Сёгун - Джеймс Клавелл

– Пожалуйста, даже и не упоминайте об этом. Чего бы вам хотелось, чая или саке?

– Чая, – решил Блэкторн, подумав, что разговоры с Торанагой лучше вести на ясную голову. – Большое спасибо.

– Это моя мать, – церемонно представил Оми свою родительницу, которую он явно почитал.

Блэкторн поклонился. Старуха одарила его жеманной улыбкой.

– Это честь для нас, Андзин-сан, – прошамкала она.

– И еще бо́льшая честь для меня, – ответил Блэкторн, соблюдая ритуал вежливости, которому его научила Марико.

– Андзин-сан, мы так переживали, когда увидели, что горит ваш дом.

– Что поделать? Это карма.

– Да, карма. – Старуха оглянулась и нахмурилась. – Поторопитесь! Андзин-сан хочет получить свой чай теплым!

При виде молодой женщины, сопровождавшей служанку с подносом, у Блэкторна перехватило дыхание. Потом он вспомнил ее. Не она ли беседовала с Оми, когда его, Блэкторна, вели через деревенскую площадь к галере?

– Это моя жена, – объявил Оми.

– Я польщен, – произнес Блэкторн, когда она опустилась рядом с ними на колени и отвесила поклон.

– Простите ее медлительность, – встряла мать Оми. – Чай достаточно теплый для вас?

– Спасибо, очень хорош. – Блэкторн заметил, что старуха избегает называть жену Оми по имени, как следовало бы. Потом вспомнил, что Марико говорила ему о главенстве свекрови над невесткой в японском обществе, и уже не удивлялся…

– Слава Богу, что в Европе не так, – сказал он тогда Марико.

– Свекровь не сделает дурного. В конце концов, Андзин-сан, родители выбирают жену сыну, и разве отец может выбрать, не посоветовавшись с женой? Конечно, невестка должна повиноваться, и сын всегда послушен воле матери и отца.

– Всегда?

– Всегда.

– А что, если сын откажется?

– Это невозможно: все должны повиноваться главе дома. Первая обязанность сына – исполнять волю родителей. Ведь матери дают сыновьям все: жизнь, пищу, нежность, защиту. Они помогают им с самого рождения. И это правильно, если сын считается с желаниями матери. Невестка должна повиноваться. Это ее долг.

– У нас не так.

– Трудно быть хорошей невесткой, очень трудно. Тебя поддерживает надежда прожить достаточно долго, чтобы обзавестись множеством сыновей и самой стать свекровью.

– А ваша свекровь?

– Она умерла, Андзин-сан. Она умерла много лет назад. Я никогда не знала ее. Господин Хиромацу, будучи мудрым человеком, никогда больше не женился.

– Бунтаро-сан – единственный его сын?

– Да. У него пять сестер, но ни одного брата. Кстати, – пошутила она, – мы теперь родственники, Андзин-сан. Фудзико – племянница моего мужа. В чем дело, что вас так удивило?

– Я поражен, что вы никогда не упоминали об этом, только и всего.

– Это все очень запутанно, Андзин-сан.

Марико объяснила, что Фудзико – приемная дочь Нуматы Акинори, который женился на младшей сестре Бунтаро, и что настоящий отец Фудзико был внуком Городы по линии его восьмой наложницы, что Фудзико была удочерена Нуматой в детском возрасте по приказу тайко, который хотел теснее связать потомков Хиромацу и Городы.

– Как-как?

Марико рассмеялась и признала, что разобраться в узах родства, связывающих японцев, и впрямь весьма затруднительно, ибо усыновление в порядке вещей, семьи нередко обмениваются детьми, супруги разводятся, снова вступают в брак. Когда мужчинам позволено иметь много законных наложниц и развод – особенно по приказу сюзерена – совершается легко, между семьями быстро возникают невероятно запутанные взаимосвязи.

– Чтобы разобраться в родственных связях между фамилией господина Торанаги и другими семействами, потребуется несколько дней, Андзин-сан. Только подумайте: в настоящее время он имеет семь законных наложниц, которые родили ему пятерых сыновей и трех дочерей. Некоторые из этих женщин, прежде чем стать его наложницами, состояли в браке, но овдовели или получили развод. У них имелись дети от предыдущих браков – некоторых Торанага усыновил, некоторых нет. В Японии не принято спрашивать, приемный ребенок или нет. Действительно, какое это имеет значение? Наследование всегда определяется волей главы дома, так что не важно, приемный сын или родной. Даже мать Торанаги прошла через развод, снова вышла замуж и родила еще троих сыновей и двух дочерей от второго мужа – все они теперь тоже состоят в браке. Ее старший сын от второго брака – господин Дзатаки, повелитель Синано.

Блэкторн задумался, потом сообщил:

– Развод для нас невозможен. Невозможен.

