Записки редактора. Наблюдения в пути от журналиста до главного редактора - Василий Храмцов

Но дело было в другом. Ему не давала покоя мысль о том, что пропадает диплом техника разведочного бурения. Для того, чтобы его получить, было потрачено четыре года упорной учебы. Тогда он был плохо одет, плохо питался. Но все преодолел и получил неплохую специальность. Он уволился из колхоза и отправился работать буровиком.

По Казахстану

Была ранняя весна. Работа на открытом воздухе в зимние морозы, доходившие до 50 градусов, ослабили мой организм, и я чувствовал себя неважно. С трудом отрабатывал смену. Потерял аппетит. И однажды решил: «Поеду на новое месторождение!» Работа буровому мастеру всегда найдется. Уволился и отправился в путь, в Тарбагатайский район Казахстана, в село Кызылкисек.

В Усть-Каменогорск добирался на самолете местной авиалинии. С высоты полета впервые увидел Бухтарминскую гидроэлектростанцию. Отлично была видна высокая плотина, которая подпирала огромное водохранилище. Картина напомнила детские игры, когда перегораживал ручьи. «Это то же самое, но увеличенное в тысячи раз!», – подумалось мне.

А дальше предстояло ехать автотранспортом. Небольшой автобус УАЗ уже ждал пассажиров. Водитель, казах средних лет, перехватил меня у кассы и предложил:

– Ты билет не покупай, отдай деньги мне. Посажу тебя на место кондуктора. С контролером я договорюсь.

В зале ожидания появился симпатичный русский парень. Мы оказались попутчиками. Он недавно отслужил в армии. Значит, будет с кем поговорить. Но вышла ошибка. Юноша не ориентировался ни в литературе, ни в политике, ни в спорте. Он только повторял:

– Вот брат у меня – во всем разбирается. Сам увидишь.

Из вещей у меня был рюкзак и ружье в самодельном чехле. Виктор, так звали парня, заинтересовался им. Я рассказал о своей одностволке, частично о своей службе на Дальнем Востоке, где и приобрел ружье. И решил повеселить человека.

– Спускаюсь я однажды на лодке по течению, шестом дно меряю. Изучаю фарватер речки, на которой стоит наша воинская часть. У берега незнакомый солдатик плещется. Понырял он еще немножко, а потом спросил: «Ну, как, вода холодная?» Он – в воде, я – в лодке! Сразу поправился: «Ну, как, клюет?» Понимаешь, он ждал вопроса, а я молчал, и тот сам сорвался у него с языка!

Парень слушал, открыв рот. Посмеялись. Я вышел в открытые двери, ведущие к летному полю, чтобы покурить на свежем воздухе. Мимо прошла девушка метеоролог. Видимо я засиделся на буровых вышках, отстал от жизни. Поэтому долго был под впечатлением, которые произвели на меня стройные ноги в легких резиновых сапожках на крепких икрах, рельефные груди и тонкая талия. А больше всего – беспечное, веселое выражение голубых глаз на симпатичном лице.

Только от того, что она прошла мимо, захотелось жить, творить, совершать подвиги. Даже явилась мысль остаться в этом Усть-Каменогорске и познакомиться с девушкой. Но я понимал, что никто меня не ждет и даже не подозревает о моем существовании. Так что нужно идти своим путем и не отвлекаться. Метеоролог проследовала к приборам, а я вернулся в зал ожидания.

Виктора застал в кругу людей, которым он говорил:

– Я стою в лодке, а он в воде и он меня спрашивает: «Ну как, вода холодная?»

При виде меня он смутился. А я понял, что у юноши за душой нет даже плохонького анекдота. А еще и со скромностью проблемы.

Сидение контролера было удобным, позволяло обозревать и окрестности, и пассажиров в салоне. Возбуждение от любования девушкой перешло в стойкое хорошее настроение. Ехали в основном безлюдной степью, желтой от пожухлых прошлогодних трав. В низинках еще лежал снег. Через какие-то промежутки у обочины дороги попадались каменные бабы. Это, видимо, были те самые места, о которых писал Абай Кунанбаев.

– Вы Абая Кунанбаева знаете, читали его книги? – обратился я к казахам. Они переглянулись и покачали головой: «Не знают».

– А Джамбула Джабаева?

– Этого знаем. Он акын, песни сочинял.

Приехали в казахское село, в центре которого располагались клуб, столовая и магазин. Пошли в столовую. Она была закрыта: выходной – воскресенье. У клуба афиша кино: «Доживем до понедельника». Это совпадение развеселило меня, хотя от голода было не до смеха. Купили хлеба и ели его всухомятку. К вечеру должны были добраться до другого казахского села и там заночевать.

