Записки редактора. Наблюдения в пути от журналиста до главного редактора - Василий Храмцов

Записки редактора

Наблюдения в пути от журналиста до главного редактора

Василий Храмцов

© Василий Храмцов, 2017

ISBN 978-5-4483-7522-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аттестация

В коллективе редакции ялпугской районной газеты шесть творческих работников. Выходит газета три раза в неделю, так что нагрузка солидная. Коллектив устойчивый, трудолюбивый, грамотный. Все, кроме фотокорреспондента, имеют высшее образование. На кого ни посмотри – готовый редактор! Газета, а это орган райкома партии и районного Совета, в обкоме партии на самом хорошем счету.

Но уже подул ветер перемен. В ЦК КПСС вспомнили о руководящей роли партии средствами массовой информации. Открыли постановление от 1954 года, прочли, а оно не выполнено! Еще «подняли» несколько постановлений о печати – и они не выполнены! Тогда по всему СССР пошел аврал. И началась переаттестация творческих работников.

Члены аттестационной комиссии разместились за редакторским столом, а аттестуемые по одному входили и усаживались на стулья вдоль стены. Редактор, прошедший десятки проверок и собеседований, был спокоен. Он прекрасно знал своих людей. Все заведующие отделами и корреспонденты давно работали по сетевому графику планирования и хорошо справлялись со своими обязанностями. Никаких неожиданностей не предвиделось.

Возглавляла комиссию представитель ЦК Компартии Украины, очень солидная и хорошо подготовленная женщина средних лет. Она видела свою задачу в том, чтобы встряхнуть провинциальные редакции, заставить их взбодриться и улучшить содержание газет до современных требований. А как они это сделают, она и сама не знала. Поэтому беседу с каждым аттестуемым начинала с вопросов о том, что их не устраивает, на что жалуются. А уж потом задавала вопросы по профессии. В этой редакции люди ей нравились. Они разговаривали с ней на профессиональном языке.

В штате редакции также числилась корреспондент местного радиовещания. Дошла очередь и до нее. Это – молодая незамужняя женщина лет тридцати. Фактически Наталья Фрунзе подчинялась редакции областного радиовещания, а в районной газете у нее всего лишь было рабочее место. Там она появлялась редко. Но зарплату получала регулярно. В студии, откуда она вела радиопередачу, у нее тоже стояли стол, стулья, а еще и широкий диван. Тут же находился и оператор связи, который включал и выключал микрофон, обеспечивая трансляцию на все радиоточки района и города. Трансляция велась напрямую, без записи.

Наталья воспитывала дочь – результат неудачного брака. Женщина она была бойкая, общительная, с развитым чувством юмора. Любила подшутить над связистами, постоянно подтрунивала над ними. И, что греха таить, иногда по их инициативе задерживалась в студии «по производственным делам».

Поскольку она часто халтурила, то есть материалы для радиопередач брала из районной и городской газет и почти не бывала в производственных коллективах, из-за чего не раз получала замечания от редактора, то и такой грешок за ней числился. Поэтому, войдя в кабинет редактора, чтобы предстать перед аттестационной комиссией, она очень волновалась! Она ожидала упреков и по поводу «задержек» в студии (шила в мешке не утаишь!), и по поводу использования газетных материалов. Лицо ее было в красных пятнах, руки дрожали. Она присела на самый краешек стула, неотрывно, как завороженная, глядя на председателя комиссии испуганными глазами.

– Чего вы так разволновались? – стала успокаивать ее киевлянка. – Мы просто познакомимся, послушаем, в чем Вы нуждаетесь, может быть Вам нужна какая помощь. Вы замужем? – начала она издалека.

– Нет, разведена.

– Дети есть?

– Сын…

Сказала и обалдела! Какой сын? Сама не поняла, что сказала. Она поглядела на редактора, ища в нем спасения. Он подсказал:

– Дочь.

И она поправилась:

– Дочь…

– Двое детей?

– Нет. Только дочь.

Из глаз Натальи брызнули крупные слезы. Тут уж всем стало понятно, до чего перепугалась бедная корреспондентка! Председатель комиссии присела к ней рядом, по-матерински поправила ей волосы, взяла за руки. Минут через пять бедняга совсем успокоилась и сообразила, что на этот раз ее оставят в живых. Она заулыбалась. Ей сказали, что аттестацию она прошла, и отпустили.

Работу редакции комиссия признала удовлетворительной. Даже порекомендовала другим коллективам познакомиться с опытом ее работы.

Рабочие корреспонденты (рабкоры)

Морозы в конце декабря стояли крепчайшие – и 48, и 50 градусов. По технике безопасности полагалось прекращать работы на открытом воздухе. Но если приостановить добычу свинцово-цинковой руды, то прощай тринадцатая зарплата. А это касалось каждого, работавшего на руднике открытых работ.

