Наперекор судьбе - Пенни Винченци

– И я неплохо провела время, – улыбаясь, сказала она. – Умеют Литтоны выбирать авторов. На этот раз открытие сделала Венеция.

– Значит, и она работает у своих родителей?

– Сейчас пока нет. Вскоре после Рождества у нее родился сын. Она увезла его в поместье, где живут остальные ее дети. Но Селия говорит, что Венеция рвется на работу. В издательстве каждый человек на счету.

– Тебя не тянет вернуться?

– Нет. Я, как и ты, наслаждаюсь армейской жизнью. И потом, я слышала, вскоре может начаться призыв женщин. Так что бессмысленно возвращаться.

– А ведь это противоестественно, – вдруг произнес Джон.

– Что противоестественно?

– Наслаждаться военной жизнью. Для многих в ней нет ничего, кроме чудовищных страданий.

– Знаю, – перестав улыбаться, сказала Барти. – И это меня тревожит.

– Меня тоже. Но… мне все равно нравится то, чем я занимаюсь. Хотя… – Он замолчал и некоторое время разглядывал свои руки. Потом, набрав побольше воздуха, наклонился к Барти и очень внимательно на нее посмотрел. – Я собирался сказать тебе раньше. Налет помешал. Поэтому говорю сейчас. Барти, через неделю я уезжаю.

– Уезжаешь? – с какой-то глупой интонацией повторила она.

Ей было так хорошо, так надежно рядом с ним. Их отношения так изумительно развивались. И вдруг… конец. Пусть и вынужденный, но конец.

– Да, Барти. Нас отправляют за границу.

– Куда? Ты уже знаешь?

– Пока нет. Честно, не знаю. Но… какое-то время я буду вне Англии. И потому…

– Джон, – выдохнула Барти, чувствуя жгучесть слез. – Я… – Она не договорила и принялась шумно вытирать нос.

– Что ты хотела сказать? – осторожно спросил он.

– Я… я не хочу, чтобы ты уезжал.

– Я передам это моему командиру, – улыбнулся Джон. – Уверен, он поймет и все изменит.

– Прости. Мне стыдно, что я говорю такие глупости.

– Совсем не глупости. Мне приятно это слышать. Знаешь, я бы очень опечалился, если бы тебя это обрадовало или если бы ты облегченно вздохнула.

Барти заставила себя улыбнуться:

– Я буду по тебе скучать.

Она вдруг осознала, как ей будет его недоставать, и вновь почувствовала подступающие слезы. Она не стала их вытирать, а просто села, глядя на него.

– И я буду по тебе скучать, – признался Джон. – Я буду ужасно по тебе скучать. У нас, Барти, было замечательное время. Просто счастливое время.

– Конечно. Очень счастливое, – согласилась она, снова взявшись за платок. – Я наслаждалась этим временем. Дорожила каждой встречей.

– Вот потому я и хочу с тобой поговорить. Я ведь тоже дорожил каждой встречей. Я… люблю тебя, Барти. Я не сказал этого раньше, поскольку хотел убедиться. Как тебе известно, я весьма осторожный парень. Но теперь я убедился. Я люблю тебя. Ты удивительная, очень редкая женщина. Мне даже не верится, какой же я счастливчик.

Барти молчала. Ее почему-то начинал охватывать страх. Нелогичный и беспричинный.

– Но я хотел не только признаться тебе в любви. – Джон умолк, собираясь с духом или подыскивая нужные слова. Потом он заговорил громче и быстрее обычного: – Ты могла бы дать мне обещание? Я не говорю о помолвке. Это было бы слишком официально и, возможно, слишком рано. Но если бы я знал, что ты ждешь меня, я бы гораздо меньше…

– Гораздо меньше – что? – спросила она, оттягивая время.

Джон ответил не сразу, а когда ответил, голос у него был тихий и слегка дрожал:

– Боялся.

Одно это слово чрезвычайно тронуло Барти. Ее поразила искренность и мужество признания. Ей открылась новая грань характера Джона, и эта грань была созвучна всему, что Барти нравилось в нем и вызывало восхищение. Сомнение, едва мелькнув, тут же погасло. Она почувствовала себя сильной, счастливой и почти уверенной.

Взяв его руку, Барти нежно прикоснулась к ней губами.

– Мне очень понравилось то, что ты сказал.

– Признание, что я тоже способен бояться?

– Да. Мужчины не любят в этом признаваться.

– Это оказалось легче, чем все остальное, – сказал Джон. Он снова улыбался. – Мне было по-настоящему страшно произносить эти слова.

– Попросить меня дождаться тебя?

– Да. Я еще никогда не говорил таких слов.

– Никогда и никому?

– Никогда и никому, – подтвердил Джон. Казалось, он был недоволен ее вопросом. – Я тебе уже рассказывал: те, с кем я общался, меня мало заботили. И уж конечно не настолько, чтобы обращаться к ним с такой важной и ответственной просьбой.

Барти вздохнула, понимая, что Джон не лукавит.

