чайный домик в Мисиме – только один вечер с госпожой.

Гёко прыснула:

– Ах, госпожа Тода, вы, как всегда, остроумны. Но могу ли я напомнить, что Кику-сан – куртизанка первого класса? Гильдия присвоила ей этот ранг в прошлом году.

– И по заслугам, я уверена. Но это было в Мисиме. Да хоть бы и в Киото – вы, конечно, пошутили, уж простите.

Гёко проглотила грубость, готовую сорваться с языка, и добродушно улыбнулась:

– К сожалению, я должна буду дать отступного господам, которые уже сговорились с ней. Бедное дитя, ей испортили четыре кимоно, когда заливали огонь водой. Трудные времена настали, госпожа. Я уверена, вы понимаете. Пять – справедливая цена.

– Конечно нет. Пяти кобанов хватило бы в Киото, чтобы неделю пировать с двумя госпожами первого класса. Но сейчас не обычные времена, и надо делать скидку. Полкобана. Саке, Гёко-сан?

– Спасибо, спасибо. Саке отличного качества. Еще одну чашечку, если можно, и довольно. Если Кику-сан не свободна сегодня вечером, я буду рада предоставить вам другую госпожу. Может быть, Акэко? Или вас устроит другой день? Скажем, послезавтра?

Марико ответила не сразу. Мама-сан запросила лишку. Пять кобанов платили за известных куртизанок первого класса в Эдо. Услуги Кику тянули на полкобана. Марико знала цены, поскольку Бунтаро время от времени пользовался услугами куртизанок и даже выкупил контракт одной из них, а его жена должна была оплачивать счета. Краем глаза Марико следила за Гёко. Мама-сан спокойно потягивала саке, рука ее не дрожала.

– Может быть, – протянула Марико, – но я думаю, что ни другая госпожа, ни следующий вечер не подойдут. Нет, если мы не сговоримся на сегодня, боюсь, послезавтра будет слишком поздно. Что касается других девушек… – Марико улыбнулась и пожала плечами.

Гёко скорбно поставила свою чашку:

– Я слышала, наши славные самураи оставляют нас. Какая жалость! Ночи здесь так приятны. В Мисиме не бывает морского бриза, как тут. Я буду сожалеть, когда уеду отсюда.

– Может быть, один кобан. И если эта встреча удастся, я бы хотела обсудить, сколько может стоить ее контракт.

– Ее контракт?

– Да. Саке?

– Спасибо. Контракт, ее контракт? Ну, это другое дело. Пять тысяч коку.

– Это невозможно!

– Да, – согласилась Гёко, – но Кику-сан мне как дочь, даже больше чем дочь. Я воспитываю ее с шести лет. Она самая искусная госпожа из «мира ив» в Идзу. О, я знаю, в Эдо есть госпожи, превосходящие Кику-сан образованностью, тонкостью обхождения, но только потому, что бедняжка не имела достаточных средств, чтобы общаться с людьми такого уровня. Но даже сейчас никто не может равняться с ней в пении или игре на сямисэне. Клянусь всеми богами! Будь у нее щедрый покровитель и возможность учиться, за какой-нибудь год в Эдо она превзошла бы любую куртизанку в стране. Пять тысяч коку – не великая плата за такой цветок. – Пот бусинками покрыл ее лоб. – Вы должны извинить меня, но я никогда не думала о продаже ее контракта. Ей только восемнадцать лет, само совершенство, единственная госпожа первого класса, которой мне повезло руководить. На самом деле я и не думала о том, чтобы когда-нибудь продать ее контракт, даже за упомянутую цену. Я, наверное, не стану продавать его и за эти деньги, так что извините. Может быть, мы обсудим это завтра. Потерять Кику-сан? Мою маленькую Кику-сан? – Слезы собрались в уголках ее глаз, и Марико подумала: «Если это настоящие слезы, тогда, Гёко, ты никогда не раскроешься навстречу „несравненному песту“».

– Извините. Сиката га най, нэ? – вежливо произнесла Марико, предоставив гостье стенать и плакать, но не забывая подливать ей саке.

«Сколько же на самом деле стоит контракт? – спрашивала она себя. – Пять тысяч коку безумно много. Впрочем, все зависит от того, насколько страстно желает выкупа мужчина. Но кто он? Конечно, не сам господин Торанага. Для кого покупают контракт? Для Оми? Возможно. Но зачем Торанага примешал сюда Андзин-сана?» – гадала Марико…

– Вы согласны, Андзин-сан? – спросила она его с нервным смехом среди пьяного галдежа военачальников.

– Вы говорите, господин Торанага нанял для меня даму? Это часть награды?

– Да. Кику-сан. Вам трудно будет отказаться. Я… Мне приказано переводить.

– Приказано?

– О, я буду счастлива переводить для вас. Но, Андзин-сан, вы на самом деле не можете отказаться. Это было бы ужасно невежливо после стольких почестей, правда? – Она подшучивала над ним, не боясь его, такого гордого и восхищенного невероятным великодушием Торанаги. – Пожалуйста, соглашайтесь! Я никогда не заглядывала внутрь чайного домика. Мне самой не терпится побывать там, поговорить с настоящей госпожой из «мира ив».

– Что?

– О, так называют этих дам. Предполагается, что они грациозные и гибкие, как ивы. Иногда употребляют выражение «плавающий мир», потому что они прекрасны, как лилии, плавающие в озере. Ну давайте, Андзин-сан, соглашайтесь!

– А что скажет Бунтаро-сама?

– О, он знает, что я хлопочу для вас по приказу господина Торанаги. Ну давайте! Пожалуйста! – Тут она перешла на латынь, радуясь, что никто, кроме них двоих, в Андзиро не говорит на этом языке. – Есть еще одна причина, о которой я скажу тебе позднее.

– Скажи сейчас!

– Позже. Но согласись с удовольствием. Потому что я прошу тебя.