Комментарий к роману "Евгений Онегин" - Владимир Набоков

XIII

И долго, будто сквозь тумана,Она глядела им вослед…И вот одна, одна Татьяна!4 Увы! подруга стольких лет,Ее голубка молодая,Ее наперсница родная,Судьбою вдаль занесена,8 С ней навсегда разлучена.Как тень она без цели бродит,То смотрит в опустелый сад…Нигде, ни в чем ей нет отрад,12 И облегченья не находитОна подавленным слезам,И сердце рвется пополам.

Строфа XIII (2371, л. 5–5 об.) датирована 19 февраля [1828 г.], о чем свидетельствует надпись в верху черновика (л. 5; год дан согласно Томашевскому, Акад. 1937, с. 661).

6 …родная… — Здесь есть легкая двусмысленность, поскольку родная может означать «дорогая», но основное значение — «родная по крови», а Ольга и была Татьяне родной.

Кстати, эта страстная привязанность к младшей сестре в новинку читателю, который, дойдя до восьмой главы, будет удивляться, почему же Татьяна больше не вспоминает об Ольге.

XIV

И в одиночестве жестокомСильнее страсть ее горит,И об Онегине далеком4 Ей сердце громче говорит.Она его не будет видеть;Она должна в нем ненавидетьУбийцу брата своего;8 Поэт погиб… но уж егоНикто не помнит, уж другомуЕго невеста отдалась.Поэта память пронеслась,12 Как дым по небу голубому,О нем два сердца, может быть,Еще грустят… На что грустить?..

XV

Был вечер. Небо меркло. ВодыСтруились тихо. Жук жужжал.Уж расходились хороводы;4 Уж за рекой, дымясь, пылалОгонь рыбачий. В поле чистом,Луны при свете серебристомВ свои мечты погружена,8 Татьяна долго шла одна.Шла, шла. И вдруг перед собоюС холма господский видит дом,Селенье, рощу под холмом12 И сад над светлою рекою.Она глядит – и сердце в нейЗабилось чаще и сильней.

1—2 Пушкин в одной заметке пишет (Болдино, 1830; черновик в МБ 2387 А — тетрадь, сшитая из отдельных листов полицией после смерти поэта, — л. 22; впервые опубликована в 1841 г.){154}:

«Критику 7-й песни в „Северной пчеле“[749] пробежал я в гостях и в такую минуту, как было мне не до Онегина… Я заметил только очень хорошо написанные стихи и довольно смешную шутку о жуке. У меня сказано:

Был вечер. Небо меркло. ВодыСтруились тихо. Жук жужжал.

Критик [Фаддей Булгарин] радовался появлению сего нового лица и ожидал от него характера, лучше выдержанного прочих».

2 Жук жужжал. — Имеется в виду хрущ — жук из семейства скарабеид, европейский майский жук, один из двух видов Melolontha, летающий в сумерках с настойчивым жужжанием и тупой целеустремленностью над деревенскими тропинками в мае и июне. Некоторые поэты путают его жужжание, или гудение, с шорохом бражников, на закате дня глухо шумящих над цветами; Шекспир же описывал навозного жука (Geotrupes sp.), как видно из цитаты, приведенной ниже. Но почему госпожа Дейч сочла целесообразным превратить жесткокрылое насекомое в прямокрылое (перевожу обратно на русский: «Был слышен стройный хор сверчков»), остается непостижимым, особенно если учесть, что хрущ — непременный спутник сумерек в английской поэзии. Когда Булгарин иронически приветствовал пушкинского жука как нового героя, он был не прав, — на самом деле это герой очень старый.

Уильям Шекспир, «Макбет» (1623), III, II, 42–43:

…и навозный жукЕще с жужжаньем сонным не помчится…[750]

Уильям Коллинз, «Ода к вечеру» («Ode to Evening», 1746), стихи 11–14:

Иль там, где Жук гудитВ печальный свой Рожок,Когда летит над сумеречной тропой,Мимо Пилигрима, привычного к беззаботному шуму.

