Февраль 1933. Зима немецкой литературы - Уве Витшток

мысли о покушении на него не останутся безнаказанными. К счастью, Фриц Хан хорошо знал своих людей из «Штурма 33»: среди них был Альфред Буске, который за хорошую плату мог гарантированно устранить Майковски. Вчера Буске сделал это в нужный момент и заодно избавился от единственного полицейского свидетеля – Заурица. А если кто-то еще из отряда видел произошедшее, то Геббельсу это только на руку. Предостережение разойдется слухами. Он не допустит угроз в свою сторону.

Кроме того, ему нравится идея использовать Майковски в своих целях даже сейчас, после его ликвидации. Объявить его мучеником – детская забава. Он хочет, чтобы Майковски похоронили как короля, и он лично выступит с речью у его гроба. В соборе будут присутствовать Гитлер и Геринг – возложение венков, торжественная тишина, органная музыка, трогательные речи, а затем похоронная процессия по городу. Большой государственный театр.

* * *

Вечером отряд СА врывается в дом на Траутенауштрассе, 12 в спокойном районе Вильмерсдорф. Отыскав нужную квартиру, бойцы выбивают дверь, врываются внутрь – и оказываются в пустых комнатах. Ни жильцов, ни мебели, ни картин – ничего. Только голые стены. Мужчины на мгновение мешкают: нужно справиться с удивлением. Они снова выбегают на улицу, поворачивают направо и добегают до Нассауишештрассе. Там, выломав дверь топором, они врываются в один из домов, но снова оказываются в пустом ателье. Никого нет, пусто. Они опоздали.

Отряд СА разыскивает художника, графика и карикатуриста Джорджа Гроса. Нацисты ненавидят его так сильно, как ненавидят мало кого из художников. Своими картинами он не только нападает на все, во что они верят и что считают священным: на их фюрера, на их мужские союзы и военный энтузиазм, – но и высмеивает их, изображает как самодовольных марионеток, пьяниц, тупых головорезов, потаскунов, бандитов. Ни один человек, который хочет, чтобы его воспринимали всерьез в политической борьбе, не может недооценивать такого противника. Сатира может быть смертельным оружием. Не помогают даже судебные иски за оскорбление рейхсвера или за посягательство на общественную мораль. Четыре года, с 1928-го по 1931-й, тянулся судебный процесс по обвинению Гроса и его издателя Виланда Херцфельде в богохульстве, вызванный протестами против его рисунка «Заткнись и продолжай служить», на котором был изображен распятый Христос в противогазе и солдатских сапогах.

Судебные процессы заканчивались оправдательными приговорами или небольшими штрафами и приносили Гросу – что приводило в бешенство нацистов, – все бо́льшую славу. Но постоянные судебные преследования его измотали. Атмосфера ненависти и постоянные мелкие войны не пошли Гросу на пользу. Он стал все больше сомневаться, что разум когда-нибудь восторжествует, а параллельно росли и сомнения во внутренней движущей силе его искусства. Не придается ли эффекту сатиры, как бы хорошо она ни была сделана, в конечном итоге слишком большое значение? Можно ли надеяться однажды открыть глаза разгневанной народной массе с помощью разгневанного искусства?

Вдруг пришло письмо из Нью-Йорка: лига студентов-художников предлагает ему место преподавателя на лето 1932 года. Грос в восторге: Америка привлекала его с детства. Он немедленно согласился – для него это означало вырваться из безнадежной ситуации. Вернувшись пять месяцев спустя на одном из огромных трансатлантических пароходов в Германию, он встретил на трапе жену Еву новостью, что приехал лишь для того, чтобы вместе с ней и детьми навсегда эмигрировать в Америку. Сразу после Рождества.

Он многое ставит на кон: в Германии он – признанный художник с отличными связями, в Америке – почти никто. Это будет суровое время: ему придется снова преподавать в школе искусств за 150 долларов в месяц. Сделает ли он себе снова имя художника – неизвестно. Но от задуманного его ничто не удержит. Даже собственные сомнения. Он хочет скорее уехать из этой страны.

Они с Евой съезжают с квартиры, взяв с собой лишь кое-что из вещей. Грос раздает мебель, освобождает ателье, а картины и книги оставляет на хранение у тещи. Его несет прочь, словно щепку – неизвестным подземным течением. 12 января 1933 года «Штутгарт» отплывает из Бремерхафена с Гросом и Евой на борту. Все, что у них теперь есть, умещается в трех коробках и трех чемоданах. Дети остались в Германии у сестры Гроса до лета. Путешествие не просто неспокойное: у Ньюфаундленда их настигает в шторм в 12 баллов. Но когда 23 января они высаживаются на берег, в Нью-Йорке стоит теплая весенняя погода. Через неделю Гитлер станет рейхсканцлером, а через восемь дней СА объявится с топорами перед их бывшей квартирой и ателье.

* * *

В тот же день группа из 10 или 12 национал-социалистов преследует Юлиуса Лебера, социал-демократического депутата рейхстага, который едет ночью домой с двумя телохранителями. В итоге преследователи нападают на его машину. Телохранитель Лебера смертельно ранит одного из нацистов. Лебер тоже ранен в схватке. После нападения полиция арестовывает его якобы в целях его собственной безопасности.

В Бреслау лейтенант полиции стреляет в протестующих коммунистов и убивает одного из участников.

В уличной стычке между коммунистами и национал-социалистами в районе Хамборн города Дуйсбург убиты национал-социалист и земельный егермейстер. Еще трое офицеров получают огнестрельные ранения.

В Фельберте под Эссеном до смерти избивают коммуниста при попытке сорвать флаг со свастикой. Вечером коммунисты нападают на общежитие СА, двое национал-социалистов получают ранения.

В депо железной дороги в районе Харбург под Гамбургом железнодорожный чиновник убивает коллегу в ходе политического спора. Преступник застреливается.

В Циттау находят тело местного сотрудника национал-социалистической газеты «Оберлаузитцер Фрюпост».

Число случаев заболевания гриппом стремительно растет. Только в Берлине сегодня зарегистрировано 572 новых случая заражения.

Халтура чуждой крови

Четверг, 2 февраля

У Брехта неприятности в Дармштадте. НСДАП протестует против запланированной премьеры «Святой Иоанны скотобоен» в театре земли Гессен «Ландестеатр». На решающем заседании городского совета на сторону депутатов от национал-социалистов становятся Немецкая народная партия и католическая Партия Центра. Вместе они требуют полицейского запрета на постановку. Запрещается и закрытый показ для Ассоциации друзей театра. СДПГ – единственные, кто отстаивает право художественного руководителя Густава Хартунга на свободу репертуара.

Хартунг считается одним из самых значимых режиссеров и театральных новаторов страны. Брехт знаком с ним и его работами: Хартунг на протяжении трех лет возглавлял театр «Ренессанс» в Берлине, прежде чем переехать в Дармштадт в 1931 году. «Святая Иоанна скотобоен» – полупародийное, полудоктринальное размышление Брехта о церкви и капитализме, написанное тремя годами ранее, но до сих пор транслировавшееся только по радио и только в сокращенной версии голосами таких талантливых актеров