Наперекор судьбе - Пенни Винченци

Потом он вспомнил. Это была довольно странная фраза, произнесенная дедом. Лорд Бекенхем сказал, что дети сумели бы управлять миром лучше, чем взрослые. Интересно, каким был бы мир, управляемый детьми? Дети главенствовали бы в политике, принимали законы, ведали образованием. Как бы они к этому отнеслись? Как к игре, способной через некоторое время надоесть? Или как к серьезному делу? И что именно дети сумели бы изменить? Наконец, какими бы стали их отношения со взрослыми, учитывая новый порядок (или беспорядок) вещей? Может, дети не подпустили бы взрослых к управлению миром? Или нанимали бы на второстепенные должности?.. Все эти вопросы показались Киту достаточно интересными и по непонятной причине будоражили его целый день, заставляя отвлекаться от себя и своего плачевного состояния. Сам того не ожидая, Кит оказался в совершенно новой ситуации.

– Я получила постраничную корректуру «Милосердия и благосклонности», – сказала Селия, кладя листы Оливеру на стол. – Внешне совсем неплохо, невзирая на ужасную бумагу. И шрифт, конечно, мелковат.

– Сомневаюсь, что читатели это заметят, – ответил ей Оливер.

– Еще как заметят. Не понимаю, почему ты упорно считаешь, что единственными читателями романа будет «класс служанок», как ты их изволишь называть?

– Да потому что это чтиво для служанок.

– Оставь свои напыщенные речи. Лучше поблагодари судьбу, что полгода назад рукопись романа не погибла в огне, – заявила Селия и добавила: – У тебя усталый вид. Почему бы тебе не поехать домой?

– Согласен, я устал. Но ехать домой не хочу. Где миссис Гоулд? Мне нужно написать массу писем. ММ у себя?

– Наверное. Она совсем сбилась с ног. Скорее бы Венеция возвращалась. ММ сейчас приходится тащить на себе всю ее работу.

– По-моему, здесь слишком шумно, – со вздохом произнес Оливер. – И очень… суетливо. Я не про здание. Про улицу.

– Это я от тебя слышу каждую неделю, и не по одному разу, – напомнила мужу Селия. – Возможно, ты согласишься найти нам другое пристанище. В перерыве между заказами на книги и написанием писем.

– Не говори глупости. Я знаю, твои родители поступили очень великодушно. Мы ведь почти сразу обрели крышу над головой. Однако местоположение оставляет желать лучшего.

Не слушая сетований Оливера, Селия вышла из его кабинета, прошла к себе, на ходу пролистывая корректуру. Качество набора ее вполне удовлетворяло. Отдел искусства выбрал вполне удачный шрифт – Times Roman, отчего текст выглядел так, будто писательница сама печатала его на машинке. Шрифт они сделали мельче и сузили поля, экономя бумагу. Каждая страница была похожа на лист из дневника. Набор был очень четким, легко читаемым за счет слегка увеличенных расстояний между буквами. Много споров вызвала обложка. Селия хотела, чтобы обложка напоминала небольшую тетрадь в кожаном переплете. Отдел искусства и Эдгар Грин настаивали на более внушительной обложке, отвечающей содержанию романа. Единого мнения на этот счет не было до сих пор.

Селия прошла в свой новый кабинет – прежде здесь находилась гостиная ее матери – и уселась за импровизированный письменный стол. Она устала, ужасно устала. За мирные годы она успела забыть, сколько сил отнимает война. Постоянное беспокойство, сон урывками. Из-за нехватки персонала простейшие дела превращаются в проблемы, привычные каналы связи либо не работают, либо работают крайне медленно. В довершение к этому – отсутствие транспорта и лимиты почти на все.

Конечно, они до сих пор страдали от потери здания «Литтонс». Мало того что под бомбами погибли уникальные книги. Погибли материалы, имеющие чисто практическую ценность: рукописи, книги учета, контракты с авторами и литературными агентами. С самых первых дней они поняли масштабы потерь и ужаснулись. Возобновлять работу издательства пришлось не только на новом месте, но и с пустыми руками.

Едва на Патерностер-роу немного расчистили завалы и сняли оцепление, Селия и ММ поспешили туда, надеясь отыскать сейф дедушки Эдгара. Но даже от него остался лишь обгоревший остов. Хьюберт Уилсон был абсолютно прав, говоря о «зияющих воронках», которые он называл «крематориями книжного мира Сити».

– Как мы теперь будем работать? – спросила Селия и, не получив ответа, посмотрела на ММ.

ММ, никогда не отличавшаяся слезливостью, плакала. Поймав на себе взгляд Селии, она попыталась улыбнуться и полезла за носовым платком.

