Наперекор судьбе - Пенни Винченци

– Какая ужасная новость! Это надо понимать как завуалированный отказ?

– Нет. Это объяснение, почему вам придется жить в гостинице.

– Наверное, мальчишки будут крутиться возле нас. Из них может получиться неплохой живой реквизит.

– Мальчишки в это время будут на занятиях. Седрик, я очень прошу вас ограничиться неодушевленным реквизитом в виде тракторов и плугов, – довольно жестко сказала Адель.

Только еще не хватало, чтобы мистер Докинз потом сцепился с Седриком!

Наутро к поместью подъехал роскошный бледно-голубой «бентли». Оттуда выскочил ослепительный Седрик в светлых слаксах и блейзере.

– Седрик, где вы ухитряетесь доставать такую одежду? – со смехом спросила Адель, обнимая фотографа. – И кто снабжает бензином вашу прожорливую машину?

– Нашу работу считают важной и выделяют дополнительные лимиты. Скидываемся талонами на бензин. Рад, что вам понравился мой наряд. Правда, элегантные штучки? От Берманса. У меня там есть приятель. Иногда у них бывают распродажи. Эти вещи достались мне считайте что даром. Они были в непотребном виде после бомбежек. Все в грязи. Но мне удалось отдать их в чистку, и теперь они как новенькие. Это их первый выезд на природу. Идеальный наряд для тенниса или для постановки какой-нибудь комедии из жизни обитателей загородных домов. Как вы думаете? Мне эта одежда показалась наиболее подходящей для сегодняшней съемки.

Краешком глаза Адель заметила в окне мистера Докинза. Вид у директора школы был весьма ошеломленный.

– Вполне подходящая одежда, – сказала она Седрику. – А где же ваша редактор отдела моды?

– Бедняжка заболела. Лежит пластом в гостиничном номере. Говорит, что вчера вечером чем-то отравилась в ресторане. По-моему, она просто перебрала. Но когда она услышала, что с нами будете вы, то сразу успокоилась.

– Польщена, – усмехнулась Адель. – Но я целую вечность не участвовала в съемках.

– Это не имеет значения, дорогая. Ваш потрясающий вкус остался при вас.

– Хорошо, буду стараться изо всех сил. А теперь идемте. Бабушке не терпится познакомиться с вами. Она меня даже спросила: «Он не из пикси?» [79]  Думаю, она имела в виду эльфов.

– Дорогая, нельзя быть такой жестокой.

Поначалу съемки шли очень успешно. Приехавшие девушки позировали, сидя на тракторе, выглядывали из дверей конюшни, стояли среди деревьев. Адель уже давно не помнила себя такой счастливой. К привезенным нарядам она добавляла то, что хранилось в оружейной комнате: шарфы, пояса, куртки. Одна из девушек влезла на забор, и Адель, почти не задумываясь, удачно дополнила эту сцену шапочкой, позаимствованной у пробегавшего мальчишки. Кадр получился великолепный.

И вдруг случилось то, чего никто не ожидал. Седрик с каждым часом становился все тише и отрешеннее. Потом он и вовсе побледнел и скрылся в кустах, а когда вышел оттуда, его лицо было уже не белым, а зеленым, под цвет травы.

– Тысяча извинений. Напрасно я оговорил Лоретту. Похоже, мы с ней оба отравились. Это мясо в ресторане показалось мне несколько подозрительным. Ничего страшного. Через пять минут я буду в полном порядке.

Напрасно Седрик рассчитывал за пять минут справиться с желудочным отравлением. Еще через полчаса его пришлось отвезти в дом и уложить. Фотографу было так плохо, что он не обращал внимания на любопытных мальчишек, снующих из класса в класс.

– Адель, это ужасно, – стонал он. – Это просто ужасно. Нам сегодня обязательно нужно закончить съемки, а у нас осталось еще три сюжета. Может, через час я приду в норму… О боже, опять. Где тут у вас туалет?

Из туалета он вернулся еще более ослабленным и лег.

– Что же нам делать? Мы и так уже выбиваемся из графика. Зачем я вчера ел это чертово мясо? – Седрик закрыл глаза, провел рукой по вспотевшему лбу, потом снова открыл их и дрожащим голосом сказал: – Дорогая, придется вам заканчивать съемку вместо меня.

– Мне? Седрик, но я не смогу.

– Сможете. Обязательно сможете. Это совсем нетрудно. Джейсон определит вам выдержку. Вам нужно лишь продумать композицию снимков. Придать им шарма. У него напрочь отсутствует художественное восприятие… Боже, я снова вынужден вас покинуть.

Это действительно оказалось нетрудным. Конечно, Адель сама не смогла бы рассчитать выдержку, но ее художественное восприятие не утратило своей остроты. Недаром она столько лет работала с Седриком и другими фотографами и знала, как с помощью обычных вещей сделать необычную композицию. Словом, она обладала тем, что Седрик называл «магией».