Томас Грэй, «Элегия, написанная на сельском кладбище» («An Elegy Wrote in a Country Church Yard», 1751), стих 7:

…жук вершит гудящий свой полет…

Джеймс Макферсон, «Песни в Сельме» («королевская резиденция» Фингала; 1765):

Вечерние мошки на слабых крылах носятся, жужжа, над полями.[751]

Роберт Саути, «К размышлению» («То Contemplation», написано в Бристоле в 1792 г., опубликовано в 1797), стихи 26–28, 31:

Иль уведи меня туда, где средь долины тихойИзвилистый ручей течет в сребристом свете;И я присяду………………………………………………………………………И стану внимать монотонному жужжанию летящего жука…

Крабб (Crabbe) ошибочно переносит «жужжание жука» в «свет и тень» осеннего вечера («The Cathedral-Walk», в кн. «Tales of the Hall», 1819).

Юный Жуковский в своем знаменитом, восхитительно инструментованном переложении элегии Грэя, первом, написанном ямбом (1802), постарался на славу:

Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает…

Вторая версия перевода (1839) написана дактилическим гекзаметром и не рифмована:

Жук с усыпительно-тяжким жужжаньем…

(Здесь Жуковский явно попадает под влияние Саути.)

Но в переложении Шатобрианом этой элегии, «Сельские могилы» («Les Tombeaux champêtres», London, 1796), Melolontha grayi претерпевает следующее изменение:

On n'entend que le bruit de l'insecte incertain[752]

Конечно, абсолютно неизвестное насекомое; однако в эпоху хорошего вкуса запрещено было употреблять точное, но грубое слово «hanneton»[753]. Спустя сорок лет этот великий французский писатель искупил своим великолепным переводом «Paradise Lost»[754] эту уступку требованиям времени.

8—14; XVI, 1–7 Все это бесстыдно списано с «Княгини Натальи Долгорукой» Козлова (известной уже в 1827 г. и опубликованной в 1828), часть I, стихи 11–32; Пушкин лишь слегка подправил описанную слепым поэтом сцену посещения Натальей ее бывшего дома (стихи 11–13, 24–26, 28–32):

Она идет, и сердце бьется;Поляна с рощей перед ней;И вот в село тропинка вьется…………………………………………Но, чем-то вдруг поражена,Стоит уныла и бледна;В ее очах недоуменье,……………………………………………Нейдет в него [в селение], иейдет назад,«О, если там!.. А мне таитьсяВелит судьба… быть может нет!Кому узнать?..»

Поэма Козлова, в двух песнях, написана четырехстопным ямбом с вольной рифмовкой и строфами разной длины; в ней рассказывается о несчастьях, скорее готического, нежели славянского толка, преследовавших дочь графа Бориса Шереметева, петровского фельдмаршала. В одной из сцен героине является дух ее супруга, который, объясняя, что он был обезглавлен, снимает, как шляпу, собственную голову.

См. также коммент. к гл. 7, XXIX, 5–7 и XXXII, 13–14.

Как сказано в моих «Заметках о просодии» (см. Приложение II), в строфе XVI, 2–6 наблюдается самая длинная во всем романе череда стихов без скадов (в пределах одной строфы) — очевидно, следствие нечистой совести автора.

13 …сердце в ней… — Поскольку ударение в слове «сердце» падает на первый слог, а в словах его и её — на второй, «его (её) сердце» не укладывается в русский ямбический или хореический стих. Отсюда неуклюжие сердце в нем или сердце в ней, которые нередки в ЕО.

XVI

Ее сомнения смущают:«Пойду ль вперед, пойду ль назад?..Его здесь нет. Меня не знают…4 Взгляну на дом, на этот сад».И вот с холма Татьяна сходит,Едва дыша; кругом обводитНедоуменья полный взор…8 И входит на пустынный двор.К ней, лая, кинулись собаки.На крик испуганный еяРебят дворовая семья12 Сбежалась шумно. Не без дракиМальчишки разогнали псов,Взяв барыню под свой покров.

14 …барыню… — Я подозреваю здесь опечатку: вместо «барыню» должно быть «барышню», англ. miss, фр. la demoiselle{155}.

XVII

«Увидеть барский дом нельзя ли?» —Спросила Таня. ПоскорейК Анисье дети побежали4 У ней ключи взять от сеней;Анисья тотчас к ней явилась,И дверь пред ними отворилась,И Таня входит в дом пустой,8 Где жил недавно наш герой.Она глядит: забытый в залеКий на бильярде отдыхал,На смятом канапе лежал12 Манежный хлыстик. Таня дале;Старушка ей: «А вот камин;Здесь барин сиживал один.

XVIII