Подъехали к неширокой речке в пологих берегах, русло которой от берега до берега устилала обкатанная разноцветная галька. Водитель сходу начал ее форсировать. Автобус двигался уверенно, вот уже достиг средины, где поток был самым быстрым. И в этот момент мотор почему-то чихнул и заглох. В салоне заохали и заахали, ругаться стали кто по-русски, кто по-казахски. Водитель говорит:

– А что я сделаю? Заводится только рукояткой. Будем ждать, может быть транспорт какой появится, перетащит нас.

На мне были резиновые сапоги. Я осторожно опустил одну ногу в воду и нащупал каменистое дно. До края голенища вода не доходила. Тогда я взял «кривой стартер» и, держась за капот, чтобы течение не сбило, отправился к радиатору. Начал крутить мотор рукояткой, а он и не думал заводиться. Сделал с десяток попыток, из сил выбился, а толку никакого. Уже и ноги стали мерзнуть – вода в речке была ледяная.

– На, возьми. – Из автобуса подали кусок хлеба с салом. Опять развеселили! Стал жевать бутерброд, внутренне улыбаясь. «Да, прямо сейчас богатырская сила ко мне явится!» Покончив с едой, снова взялся за рукоятку, крутанул и – о, чудо! – мотор заработал!

В следующее поселение въехали уже затемно. Меня, Виктора и еще несколько человек разместили в казахской избе. Утром пили чай за круглым столом. К хлебу хозяева подали тарелку с чем-то кашеобразным. Каждый брал на кончик ложки, откусывал хлеб и запивал чаем. Я решил, что это – пюре из некачественной картошки. Долго не хотел его пробовать, а когда решился, то зачерпнул пол ложки. Оказалось, что это – гусиное сало! Я и виду не подал, что оплошал с порцией. Виктор потом подкалывал:

– Но ты даешь! Сало – ложками ешь!

Погрузились в автобус, поехали. Конечная остановка – пристань на Иртыше. На другой берег нас перевез маленький речной паром. Там уже ждала грузовая машина. Все мигом забрались в кузов. Не поместилась только женщина с большими узлами багажа. Она возвращалась домой к маме после развода с мужем. Не стал теснить людей и я. Не оставлять же одинокую женщину на пустом берегу!

Женщина явно перепугалась.

– А ночь застанет, а волки нападут?!

Но скучать не пришлось. Мимо проходил трактор с прицепом. В райцентре я стал спрашивать про гостиницу.

– Не надо гостиницу. Я приглашаю к себе, – подошел ко мне казах лет сорока.

Мне рассказывали о казахском гостеприимстве, но все же я был удивлен, когда узнал, что человек специально задержался, чтобы пригласить меня в гости.

– Ты так старался для людей, – объяснил он. – Просто стыдно оставить тебя без внимания.

Утром вместо того, чтобы продолжить путешествие, мы с Кульбмамбетовым пошли на речку поохотиться. У казаха оказалось ружье «Белка» с нарезным стволом.

– Досталось по знакомству. А выходить на охоту с ним боюсь: разрешения нет. Да мне и не дадут, я не охотник. Давай с тобой обменяемся: ты мне оставишь свою одностволку, а я тебе отдам «Белку».

Я не был готов к такому разговору. Решил сначала сходить к геологам, а потом поговорить о размене.

До аула, рядом с которым работали геологи и буровики, регулярный транспорт не ходил, и я отправился пешком. Но не прошел и километра, как меня нагнала двуколка. Красивым молодым жеребцом управлял солидного вида казах лет пятидесяти, одетый в строгий городской костюм с галстуком. Нам было по пути, и казах пригласил меня в повозку. Он подробно расспросил меня о моих намерениях, при этом сам не сказал о себе ни слова. А я и не настаивал. Такая черта характера – не называть себя – присуща всем казахам руководящего состава.

Лошадь шла ровной крупной рысью. Мы спокойно беседовали, любуясь бескрайней степью.

– Ты охотник? У нас здесь дрофы было много. Очень хитрая птица: за километр охотника слышит. А вот здесь могут быть утки. Пойди-ка, посмотри, может, повезет.

Дорога в этом месте проходила рядом с небольшой речушкой, проложившей себе очень глубокое русло в высоких глинистых берегах. Правый берег, что у дороги, был обрывистый, а противоположный – отлогий, поросший редкими молодыми тополями. Я подполз к обрыву. Далеко внизу с воды снялась утка и, набирая высоту, уходила вправо. Стрелять приходилось вниз и в сторону, это так непривычно, но все решали доли секунды. Что самое удивительное – попал! Утка упала на сухое место. Кое-как спустился вниз с кручи. Вернулся с матерым селезнем.

– Хорошо стреляешь, – похвалил казах.

– Это – не я, это – ружье. Попал совершенно случайно.