Буровики трудились в три смены. После ночной, переодевшись и отдохнув, Николай пришел в профком рудника. Там было многолюдно.

– Сегодня человек пришел устраиваться на работу, – возбужденно говорил председатель профкома Кирилл Иванович. – Приехал из Кузбасса. У себя на шахте он был ударником коммунистического труда! Не представляю, как такое возможно: добиться такого высокого звания, а потом уволиться?

– Да, удивительно! – подхватил сменный диспетчер Демьян Иванович, а за ним и другие.

И все стали дружно обсуждать это событие. Многим ударники коммунистического труда представлялись людьми необыкновенными, настоящими героями, художниками в своей профессии. И уж, конечно, – патриотами предприятий, костяком трудового коллектива.

Движение за коммунистическое отношение к труду в начале шестидесятых годов прошлого века набирало силы. Буровики тоже включились в соревнование. Но в бригаде ничего не изменилось. И Николай подумал, что где-то это движение – настоящее, а у них – формальное.

Вечером отправился в редакцию городской газеты. Пришёл к началу занятий в школе рабочих корреспондентов. В просторном кабинете собралось более десятка молодых людей. Иван Иванович Проскурин, заместитель редактора, сделал перекличку. Здесь собрались рабкоры из разных предприятий города. Редакция заботилась о том, чтобы освещать в газете проблемы рядовых тружеников.

А диспетчер Демьян Иванович почти каждую неделю публиковал в газете свои материалы. Это был весёлый, добродушный человек с высшим образованием. Николай стал чаще заглядывать к нему, чтобы посоветоваться: он взялся выпускать стенгазету. На столе у диспетчера постоянно лежала подшивка журнала «Рабоче-крестьянский корреспондент». Вот откуда черпал он мудрость! Николай даже выпросил подшивку на дом, чтобы почитать в спокойной обстановке. Демьян Иванович дал ее очень неохотно.

Когда речь заходила о жестоких морозах, диспетчер смеялся.

– А вот когда такой же мороз, за пятьдесят градусов, да с ветром, как на Севере, – тогда действительно опасно.

– А Вы бывали на Севере?

– Почти десять лет. Учился я в горном институте. Перед войной три курса закончил. И обнаружился у меня туберкулёз легких. Питание было слабое, жиров почти не видел. Никаких перспектив на излечение не было. И тогда старый врач мне посоветовал. Возьми, говорит, академический отпуск по случаю заболевания и поезжай на Север. Морозы там лютые, вечная мерзлота. Поэтому нет никаких вредных микробов. Зарплаты там высокие. Будешь питаться жирной олениной и красной рыбой, барсучьим или собачьим жиром. И выздоровеешь. А здесь мы тебя не вылечим.

Так я и сделал, продолжил он, воодушевляясь. Специалистов тогда не хватало. С моими тремя курсами я уже считался большим знатоком горного дела. Взял направление в Якутск. Чтобы добраться туда, нужно было плыть пароходом из Владивостока до Магадана. А там автотранспортом до Якутска и до Конгаласского месторождения бурого угля.

Прибыл я в порт Владивостока как раз вовремя: на следующий день в Магадан отправлялся пароход с грузом для Якутского горнопромышленного треста.

При оформлении документов на пароход встретил я выпускника нашего института, который тоже плыл на этом пароходе. Денег у нас по нашим меркам было много. Пошли мы в ресторан покушать. Первый раз в жизни! Приятель уговорил меня выпить. «Когда ещё нам так повезёт!» – приговаривал он. Кончилось тем, что он меня напоил и еле дотащил до гостиницы. Я же слабый был, больной.

Утром голова болит, меня тошнит. Пришли мы на погрузку. Приятеля взяли на корабль, а меня не берут: мало того, что больной, да еще и пьяный. Сдали меня в комендатуру. Этим и спасли мне жизнь.

– То есть как это? – спросил Николай.

– А так. Пароход зашёл в порт Корсаков на Сахалине, погрузил взрывчатку. Он стоял на рейде, когда взорвался. Весь экипаж и пассажиры погибли.

Меня отправили только через неделю. Как раз началась штормовая погода. Болтало корабль так, что даже опытные моряки были зелёными и валились с ног от морской болезни. А на меня качка не влияла. Я за всеми ухаживал, всех обслуживал. И до того замотался, что уже соображать перестал: где я, кто я? Меня матрос задержал, когда я перелазил через лееру, чтобы шагнуть в море. Добрался до Якутска, а оттуда и до Конгаласского. На время войны у меня была броня. Вернулся на материк только в пятидесятом году, чтобы закончить институт.