– Это от шока. Ничего, пройдет. Просто вспомнила, как девчонкой отец привел меня сюда. До сих пор не верится, что дома «Литтонс» больше нет.

– Да, – прошептала Селия.

ММ не умела погружаться в горе. Она быстро вытерла глаза и уже деловым тоном спросила:

– Где же нам теперь возобновлять работу? У нас полно заказов. Мы не имеем права разочаровывать заказчиков.

Селия все утро отчаянно и безуспешно размышляла над тем, можно ли втиснуть «Литтонс» в пространство дома на Чейни-уок. По всем показателям выходило, что нельзя.

– Прежде всего, нам нужно помещение. Более просторное, чем дом на Чейни-уок, хотя первые дни можно было бы работать и там. Я с утра сделала несколько звонков и составила список мест, где мы могли бы продолжать уже начатую работу. Я имею в виду рукописи, ожидающие набора, корректуру, которую надо вычитать, сброшюрованные листы, готовые к переплету. Помимо этого, сотни наших книг находятся в разной степени готовности в типографиях, лондонских и других. К счастью, рукопись «Милосердия и благосклонности» мы увезли с собой. Проблемой номер один для нас, конечно же, станет бумага. За бумагой теперь начнется настоящая охота. Придется понизить планку наших требований и брать все, что предлагают: пусть даже это будет несколько сотен листов. Один источник бумаги я нашла. Типография вблизи Слау. Поскольку это недалеко от мамы, я могу отправить туда Венецию… Боже, как же я раньше не подумала!

– О чем? – спросила ММ и улыбнулась.

Она слишком давно знала Селию и по голосу поняла: у той появилась идея.

– Керзон-стрит. Лондонский дом моих родителей. Он сейчас пустует. Я думаю… нет, я почти уверена, что они разрешат нам временно занять его под издательство. Он достаточно просторный. В гостиной можно устроить, так сказать, главную контору. А ведь там есть еще столовая, музыкальная комната. Можно задействовать и комнаты поменьше. Замечательная идея. В коридоре можно будет устроить нечто вроде книжного киоска. Конечно, папу хватит удар. Нужно постараться и сделать так, чтобы ему в ближайшее время не приспичило поехать в Лондон. Впрочем, ему хватает развлечений с отрядом самообороны. Идем, ММ. Расскажем Оливеру. Думаю, он обрадуется.

Родители Селии пусть и с некоторой неохотой, но дали согласие. Через пару дней мизерный штат издательства начал обживать новое место. Однако триста или четыреста наименований книг, хранившихся в подвале «Литтонс», были потеряны безвозвратно. Та же участь постигла несколько рукописей. Издательство понесло значительные убытки. Здание «Литтонс» было застраховано, но бо́льшая часть потерь не поддавалась исчислению, а потеря документации привела к многомесячному хаосу и постоянным спорам и препирательствам с авторами, литературными агентами и книготорговцами.

Тот страшный налет в конце декабря навсегда изменил специфику книжной торговли. «Литтонс» было не единственным издательством, кому пришлось приспосабливаться к требованиям времени. До этого книги из типографии поступали на склад издательства и оттуда уже отправлялись по книжным магазинам. Теперь от этой громоздкой и дорогостоящей практики пришлось отказаться. Появилась централизованная структура распределения, обслуживающая все издательства.

– Если бы Гитлер узнал, что помог нам работать эффективнее, он был бы вне себя от ярости, – с восторгом сообщила Оливеру Селия.

Как часто бывало, он не мог ни понять, ни разделить ее оптимизм.

В один из весенних дней Селия сидела в своем новом кабинете на Керзон-стрит. Его окна выходили на примыкающий сад – на удивление большой и густой. В дверь постучали, после чего, не дожидаясь ответа, вошел Себастьян.

– Здравствуй, дорогая.

– Здравствуй, Себастьян. Каким ветром тебя занесло? Тебе сейчас нужно сидеть у себя в кабинете и усердно работать.

– Устал. Решил проведать тебя и заодно поговорить.

– Садись. Я угощу тебя чаем, а вот молока у нас, к сожалению, нет.

– Достаточно просто чая. Но настоящего. А то когда Дженетт Гоулд в прошлый раз угощала меня чаем, он больше напоминал капустный отвар. Селия, ты, случайно, не знаешь, где можно купить диктофон?

– Наверное, в каком-нибудь крупном универмаге. Например, в «Арми энд нейви». Думаю, это по их части. Или у крупных торговцев канцелярскими товарами. Я могу попросить Дженетт, и она разузнает.

– Ты меня очень обяжешь. Мне нужен такой аппарат.

– Они очень дорогие.

– Не имеет значения.