Наперекор судьбе - Пенни Винченци

– Нони, ну что ты, в самом деле, упрямишься? Садись. Тебе же нравилось кататься.

– Я не хочу кататься и никуда не поеду. Ты меня не заставишь. Нет! Нет! Нет!

Когда зазвонил телефон, леди Бекенхем находилась в оружейной комнате, пытаясь найти маленькие сапожки для верховой езды, которые подошли бы Эми.

– Бабушка, это Венеция. Можно мне поговорить с Аделью? Это важно. Очень важно.

– Погоди. Ее еще нужно найти. Сейчас это не так-то просто. Если честно, мы беспокоимся за нее. Поскорее бы ты приезжала.

– Я приеду. На следующей неделе. А сейчас, бабуля, мне очень нужна Адель. Ты даже не представляешь, как это важно.

– Черт побери, да что еще случилось? Надеюсь, твоя мать не наделала глупостей?

– Нет, к ней это вообще не имеет отношения. Но у меня для Адели хорошие новости.

– Это уже приятнее слышать. Ты где сейчас? Дома? Я тебе позвоню. Подожди у телефона. Мне понадобится некоторое время.

Леди Бекенхем оказалась права. На пути к комнате Адели ей пришлось трижды остановиться. Сначала ее окликнул лорд Бекенхем, который потерял свой меч. Затем ей попался вылезающий из погреба Ру. Пришлось схватить его за шкирку и еще раз напомнить, что погреб не место для игр и самовольных экскурсий. Наконец, на нее едва не налетел Кит, идущий по коридору без трости. Ему это было строжайше запрещено, поскольку такие прогулки были чреваты столкновениями с людьми и предметами. Последствия могли оказаться катастрофичными как для людей и предметов, так и для самого Кита.

– Кит, когда война кончится, гуляй без трости, сколько душе угодно, – твердо сказала она внуку. – Сейчас это опасно.

– Сам знаю, – буркнул Кит.

– Не надо мне грубить. Идем, я отведу тебя в столовую и дам сигарету.

Выражение лица у Кита чуть смягчилось. Нынче это воспринималось почти как улыбка. Леди Бекенхем, награжденная этим «заменителем» улыбки, отвела внука в столовую, зажгла ему сигарету и сказала, что ищет Адель.

– Звонила Венеция. У нее для Адели важные новости. Если она вдруг здесь появится, будь хорошим мальчиком, скажи ей. Скажешь?

– О’кей.

Леди Бекенхем очень в этом сомневалась.

Ну вот, теперь еще и Иззи их увидела!

– Привет, Нони. А я иду прогуляться. Хочешь пойти со мной? – предложила Иззи.

– С удовольствием.

– Иззи, Нони сейчас не сможет пойти с тобой. Мы едем в деревню.

– Так ты можешь поехать с Лукасом. Вижу, Нони не очень настроена ехать. Адель, не волнуйся, я за ней присмотрю.

Иззи смотрела на нее и невинно улыбалась, однако взвинченной Адели эта улыбка показалась снисходительной и почти дерзкой.

– Нони, гулять ты не пойдешь. А ты, Иззи, пожалуйста, не вмешивайся в наши дела. Я решила ехать, и мы поедем. Нони, марш в машину!

– Не сяду.

– Нет, сядешь.

Нони с криком запротестовала. Адель сердито посмотрела на непокорную дочку, а потом случилось нечто ужасное.

– Ты просто дрянная, непослушная девчонка.

Видя перед собой сердитое личико Нони, Адель вдруг задрала ей подол и шлепнула по заду. В другой семье такое наказание считалось бы слишком мягким, но здесь шлепок вызвал шок и у самой Нони, и у Иззи. Обе не могли поверить, что Адель, трясущаяся над своими детьми, способна на такое. Обе молчали. Потом Адель подхватила Нони, втолкнула в машину и захлопнула дверцу. Девочка была еще слишком мала и не знала многих слов из языка взрослых. Но она почувствовала: ее только что прилюдно унизили. Отчаяние Нони передалось Иззи. Сердитыми, полными слез глазами Иззи посмотрела на родную тетку и в ответ получила такой же взгляд.

– Нечего пялиться на меня, Иззи. Пусть учится делать то, что ей велят. Все, мы поехали.

Адель села в машину, хлопнула другой дверцей. Мотор взревел, и машина на большой скорости отъехала от сарая.

Венеция не находила себе места. Может, бабушка забыла? Нет, леди Бекенхем не страдала забывчивостью. Если ей трудно самой найти Адель, в доме достаточно людей. Нужно лишь кого-нибудь крикнуть.

Досчитав до двадцати, Венеция снова потянулась к телефону.

Иззи с плачем вбежала в дом. Случившееся потрясло ее своей чудовищностью. К эмоциональным трудностям она привыкла, но физическое насилие до сих пор оставалось для нее новым и весьма неприятным открытием. Даже на уроках, когда учительница слегка шлепала расшалившегося мальчишку указкой по руке, Иззи вся сжималась. Правда, Генри уверял ее, что он часто получает такие «указалки» и они не причиняют ему ни малейшего вреда.