Особое удовольствие ей доставил последний снимок, который она сделала ближе к вечеру. Адель намеренно снимала против света. На ее снимке три фотомодели шли за тяжеловозом шайрской породы, тащившим плуг. На всех троих были клетчатые твидовые костюмы от Уорта, подогнанные по фигуре. Их головы украшали фетровые шляпы. Туфли Адель заменила им высокими сапогами, найденными все в той же оружейной комнате. Сапоги никак не гармонировали с твидовыми костюмами, но Адель знала: этот нарочитый диссонанс окажется успешным.

Замерзшая, уставшая, но крайне возбужденная своим успехом, она зашла к Седрику, которому стало чуточку лучше.

– Думаю, в редакции снимки понравятся, – сказала она.

Снимки не просто понравились. Они произвели настоящий фурор. Художественный редактор позвонил Адели и сообщил, что снимок с шайрским тяжеловозом они дадут на развороте.

– Эти тяжелые, грубые сапоги – настоящая находка.

Потом он спросил, хочет ли она, чтобы ее имя было упомянуто.

– В качестве стилиста? – спросила Адель.

– Адель, дорогая, не разыгрывайте из себя наивную девочку. В качестве фотографа. Вы это вполне заслужили.

Адель сказала, что очень польщена этим предложением, и поблагодарила редактора. Интересно, смог бы кто-нибудь в Эшингеме оценить важность слов, которые она только что услышала по телефону? Увы, таких людей рядом не было.

Глава 36

– Я ему все-таки расскажу. Я решил.

– Нельзя. Помнишь, что мама говорила? Ему сейчас и так забот хватает. А когда он вернется домой, это будет для него отличным сюрпризом. И потом, это ведь не твой секрет.

– Это вообще не секрет.

– Нет, секрет.

– Ру, хватит молоть чушь. Ну как ребенок может быть секретом? Думаю, ему будет приятно узнать. Он любит младенцев. Он мне сам говорил, когда Эми родилась. А Фергал уже подрос. Даже не младенец. Приятно знать, что они снова любят друг друга, правда?

Ру молчал. За свою недолгую жизнь он научился делать вид, что согласен со старшим братом, хотя такое бывало не всегда. Лучше промолчать, потому что Генри всерьез задумал написать отцу. По лицу чувствовалось. Возможно, Генри прав. Он почти взрослый. Вон как вытянулся, и голос ломается. Он все больше становился похож на отца. Ру, сильно скучавший по Бою, иногда даже вскакивал, когда Генри неожиданно входил в комнату. Ему казалось, что это отец.

Ру, как и Генри, теперь тоже учился в Итоне. Он вспомнил, как весной они впервые уезжали из Эшингема вместе. Оба нарядные, в итонской форме, делавшей их взрослее. Они сидели в машине и небрежно махали провожающим. Джоан Миллер была не единственной, кто провожал их со слезами на глазах.

– Надо же, как незаметно они выросли, – говорила она стоящему рядом лорду Бекенхему (тот даже не стеснялся своих слез). – Кажется, еще вчера они бегали в коротких штанишках.

– Дети, моя дорогая, всегда вырастают незаметно. Я буду очень скучать по сорванцу Ру. Кадетский корпус понес невосполнимую потерю. А какого прекрасного солдата я бы из него сделал.

– В общем, так: я напишу ему этим же вечером, – твердо заявил Генри. – Если проболтаешься маме, шею сверну.

– Я очень редко ее вижу, чтобы проболтаться, – с оттенком грусти ответил брату Ру.

И это было правдой. Чтобы заглушить все свои личные невзгоды, Венеция работала как одержимая, и последние недели пребывания Ру в Эшингеме не заставили ее почаще приезжать туда. Венеция в большей или меньшей степени взяла на себя обязанности ММ. Она планировала и рассчитывала бюджет, занималась продажей и рекламой книг. Книготорговцы ее любили. Им импонировала ее кокетливая манера общения. Венеция умело сочетала легкий флирт с твердым отстаиванием интересов «Литтонс». Как и ее мать, она не тратила впустую ни свое, ни чужое время. Венеция обладала безошибочным чутьем, зная, где, кому и как подать ту или иную книгу. Если в одном магазине она с жаром говорила о достоинствах нового романа, то в другом намеренно упоминала о нем лишь вскользь. Эта работа ее ничуть не тяготила. Книжное дело процветало, и спрос на книги превышал предложение. Книжные магазины, пережившие «воздушный блицкриг», всегда были полны народу. Издатели оказались в совершенно новом положении, когда им приходилось лимитировать поставки книг тому или иному магазину.

Венеция двигалась от успеха к успеху, что вселяло в нее уверенность в себе. Они с матерью великолепно сработались. Селия обладала настоящим талантом передавать часть своей работы тому, кому доверяла. А Венеции она доверяла целиком и полностью. Их общей проблемой все сильнее становился Оливер, которому откровенно не нравился их коммерческий подход к изданию книг. Тесные отношения, установившиеся между женой и дочерью, ему тоже не нравились.