– Я не смею расспрашивать тебя о твоем прошлом. Чувствую, в твоей жизни было что-то… большое и серьезное. Ты об этом сама расскажешь, когда придет время. – (Барти молчала.) – Но я хотел бы услышать ответ на свой вопрос.

– Можно мне подумать? Совсем недолго?

– Конечно, – ответил Джон, однако Барти видела, что даже это его задело. Вероятно, он хотел получить мгновенный ответ. – Только, пожалуйста, ответь до моего отъезда.

– Обязательно… Джон…

– Да?

– Может, ты останешься сейчас? В смысле, до конца ночи?

Такого предложения он не ожидал и был явно ошеломлен. Он покраснел, затих, потом сказал:

– Я бы с радостью. Да, с радостью. Ничего более удивительного и придумать невозможно. Но я предпочел бы, чтобы это произошло, когда… если я буду знать. Надеюсь, ты не сочтешь мои слова чересчур неблагодарными.

– Нет, не сочту, – сказала Барти. – Ты совершенно прав.

Вскоре после этого Джон ушел. Барти поцеловала его на прощание и легла, ощущая удивительный покой. И счастье. Поведение Джона очень благотворно подействовало на нее. Неужели он еще сомневался в том, каким будет ее ответ?

Джайлз получил отпуск на несколько дней. Он приехал домой ладный, похудевший и очень уверенный в себе. Таким Хелена его не помнила. Он сообщил, что их часть должны отправить за пределы Англии, но прежде он должен сообщить весьма важную новость. Очень важную, которая наверняка ее обрадует.

– Замечательные новости, – сказала Оливеру Селия. – Только что звонил Джайлз. Он на несколько дней приехал домой. Его повысили в звании. Теперь он лейтенант. Разве это не здорово?

– Да, очень хорошая новость, – тихо ответил Оливер.

– По-моему, ты не слишком рад.

– Разумеется, рад. Но вряд ли у меня появятся новые основания гордиться им. По-моему, зенит своей славы он уже прошел.

– Это ты так считаешь, а я в его голосе чувствовала неподдельный восторг, – с некоторым раздражением сказала Селия. – Папа чрезвычайно обрадуется. И мама тоже.

– А вот это действительно важно, – улыбнулся Оливер.

– Папа прислал письмо, – сообщила Венеция.

Ей стоило огромных усилий улыбнуться детям и придать своему голосу оттенок радостного волнения. Однако содержание письма и его тон настолько ее задели, что Венеции казалось, будто ее ударили.

– Дай посмотреть, – крикнул Ру, забирая у нее письмо.

– Ру, это что за манеры? – одернула его леди Бекенхем. – Письмо адресовано вашей маме. Возможно, папа пишет там о взрослых вещах, которые вам незачем знать.

– Нет, бабуля, – бодро возразила Венеция, надеясь, что леди Бекенхем не увидит слез, готовых брызнуть из ее глаз. – Нет там никаких взрослых вещей. По сути, это письмо для детей. Так что, Ру, смело можешь читать вслух. Пусть Эми и Элспет тоже послушают.

– О’кей. Элспет, пасть закрой. Мама сказала, чтобы я читал вслух. «Дорогие мои Уорвики! С радостью сообщаю вам, что мы тут успешно воюем. Место, где мы находимся, похоже на громадный пляж. Везде песок. Солнце палит немилосердно. Здесь так жарко, что на крыле грузовика можно приготовить яичницу. Вы только представьте себе это. Единственно, что нас сильно донимает, – мухи и москиты, от которых нет спасения ни днем ни ночью. Чтобы защититься от них, мы носим особые шляпы с сеткой, чем-то похожей на вуаль. Вид у нас, должен признаться, довольно глупый. Солдаты устраивают соревнование: кто уничтожит больше мух. Мы много играем в футбол и роем много разных траншей. С пресной водой тут плоховато. Каждому из нас положено несколько кружек в день: на умывание, чистку зубов, бритье и все прочее. Есть здесь и опасные твари. Их целых два вида: скорпионы и змеи. Но нужно знать их повадки и быть внимательным – а я очень внимателен, – и тогда все в порядке. У нас было несколько очень захватывающих сражений. Мы неслись на своих танках по пустыне. Видели бы вы, как убегали от нас враги! Пришлось познакомиться здесь и с таким странным явлением, как песчаная буря. Ураган вздымает в воздух огромные массы песка, отчего становится темно, как ночью. В такие моменты находиться на открытом пространстве очень опасно. Мы все прячемся в палатки и ждем, когда песчаная буря утихнет. Еда здесь не балует разнообразием. Основная пища – мясные консервы, которые и варят, и жарят, и тушат. Блюда из них подают с тем, что заменяет здесь хлеб. По виду и вкусу очень похоже на собачьи галеты. Я очень много думаю обо всех вас. Генри, надо полагать, уже наслаждается учебой в Итоне, а Ру, я очень надеюсь, ведет себя достойно».