– Это, Иззи, делает тебя человеком. Папа рассказывал, что его в Итоне пороли каждую неделю, но теперь он безмерно благодарен своим учителям.

Иззи пыталась поверить словам Генри и не могла. Она вспоминала полное отчаяния личико Нони, ярко-красный след, оставленный рукою Адели на маленькой белой попке, и до сих пор удивлялась чудовищности случившегося. Ударить такую тихую, милую, чудную девочку. Никто не давал Адели права так обращаться со своей дочерью. Никто.

Вбежав в столовую, она плюхнулась на стул, обхватила голову руками и заплакала еще громче.

– Иззи, ты по какому поводу ревешь? – вдруг послышался голос Кита.

Оказывается, он сидел в громадном кресле лорда Бекенхема, стоящем во главе стола.

– Адель шлепнула Нони, – всхлипывая, ответила Иззи.

– Наверное, девчонка давно напрашивалась. Шлепки иногда очень помогают. Нечего из-за этого так голосить. Иззи, это просто смешно. Успокойся. Кстати, а где Адель? Бабушка ее искала.

– Уехала. Села в машину и поехала в деревню.

– Разыщи бабушку и скажи ей. Это важно.

– Я…

– Иззи, делай, что тебе говорят. Иначе я награжу тебя таким же шлепком и по тому же месту.

Иззи в ужасе посмотрела на Кита, но он почти улыбался. Даже страдания не помешали ей почувствовать это и порадоваться за него. Кит начинал меняться к лучшему.

– Сейчас найду. – Иззи вышла в коридор и в конце его увидела леди Бекенхем. – Адель поехала в деревню. На машине. Кит просил меня вам это передать.

– Спасибо, Иззи. Тогда я позвоню Венеции и попрошу немного подождать. Надеюсь, Адель не задержится в деревне.

– Я тоже так думаю. Но она… она.

– Что еще она сделала? – спросила леди Бекенхем, уловив в голосе Иззи тревогу.

– Она сильно шлепнула Нони. И буквально силой усадила ее в машину.

– Наверное, Нони это заслужила, – равнодушно ответила леди Бекенхем. Она торопливо прошла в гостиную, где находился телефон, и позвонила Венеции. – Венеция? Слушай, мы ее пока не нашли. Иззи видела, как она на машине поехала в деревню… Что ей там надо? Не знаю. Наверное, решила что-то купить… Естественно, мы ей скажем, как только вернется… А мне ты можешь сказать в двух словах, что это за хорошая новость?

Этот разговор происходил в присутствии Иззи. Она слышала и дальнейшие слова леди Бекенхем, обращенные к Киту.

– Вот уж чего не ожидала. Представляешь, через столько месяцев – и вдруг письмо ей. Из Парижа. От так называемого мужа. Может, она хоть теперь немного воспрянет духом? Я на это очень надеюсь.

Иззи решила сама отправиться в деревню. У нее было немного карманных денег. Все сласти, положенные на эту неделю, она уже получила. Но у Иззи закончилась почтовая бумага и марки, и она решила пополнить их запас, поскольку регулярно писала отцу. К тому же на почте она сможет забрать свежий номер «Кинозрителя», который выписывала повариха. Женщина признавалась, что теперь это единственное ее удовольствие.

Своего велосипеда у Иззи не было. Ничего страшного. Она позаимствует велосипед Ру. Тому велосипед сейчас не нужен, поскольку он гоняет с мальчишками в футбол. А на велосипеде быстрее. Если она увидит Адель, то скорее сможет сообщить хорошую новость.

– Я не останусь в машине. Не хочу тут сидеть. – Материнский шлепок не утихомирил Нони. – Я ненавижу машины. Ненавижу.

– Тебя никто не заставляет их любить, – раздраженно бросила ей Адель. – Но какое-то время тебе придется потерпеть. И чем меньше ты будешь капризничать, тем лучше для тебя же.

– Зачем ты меня везешь? Лукасу нравится кататься, вот его и катай. Как только мы приедем в деревню, я сразу же выскочу и пойду домой. Одна. Я знаю дорогу.

– Ты никуда не пойдешь.

– Пойду.

– Не пойдешь, потому что мы не будем останавливаться в деревне. Мы поедем дальше. В долгое путешествие. В другие места, где лучше, чем здесь.

– Что значит – в другие места? Мы уедем из Эшингема?

– Да. Уедем далеко.

Нони посмотрела на мать и поняла: та не шутит. Значит, ей придется сидеть в этой машине еще долгие часы. Но хуже всего, что ей придется расстаться со всем, к чему она успела привыкнуть и что успела полюбить. С домом, садом, конюшней, двоюродными братьями и сестрами. Со своим прадедом, которого она просто обожала. Но зачем? Ведь маму никто не прогонял. Зачем она решила увезти их с Лукасом из такого чудесного места? Нони стало по-настоящему страшно. Настолько страшно, что она набрала в легкие воздуха и вдруг выплеснула на заднее сиденье машины все, что съела за обедом.