– Святые отцы говорят то же самое. Извините, но это неразумно, Андзин-сан. Случаются ошибки, люди меняются, это карма, да? Почему мужчина должен терпеть мерзкую жену или жена – неприятного мужа? Глупо связывать навеки мужчину и женщину, правда?

– Да.

– В этом мы мудрее святых отцов. Это одна из двух главных причин, почему тайко не принял христианства. Эта глупость с разводами и шестая заповедь: «Не убий». Отец-инспектор ездил в Рим, хлопотал о том, чтобы для Японии отменили правило о разводах. Но его святейшество папа ответил отказом. Если бы его святейшество дал согласие, я считаю, что тайко крестился бы, даймё приняли бы истинную веру и вся наша земля была бы христианской. Вопрос о шестой заповеди не представлял особенной важности, потому что на самом деле никто ее не соблюдает, по крайней мере христиане. Такая маленькая уступка, так ведь?

– Да, – согласился Блэкторн. Теперь развод казался ему очень разумным выходом. Почему же дома он признавался смертным грехом, который осуждали все христианские священники – и католические, и протестантские – от имени Бога?

– А какая была жена у Торанаги? – спросил он, желая вызвать ее на дальнейшую откровенность. Обычно она избегала говорить о Торанаге и его семейной истории, а Блэкторну важно было знать все.

По лицу Марико пробежала тень.

– Она умерла. Она была его второй женой и умерла десять или одиннадцать лет тому назад. Она приходилась сводной сестрой тайко. Господину Торанаге никогда не везло с женами, Андзин-сан.

– Почему?

– О, его вторая жена была старая, жадная. Безумно любила золото, хотя и притворялась, что оно ее не интересует, как и ее брата, тайко. Бесплодная, сварливая. Это был династический брак, конечно. В то время я состояла при ее дворе. Ничто не радовало ее, и никто из юношей или мужчин не мог распутать узел в ее «золотом павильоне».

– Что?

– Таранить ее «нефритовые врата», Андзин-сан, своими «черепаховыми головками»… своими «кипящими стеблями». Не понимаете? Ее… эту штуку.

– Ах да! Понимаю.

– Никто не мог распутать ее узел… удовлетворить ее.

– И даже Торанага?

– Он никогда не спал с ней, Андзин-сан, – пояснила она, крайне шокированная. – Конечно, после женитьбы ему ничего не оставалось, как отдать в ее распоряжение свой за́мок и слуг, ключи от сокровищницы – а как иначе? Она была очень стара, успела дважды выйти замуж, но ее брат, тайко, расстроил эти браки. Крайне неприятная женщина – все радовались, когда она ушла в «великую пустоту», даже тайко. Все ее невестки и все наложницы Торанаги потихоньку курили благовония в знак великой радости.

– А первая жена Торанаги?

– Ах, госпожа Татибана… Еще один политический брак. Когда они поженились, господину Торанаге было восемнадцать лет, ей – пятнадцать. Она превратилась в ужасную женщину. Двадцать лет назад Торанага вынужден был обречь ее на смерть, когда обнаружил, что она готовит убийство их сюзерена, господина Городы, которого она ненавидела. Отец часто говорил мне, что им всем – ему, Торанаге, Накамуре и другим военачальникам – чудом удалось сохранить голову на плечах, потому что Города был особенно подозрителен и жесток к ближайшим друзьям. Эта женщина могла погубить всех, даже непричастных к заговору. За козни Татибаны против господина Городы поплатился жизнью ее единственный сын, Нобунага, Андзин-сан. Только подумайте: она погубила собственного сына! Это так печально, так ужасно. Бедный Нобунага – он был любимым сыном Торанаги и его законным наследником, смелый, беззаветно преданный. Он был невиновен, но она все-таки втянула его в свой заговор. Нобунаге исполнилось всего девятнадцать, когда отец приказал ему совершить сэппуку.

– Торанага не пощадил собственного сына? И свою жену?

– Да, он велел им сделать это, ибо не имел иного выбора, Андзин-сан. Поступи он иначе, господин Города справедливо решил бы, что Торанага тоже участвует в заговоре, и тут же вынудил бы его вспороть живот. О да, Торанага избежал гнева Городы. Ему хватило мудрости приказать жене совершить сэппуку. Когда Татибана умерла, ее невестки и все наложницы Торанаги вздохнули с облегчением. Сын Татибаны вынужден был по ее приказу с позором отослать к родителям свою первую жену, которая будто бы проявила неуважение к свекрови, – после того как несчастная родила ему двух детей. И невестка Татибаны совершила сэппуку. Я говорила вам, что дамы, совершая сэппуку, перерезают себе горло, а не вскрывают живот, как мужчины? Но она пошла на смерть с радостью, довольная, что освобождается от мучений и горя, а следующая жена молила о смерти – свекровь и ее сделала несчастной.